Твои колени

Твои колени такие теплые… и мягкие… Так приятно валяться на них, вдыхая твой неповторимый запах. Где-то за стенкой твоя мать смотрит фильм. Как он там называется? А, «Миф». Этот глупый Джеки Чан… Ничего глупее его не видела. Впрочем, за свою жизнь я мало, что видела. И в основном это был тот ограниченный мирок, из которого очень даже сложно выбраться своими силами… Ты что-то печатаешь, внимательно глядя на… как его?.. Хм… забыла опять… Ну, та штука, похожая на телевизор. Супер, я запомнила это слово! Обычно всякое, что содержит больше 3-х слогов, я забываю. А это, наверное, запомнила из-за того, что его повторяют по десять раз на дню. И что ты там постоянно смотришь, в штуке этой, что так похожа на телер… телевон… вот черт, опять забыла… Да и эта штука у тебя под столом так жужжит… Как та пчела, залетевшая вчера в комнату. Или даже громче… Мда, возились ты и твоя мать с этой пчелой… Вот сложно было взять газету – да и прихлопнуть ее? Нет, обязательно надо поймать и выпустить… Гуманистки вы… Вот, еще одно длинное слово, которое я запомнила. Черт, вот умная ты, хозяйка – даже меня этим заразила! Сонно моргая глазами, я потянулась и вновь улеглась. Ты, что-то продолжая смотреть в этот… вот, монитор! Вспомнила, монитор! Тут же моя радость от этого сменилась другой – ты стала меня поглаживать, перебирая пальцами шерсть. Я блаженно щурюсь. Эх, умеешь же ты доставить мне удовольствие. Рука отнимается, а мне не хочется менять позы – из-за того, что не хочу, чтобы ощущение от твоего касания пропадало. Твоя мать смеется – я, вздрогнув, приподнялась и снова легла. Не могу отделаться от этой привычки. Не люблю я твою мать, хозяйка. Странная она какая-то. Вечером, когда вы ложитесь на одной кровати, а ты меня берешь к себе, она так и норовит взять и потискать. Не, не скажу, что мне от этого больно… Но твоя мать – не ты. Твои касания мне приятны. Только ты можешь заставить мои мышцы расслабиться, а меня – тупо обмякнуть в абсолютной покорности. Твои касания делают меня счастливой… Ты шевелишься и ерзаешь, разбудив меня. Зацепившись за спортивные штаны, я сумела удержаться на коленях. Вновь улеглась на нагретое место. Ты снова чешешь меня – потому что не любишь, когда я брожу вокруг и мешаю тебе. Ну ладно, посплю еще немного, так и быть. Сегодня – единственный день, когда я могу поваляться на твоих коленях без боязни, что ты, глянув на часы, сорвешься и убежишь куда-то, оставив меня в одиночестве. Впрочем, я в любом случае не в одиночестве, но… с этой морской свинкой скучно. Ну могу я ее погонять – только тебе это не нравится. Всякий раз слышу уговоры не домогаться ее. Пфе, больно надо мне домогаться этого взъерошенного рыжего существа… Неосознанно твоя рука находит мое ухо и теребит. Я размякаю, ловя от этого огромный кайф. Да-да, вот так… вон там еще…! Ах, хозяйка…! А? А еще немного? Вот вредина… Я покусываю тебя за руку, прося почесать еще, но ты только отпихиваешь меня. Сложно, видите ли… Спать расхотелось. Я начинаю умываться. Так, пузо, лапы, хвост… Ты приговариваешь с легкой улыбкой «за ушком, за ушком». Тихо так приговариваешь, ласково. Прямо, как тогда, когда вы еще меня купили и, обнаружив, что у меня блохи, стали обрабатывать этих жутко воняющим настоем. Или, когда мое ухо болело, и я не могла нормально передвигаться, потому что все вокруг кружилось… Ты тогда назвала это как-то… коротко… счас-счас… тромб, да? И еще говорила, что хорошо, что он был не в мозгу. Не знаю, хорошо это или плохо – но тогда, с ним, мне было очень плохо. Просто хреново. Есть – и то не хотелось. Да еще ты брала меня к себе и, взяв ту блестящую штуку, которой сейчас только подрезаешь мне когти, надрезала мне ухо. А потом выдавливала кровь в платок. Как же это было больно. Даже больно вспоминать. Но я терпела. Потому что понимала, что так было надо… Сейчас ухо зажило. Но шевелить им, как другим, я не могу. И почти ничего им не слышу. Но все-таки приятно, когда ты и за ним меня почесываешь… М, хозяйка, какая же ты добрая все-таки. Хотя твои подруги часто зовут злой. Ну да, ты не ангел. Но для меня никакой другой хозяйки не надо. Я люблю только тебя. Умывшись, я