***
***
***
Все было ужасно. Виктория снесла дверь с петель и взмыла в ночное небо. Через минуту она нашла подходящую для приземления крышу и свернулась на ней в клубочек, обхватив ноги. Ее силовое поле гарантировало, что она не почувствует холод вечернего бриза, но погода — ничто, по сравнению с бурей в ее сердце. Уткнувшись лицом в коленки, она разрыдалась. Какое унижение! Он… на глазах у всех! Ее телефон зазвонил. Заплаканными глазами она глянула, чей это номер. Это был Дин. Ну нет, она низачто ему не ответит! Ни в коем случае, черт возьми! Тупой лживый предатель, который… который… Он целовался с другой! Ну, не совсем целовался. Но их головы находились гораздо ближе друг к другу, чем положено, и он обнимал ее за плечи! Это было неправильно! Совершенно неправильно! И они сидели вдвоем в темном углу и… и… это не было что-то невинное! Ничего подобного! Это… и это был уже не первый раз, когда она заставала его слишком близко к другим девушкам! И он ведь знал, что она придет на вечеринку, потому что она же написала ему, а он даже не удосужился ответить, значит, наверняка хотел, чтобы она все это увидела! Ох… если только он вообще прочитал ту смску. И там ведь было темно и шумно, так что поневоле приходилось садиться поближе друг у другу и… может быть, они просто пытались поговорить? Но тогда… Но может быть… Виктория вытерла глаза рукавом, и ее постепенно стало охватывать чувство, что она, возможно, выставила себя перед всеми дурой. Но она же их видела! Они точно собирались обжиматься! И учитывая, что она может тягать бетономешалку вместо штанги, она совсем, совсем не могла себе позволить даже врезать ему как следует… или той суке. Кем бы она там ни была. Родители Виктории вбивали это в нее с тех самых пор, как она получила свои силы. Если она разозлится так сильно, что захочет кого-то ударить, ей следует — она всегда об этом помнила — уйти оттуда и успокоиться. Так что она лишь накричала на него и выскочила прочь. Ей нужно было убежать подальше, пока она не успела сотворить какую-нибудь глупость. Еще тупее, чем она уже успела сделать. Она ударила по стене, оставив выщербину на бетоне. Виктория снова посмотрела на телефон; его корпус блестел в свете уличных фонарей. Нельзя ли, может быть… перезвонить ему? Как минимум, послушать, что он скажет в свое оправдание, и была ли у него веская причина так поступать. Но что если он просто солжет ей, чтобы оправдаться? Что ей тогда делать? Так не должно быть, если ты и твой парень — супергерои. Вообще, все было неправильно. Ей не позволяли ни выходить на улицы и бороться с преступностью, ни даже присоединиться к Стражам, чтобы она могла помогать, как стажер, готовясь к тому дню, когда наконец сможет бить преступников по морда́м; так что сейчас она не слишком-то отличалась от той же Меган. Разумеется, она могла летать, поднять тонну веса, и останавливать пули. Но тот факт, что Меган получала оценки даже лучше, чем были у нее, — и это не оттого, что она глупая, просто Мег была гением — казалось, имел большее значение для людей. Что было абсолютно неправильно, так ведь? Силы должны значить гораздо большее. К этому времени телефон уже согрелся в ее руках. — Паноптикум, — прошептала она. — Ты меня слышишь? Привет? Хм… ты… может быть, знаешь… ох, забудь. Никакого ответа не последовало. Честно сказать, она не была уверена, что именно по этому поводу чувствует. С одной стороны, она была рада, что правительственные агенты не видели, как ей изменяет парень. Или как она, может быть, публично выставила себя на посмешище… этого, разумеется, не произошло, но все равно здорово, что та женщина не видела, что она сделала. Но с другой