Стыду нет предела

Сидеть в одиночестве, где твоими сопровождающими являются лишь постыдные воспоминания, словно бы безумная пытка. Но едва ли Беликов выйдет за дверь. На него тут же направятся сотни насмешливых взглядов. В уши ударится шепот, который будет неистово давить на голову. Жаль, что он также понимал, что запершись дома, в своем футляре, о нем, о его позоре так же трещат направо и налево. Мужчина не понимал, что для него будет лучше: продолжать копаться в себе, беспомощно выпивая или же выйти и попасть под проникающие в самую душу взгляды людей. Неизвестно, в каком из случаев позор и насмешки общества сгрызут его до костей. Поговорить о своих переживаниях тоже было не с кем, да и нужно ли это было такому человеку? Очевидно, нет. Беликов сидел взаперти уже вторую неделю. Удивительно, но за это время у него даже был посетитель. Вот только он даже не удосужился запомнить, кто изволил проведать его. Стыдно ли ему было за такое наплевательское отношение? Совсем нет. Его мир уже давно вышел за рамки «нормы», его «нормы». С тех самых пор, как до его ушей дошло первое «ха» Вареньки. Он пытался измениться, видит Бог, он пытался. Жаль, никто не оценил его, пускай и жалкие, но попытки. Было ли стремление к перемене обусловлено любви Беликова к ненаглядной Вареньке? Сейчас он точно не мог сказать. Да и что это изменит? Мужчине нравилось думать, что ту девушку он никогда не любил. Такие мысли причиняли куда меньше боли. Однако, воспоминания о жутком позоре никуда не девались. Укутавшись в одеяло, Беликов воспроизводил эти воспоминания у себя в голове, как заевшую пленку. Он помнил все до мельчайших подробностей, особенно момент, когда его позор увидала Варенька. Её звонкий смех отдавался эхом в ушах Беликова. И с каждым разом в нем добавлялись звучные ноты насмешки и презрения. Беликов боялся. Боялся всю жизнь. Но пик страха уже был достигнут и что будет дальше он не знал. Он понимал сейчас, что ни шапка, ни пальто с зонтом ему уже не помогут, и больше никогда. Жизнь, кажется, слишком жестоко обошлась с ним, так он думал. Почему он, тот, кто отгораживался от всех проблем, вдруг оказался обижен жизнью? Почему мать-жизнь так неблагосклонна к нему. Почему так ненавидит его? Унижает. Оставляет беззащитным. Беликов осознавал, что теперь и дом и даже тысяча одеял впредь не в состоянии защитить его, бьющегося в ужасе ребенка. Здесь больше не существует того, что могло бы защитить его. Ему до скрежета зубов нужен был футляр, о котором он так мечтал. Он желал этого, всеми остатками души, что у него осталось. Пусть мать-жизнь сжалиться над своим чадом и подарит долгожданный футляр ему. Только если жизнь это мать, то Беликов ее нелюбимый ребенок.