Что может быть лучше, чем это?
Она расправила белоснежное одеяло, и раздался глухой стук с другой стороны входной двери. — Еще не спишь? — послышался мелодичный юношеский голос где-то между скрипами старых петель. — Собиралась лечь. И нет, чай перед сном я не буду, — плюхнувшись на постель и укутавшись с головой, ответила Селина на очевидно последующий вопрос, — так Альфреду и передай. — Я просто зашел пожелать спокойной ночи, — тихо произнес Брюс, неспешно подходя ближе, — ты снова открыла окно. Холодно же сегодня. — Мне так комфортно, — буркнула из-под одеяла. — Я закрою, заболеешь, — отрезал он, шагая в сторону огромных ставен, распутывая переплетенные от ветра шторы. — Оставь. Пожалуйста. — Сегодня обещали бурю, — продолжил ту же ноту, плотно захлопывая дверцу. — О тебе же забочусь, — твердил Брюс, присаживаясь на край кровати. — Тебя все устраивает? — Как и всегда, — сонно заключив, Селина лениво повернулась на бок, чтобы беспрепятственно позволить себе неприлично глазеть на широкую не по годам спину молодого человека. — Тогда я пойду, — в голосе мелькнула нотка тоски, — добрых снов, Селина. — Может, останешься? — приподнимаясь на локтях, тихо спросила девушка, изо всех сил стараясь скрыть робкую дрожь в голосовых связках. — Мне с тобой спокойнее. «Как, стоя рядом с тобой, я могу ничего не испытывать?» — раздалось в мыслях громом, дав трещины наружу; кровь разнесла по венам адреналин, заставив сердце сокращаться раз в десять быстрее положенного. Что она с ним творит? От одного ее голоса Брюс готов сходить с ума, сгорать на этом же чертовом месте и в то же мгновение возрождаться из пепла, подобно фениксу. Одно ее слово — и он уже слышит мотивы арф небесных и чувствует тонкий запах ментола в воздухе, жадно упиваясь каждым его глотком. Всё по шаблону до тошноты приторных мелодрам, но ему нравится сладкое. Ее вопрос остановил его в шаге от порога, парализовал конечности, оставив застывшие пальцы на золоченой дверной ручке красивой формы. Слова разрядом молнии пробежались по всем нервным окончаниям, вздернув каждую клетку тела. Брюс потупил взгляд и проморгался, чтобы убедиться в явности услышанного.«Я хочу тебя чувствовать».
И снова этот сладкий тон: такой спокойный, нежный, мягкий — вовсе что-то нереальное. Селина, верно, его разыгрывала, потешалась, дразнила. Знала ведь прекрасно, что открытое проявление сентиментов ей отнюдь не характерно. Но упустить этот крошечный шанс, что был будто в лицо брошен вызовом, Брюс отказывался. — Я не ослышался? — прокашлялся он, — ты хочешь, чтобы я переночевал с тобой? — Ага, — невзначай хмыкнула она, будто это самое обыденное явление. Он обернулся резко, совершив несколько медленных, но уверенных шагов, будто всю жизнь готовился к этому моменту, в очередной раз повторяя все действия по утвержденному сценарию. Сердце колотилось чаще и быстрее, отражая свой ритм в дрожи тонких рельефных рук. А она вела себя, как ни в чем не бывало. Словно все происходило именно так, как должно быть. То ли выпила, то ли затосковала. В любом случае, он — всё, что она хочет, всё, что ей нужно сейчас. Всё. Тепло распространялось по телу быстрыми потоками прямо пропорционально его приближению к кровати. Что дальше? Быть может, кашлянуть или сказать что-то? — Сними ее, — послышался настойчивый женский голос, нежно требуя на выдохе, — твоя рубашка. Сними ее, — она прикрыла веки, понадеявшись спрятать за ресницами румянец. — Я хочу тебя чувствовать. Терпеливо ждать нет времени. Ни единого мгновения. Он грациозно стащил с себя рубашку через плечи, не спеша и одновременно торопливо, слегка взъероша волосы. При этом непрерывно смотрел в глубину двух изумрудных бездн, светящихся в темноте подобно кошачьим глазам. Селина была умелой лгуньей, но ее взгляд всегда говорил правду. И сейчас он буквально кричал, что девушка отчаянно нуждалась в тепле. Не физическом, а душевном тепле. Тепле, которым обладал только один человек. Селина Кайл отчаянно нуждалась в тепле Брюса Уэйна. Она хочет его чувствовать. Жадности губ уже не было предела, когда она целиком и полностью растворилась в его крепких объятиях, подхватывая ритм каждого его движения. Температура желанного тепла перевалила за сотню градусов с самыми первыми поцелуями в тонкую женскую шею, с первыми тяжелыми, прерывистыми вздохами. Это новое ощущение. У него была куча девушек, но все они — не Селина. И дальше вовсе ничего не значащего, практически парящего в воздухе «чмока» никогда дело не заходило. У нее не было парней, но мужским вниманием была не обделена. Однако единственным, кто получал прикосновения ее губ, размазанных блеском, на регулярной основе был табак, плотно закрученный в тонкую бумажную трубочку. Это новое ощущение. До сего момента неизведанное, чуждое, но такое приятное. Брюс не смел и пальцем ее тронуть, пока она не позволит — воспитан. Но сейчас, кажется, она была весьма не против такого поворота событий, что подтверждали блуждающие по обнаженному юношескому телу руки. Такие холодные. А его учащенное дыхание ей в шею такое опаляющее. Как тут не растаять? Она отчаянно нуждалась в его тепле, но их обоих словно кипятком обдало. Воздух накалялся с бешеной скоростью, и плевать на распахнувшееся от порыва ледяного ветра окно, впустившее в комнату отрезвляющий холод. Они не пьяны. Но и отдаляться друг от друга не желают ни на секунду. Разум будто одурманило какой-то розовой дымкой, в которой нет ни одного просвета. Кислорода не хватало, словно в пожаре. Он горел, заключая ее в объятья языков пламени. Он был светом, что ведет ее туда, где можно обрести спокойствие.Тепло.
Это все, что она хотела. Это все, что ей нужно.
«Пожалуйста, скажи, что может быть лучше, чем это?»