стороны, она… хотела бы сейчас сделать что-нибудь крутое и супергеройское. Виктория снова утерла глаза и чуть заметно улыбнулась. Ну что ж. Возможно, ей и не нужна для этого Паноптикум. Она уже проделала свою собственную секретную подготовку, какой бы скромной та ни была. Быстрый перелет, и она оказалась у частного тренажерного зала, в который была записана. Проведя электронной карточкой по замку, она прошла через хорошо освещенный вход, и толстые двухслойные двери закрылись за ней. Внутри было светло и чисто; свет, наполнявший помещение, изливался в вечерний сумрак. Тихая музыка играла из невидимых динамиков, а на больших настенных экранах крутились, повторяясь, рекламные ролики. — О, привет, Виктория, — сказала администраторша, которая знала ее в лицо. Впрочем, она и должна была… в конце концов, Виктория — знаменитость, и она всегда старалась, чтобы такие люди ей симпатизировали. Не так уж трудно позаботиться о том, чтоб люди были на твоей стороне. Джейн была очень полезна для того, чтобы Вики всегда получала абонемент на любые занятия фитнесом, какие только захочет, самой первой. — Ты пришла позже, чем обычно. Виктория пробормотала, нахмурившись: — Парни такие мудаки… Джейн лишь рассмеялась невесело. — Расскажи мне об этом, — предложила она. — Нехорошо расстались? — Я видела, как он целовался с какой-то девицей на вечеринке! — О, это хуже всего. Один из моих вытворил такое, и я порвала с ним в два счета. — Женщина разгладила пиджак. — Типа, это же серьезно. Ты знал, что я приду на эту вечеринку. Так башкой подумай же! — Я знаю, знаю! — ответила Виктория. — Мы должны были пойти вместе, но потом я задержалась, потому что мама не отпускала, пока я не закончу домашку, и… типа, при первом же удобном случае! При первом же! — Ужасно. Знаешь, тебе лучше будет без него, — Джейн сделала паузу. — Давай я возьму два кофе из служебного автомата, и ты сможешь посидеть тут, если тебе нехорошо. Виктория храбро и чуточку неуверенно улыбнулась. — Было бы здорово… — сказала она, вызвав у женщины ответную улыбку. Выговориться было и правда здорово, а кофе был неплохим по меркам кофейного автомата. Разумеется, тут стояли автоматы технарской разработки, а не какое-нибудь дерьмо для массового рынка. К тому времени, как она весело попрощалась с Джейн и отправилась в раздевалку, ей стало существенно лучше. Виктория вздохнула. Надо было написать матери. Иначе она позвонит и взбесится, что дочь не берет трубку. — Вечеринка дрянь бросила дина, — быстро набрала она. — Пошла в зал сбросить пар очень зла на него. Ушла прежде чем сорвалась но было близко. Вернусь поздно после бассейна поколочу грушу хочу потом полетать. Надо успокоиться. Довстречи. Вик. Она шлепнула на «отправить». Не прошло и минуты как ее телефон зазвонил. Виктория проверила, кто это. Эми. Да, вот это было быстро. Скорее всего, мама заставила сестру позвонить и выведать у нее подробности. Немного поколебавшись, пока телефон звонил в руке, она ответила. — Это мама велела тебе позвонить? — с ходу спросила Виктория. — Нет конечно, — ответила Эми. — И она с тобой в одной комнате? — надавила Виктория в ответ. Повисла неловкая пауза. — Нет, ну что за чепуха? Просто я твоя сестра, и хочу убедиться, что ты в порядке, — произнесла Эми после достаточно долгой паузы, что, вероятно, и означало, что мама совершенно точно находится в одной комнате с ней. Или, как минимум, заставила ее позвонить. — Ну ладно. Ага, — она зажала мобильник между плечом и ухом, пока рылась в карманах в поисках ключа от шкафчика. — Ага… — Вики вздохнула. — Ага. — Э-э? Ты просто повторяешь «ага»? — Ну, ага. Я буду в порядке, Эймс. Просто… Мне надо просто