замираю на мгновение, прислушиваясь к твоей матери за стеной. А то еще не хватало, чтобы она зашла и, застав меня врасплох, сцапала и начала тискать. Боже, и сколько я ни царапайся, она все равно не отстанет. А ты еще будешь смотреть и глупо улыбаться. Конечно, она твоя мать, почему бы не отдать ей на заклание меня? Эх, хозяйка… Опять ты завозилась. Встав, я внезапно понимаю, что мне надоело спать. Начинаю оглядываться и, глядя на пол с твоих коленей, царапаюсь. Ты, ворча, садишь меня обратно и, почесывая, уговариваешь еще поспать. А, нет! Не выйдет! Я проснулась! Покусывая твои руки, добиваюсь того, что ты меня берешь и мнешь в руках, перебирая пальцами по лапами и проскальзывая по ребрам. Мнешь и что-то воркуешь, чмокаешь в нос. Боже ж ты мой, видела б ты себя со стороны… Такое смешное выражение лица. Была бы у меня способность смеяться – ты бы уже от этого смеха оглохла или заработала невроз. Потому что глупо ты выглядишь практически с утра до вечера. Если не 24 часа в сутки. Но я все равно люблю тебя и такой. Потому что другой хозяйки у меня нет. И быть не может. Потому что я другой не хочу… Полностью отдаваясь твоим рукам и грубым ласкам, я поневоле отмечаю, что от тебя опять разит. Этими двумя мужиками. Блин, и как же они зовутся? Твой брат зовет их джунгариками, а ты каждый раз поправляешь… А, песчанки. И что за тупое название? И имена у них тупые. Чип и Дейл. Кажись, был такой мультик… Без разницы. Я их ненавижу. Особенно Дейла. У меня после его зубов долго лапа болела. И не думай, что, если я их игнорирую, то стала относиться к ним лучше. Черта с два. Ты с ними сюсюкаешься – а я не могу отделаться от ревности. И не могу в то же время ничего сделать. Я ревную тебя ко всему на свете. И к ним, и к морской свинке, и к той штуке, которая жужжит пчелой, и к книгам, что ты читаешь, и к подругам, что к тебе приходят, и к твоей матери, которой ты так безоговорочно отдаешь на заклание… Думая над всем этим, я вытягиваюсь у тебя на руках. И просто смотрю тебе в глаза. А ты, что-то подумав в своей голове, встаешь и несешь меня на кухню. Ну вот, так и знала… Всегда все самое приятное прерываешь… Хозяйка, ты неисправима. Открыв решетку, ты садишь меня на край, и я покорно спрыгиваю вниз, на стружку, при этом до полусмерти напугав эту дуру — морскую свинку. За что и получаю от нее зубами в бок. Но я привыкла. Ты уходишь. Я лишь провожаю тебя глазами. Что ж, завтра ты опять уйдешь куда-то, позабыв даже подойти и сказать «привет»… У тебя своя жизнь. И свой большой, широкий мир. Я же его могу коснуться только через запахи, что ты приносишь с собой оттуда. Да, я ограниченное существо. И таких, как я, мало кто любит. И вряд ли кто будет нас чмокать… Забравшись в свой уголок, я опять начинаю умываться. Лапы, брюхо, хвост, бок, спина… Да, надо еще отобрать у этой свинки сухарь. Иначе скоро не смогу и рта закрыть. Ведь зубы у меня растут быстро. Ведь ты меня боишься, рыжее существо. И эти песчанки меня боятся – хотя и скрывают. Потому что я далеко не те милые глазки и мягкие ушки. Я – крыса. Да, декоративная. Но укус мой может спокойно продырявить чей-нибудь палец. Да, я не кусала никого. Но только потому, что в противном случае это огорчит хозяйку. А я не люблю, когда она грустит. Потому что знаю… и втайне надеюсь… что она будет грустить, когда однажды меня найдут где-нибудь в углу этой клетки бездвижной и окоченевшей. Потому что мне уже не первый год. А живем мы и так очень и очень мало. Жаль, что это так. Жаль, что я не морская свинка, которая может прожить до 8-10 лет. Жаль, что не песчанка, что живут в основном до 4-5 лет. Я лишь крыса. А живут крысы лишь до 3-х лет… Жаль, хозяйка, что я не смогу в последний раз взглянуть на тебя. Потому что ты в этот момент будешь спать – и видеть какой-нибудь сон. И свидетелем моего последнего вздоха станет только эта рыжая морская свинка, которая даже не понимает всей ценности своей жизни рядом с тобой и не понимает того счастья, что испытываю я, когда ты наконец вспоминаешь обо мне… и я могу поспать на твоих коленях… Твои колени… они такие теплые и мягкие… Так приятно валяться на них, вдыхая твой неповторимый запах…