чуточку проветриться — хорошо? — так что я в спортзале. Передай маме, что я, наверное, вернусь через пару часиков, потому что собираюсь еще полетать. Мне надо подумать. О том, что делать и… о других вещах. Типа… ну да. — Вы уже не в первый раз расстаетесь, — быстро отметила Эми. — Может быть, на этот раз тебе стоит оставить все как есть? — Ага, но… не знаю. Я, когда успокоюсь… я… не знаю. Я вроде как выплеснула колу ему в лицо, потому что он сидел рядом с другой девушкой практически в обнимку, поэтому… типа… не знаю. Может, если он извинится… — она нашла ключ, и после нескольких попыток ей удалось правильно его вставить. — Так что вот. Со мной все будет в порядке. Просто надо немного побыть одной. — Ну ладно, — с сомнением произнесла Эми. — Я лягу спать около одиннадцати, так что если вернешься раньше, мы можем поговорить. — Ага, конечно. Говорю же, я немного в раздрае. Мне надо поработать в спортзале. Хех… поработать, чтобы проработать все случившееся. Поговорим попозже; а может, завтра. — Конечно. Ну пока. — Пока, — Виктория положила трубку и безучастно уставилась на шкафчики. Р-ррр. Боже мой. Тупой Дин. Ее глаза сфокусировались на содержимом ее шкафчика, и девушка улыбнулась. Здесь, в спортзале, она хранила свой маленький сюрприз. Она не могла держать его дома. Там было попросту небезопасно. Но это место открыто круглые сутки, и никто ничего не заподозрит, если она вернется домой вспотевшей. В конце концов, она ведь только что из спортзала. Она достала свою — вторую — сумку из шкафчика и направилась в женскую раздевалку. Кто-то шумел водой в душе, но в остальном тут было пока пустынно. Ей следовало действовать быстро. Виктория осмотрелась; взгляд зацепился за смартфон. Она перевернула его камерой вниз. Потому что, если Паноптикум может захватить прибор с помощью правительственных кодов или чего-то там еще, не хотелось бы, чтобы она сейчас смотрела. Это было бы неловко. Закончив, она посмотрела на себя в зеркало. Ее обычный наряд для кейповских дел — ха! скорее, для модельных фотосессий и пиара, а не для того, что имело значение! — был белым и красивым. Она и правда отлично выглядела в тиаре, с плащом и в белом платье. И она, блин, тренировалась приземляться в плаще снова и снова, пока не начала выглядеть при этом совершенно шикарно. И еще узнала, с какой силой следует приземляться, чтобы раскололся тротуар. Но на ней был сейчас не ее обычный наряд, далеко не обычный. Она работала над ним начиная с той первой миссии Паноптикум. Он должен был классно выглядеть, должен был хорошо маскировать, и быть таким, чтобы никто не смог ее распознать. Итак, прежде всего, практичный комплект из черных трико для йоги, длинной черной футболки с пояском, и симпатичных черных тяжелых ботинок, которые будут оставлять свои отпечатки на задницах преступников. Потому что она собирается пинать задницы, не спрашивая фамилий. Точно. Она вроде как хотела бы еще и плащ, но плащи должны быть аккуратно подогнаны и сделаны так, чтобы отстегиваться, если зацепятся или кто-нибудь ухватится за них, а задохнуться ей хотелось бы меньше всего. Так что вместо плаща она подобрала себе черную кожаную куртку. Она могла бы тихо подлететь сзади и ударить своей аурой страха, а они не заметят ее, одетую во все черное… но все равно будут в ужасе. Предпоследним шагом стала черная шерстяная балаклава, скрывшая волосы. Среди летающих героев было не слишком-то много платиновых блондинок. Но без маски, конечно, костюм не был бы завершен. И это должна быть правильная маска. Она обдумывала противогаз, потому что Паноптикум выглядела в нем очень профессионально, но ей не нужно было беспокоиться о том, что какой-нибудь газ пройдет сквозь ее силовое поле, так что… увы. И он может запотеть в полете. Так что взамен она отправилась шариться на рынок в чайнатауне. Виктория взяла в руки маску. Она нашла там то, что искала. Теоретически, это была маска белого кота. Но пасть его была до жути клыкастой, а большие глаза обведены черным, что делало ее больше похожей на череп. Кошачий череп. Это было так круто! Плохие парни с ума сойдут от страха, это точно. Разглядывая себя в зеркале в черном наряде, она убедилась, что выглядит совсем не так, как обычно. В этом-то и был весь смысл. Она надела маску и восхищенно выдохнула. На нее уставилось чудовище с кошачьей мордой; белая, похожая на череп, морда на черном фоне выглядела жутко. Это было как избавление. Первый костюм, который она выбрала для себя только сама. Раньше-то у нее всегда были пиарщики, стоящие наготове, чтобы переделать все, что им не нравится. А этот костюм принадлежал ей, и больше никому. Ей, конечно, не то чтобы совсем не нравился ее основной костюм. Он был потрясным. Но она не могла в нем быть потрясной сама. Это был лишь костюм, а не боевая форма. Нечто прелестное, надетое, чтобы принарядиться. А этот костюм не был нарядом. Ну, если честно, то пока еще был. Пока он выглядел лишь как костюм для Хэллоуина. Теперь пришло время использовать его в настоящем деле. Сделать его настоящим. Она сняла маску и балаклаву, засунула их под футболку и поднялась на верхний этаж. Пожарный выход был сломан, чтобы она могла потом открыть его снаружи. Вскоре она уже летела в ночном небе. С торжествующим криком она взмыла вверх, надежно позаботившись, однако, о том, чтобы не переходить звуковой барьер. На нее накричат, если она вызовет сверхзвуковой удар над городом. Но, несмотря ни на что, летать всегда было здорово. Это был тот же кайф, который она испытывала всякий раз, когда выходила за пределы человеческих возможностей. Применять свои силы было чертовски приятно. Это походило на кайф от физической тренировки — своего рода тренировкой это и было. И из всех ее сил полет был лучше всего, потому что при этом она все время была за пределами возможностей обычного человека. Виктория лениво рассекала по небу на жалкой сотне миль в час. Что-то не в порядке, подумалось ей, и она рассмеялась. Конечно. Не было плаща. Все сделалось чуточку более обтекаемым, и в ушах теперь ничего не хлопало. С этой высоты она могла разглядеть свой дом. Благородный Холм смотрел свысока на большую часть города, построенного на склонах, поднимающихся от мэнского побережья. К югу вдоль берега она видела вдали огни электростанции, а в море ярко светилась база СКП. Пока она туда смотрела, с базы взлетел вертолет; его пятнышко замерцало и стало невидимым, когда он включил маскировочные поля. Теперь у нее было несколько часов до того, как к ней возникнут вопросы. Пора было найти какое-нибудь преступление и пресечь его. Под маской и балаклавой Виктория яростно усмехнулась в предвкушении. Дин не знал, что она втайне работает на правительство, и он не узнает, что она еще и свободный мститель. Было почти что жаль, что нельзя ему об этом рассказать. Просто чтобы понял, что она в нем не нуждается! У нее ушло тридцать драгоценных минут, чтобы обнаружить что-то подходящее, даже после того, как она отправилась на поиски в Ормсвуд. Это был бедный район, но она держалась подальше от его сердца, кучи грузовых контейнеров, где когда-то был парк, а теперь жили беженцы — полиция плотно присматривала за этим местом. Вместо этого, стараясь оставаться незамеченной, она сосредоточилась на его окрестностях, где на каждой улице, казалось, был свой магазин крепких напитков и свой собственный ломбард, готовый взять у клиента золото за наличку. Женщины, одетые слишком легко, не по погоде, слонялись у перекрестков, стараясь держаться в тепле дверных проемов забегаловок или у решеток вентиляции, выбрасывавших нагретый воздух. Но она искала не таких, как они. Они тоже были жертвами. С другой стороны, их клиенты… да. Виктория приземлилась на крыше и поправила маску. На другой стороне улицы, рядом с ночным супермаркетом, стояла группа женщин — по-видимому, проституток. Ей очень не хватает какого-нибудь дистанционного микрофона, чтобы подслушивать их разговоры, через какое-то время решила Виктория. Они ведь могут сейчас разговаривать о том, кто заставляет их этим заниматься! Наконец одной из них позвонили, и она отделилась от группы. Больше от скуки, чем из подозрения, Виктория последовала за ней, перелетая с крыши на крышу, и высматривая ее ярко-красную юбку. После недолгой прогулки женщина дошла туда, куда направлялась. Толстяк, к которому она приблизилась, выдохнул клуб дыма, и яркий свет фонаря блеснул на его очках в толстой оправе. Куртка без рукавов открывала ночному воздуху вьющиеся, как плющ, по его рукам бандитские татуировки. Женщина подошла к нему, доставая деньги из кармана еще до того, как сказала хоть что-нибудь. Она передала ему пачку банкнот. Пересчитав их, мужчина кивнул и протянул ей маленький пакетик. Женщина поспешно спрятала его и произнесла несколько слов, прежде чем развернуться и уйти. Глаза Виктории сузились. Не сутенер. Это был ее дилер. Неплохо. Прежде чем наркодилер успел набрать следующий номер, она взмыла в воздух. Она нечасто отрабатывала этот прием против реальных людей, но множество раз тренировалась на манекенах. При выполнении захвата с налету фишка в том, чтобы ошеломить противника с первого удара, тогда он не будет сопротивляться, когда ты его схватишь. Если упустишь его из-за того, что он вырывался, это твоя ошибка. И надо убедиться, что не разобьешь ему голову в первый момент при столкновении, потому что травмы головы при падении — один из самых быстрых способов случайно убить кого-нибудь. Виктория врезалась дилеру в спину и сбила с ног, обхватив рукой его голову, чтобы защитить ее. Дыхание вырвалось со свистом, когда удар вышиб из него дух, а она придавила всем весом, добавляя к нему силу своего полета. Мужчина не успел вздохнуть, прежде чем она обхватила его руками, поднатужилась, и вместе с ним пропала в небе. Меньше пяти секунд между ударом и взлетом, торжествующе подумала Виктория. Ну не хороша ли она? Она приземлилась на крыше, и под ногами захрустел гравий. Задыхаясь, мужчина пытался закричать, но у него выходил лишь задушенный писк. Аура страха била по нему разрушительной волной, так что он лишь едва сопротивлялся, когда Виктория содрала с него куртку и порылась в карманах. — Наркота, — презрительно бросила она, швырнув на землю пригоршню маленьких прозрачных пакетиков с этикетками, которыми были набиты карманы. Нагнувшись, она схватила дилера за лодыжки и подняла в воздух. Не говоря ни слова, Виктория непринужденно подплыла к краю здания. Ее перевернутый пленник кричал и хныкал, умоляя и ругаясь попеременно, раскачиваясь в ее крепкой хватке. Должно быть, он весил вдвое больше Виктории, но она играла с ним, как с куклой. — Отпусти меня, долбаная су… — Заткнись, — рявкнула она. — Делай, что говорю, и тогда выпутаешься из этого! — Блять, блять, блять! Ты кто вообще? Какого хера ты творишь? — у него был отчетливый нью-йоркский акцент, отметила Виктория. — Заткнись, гад! Хочешь, чтобы я тебя отпустила? Я могу тебя отпустить. Я запросто могу тебя отпустить! Стоит лишь мне разжать руки, и… — она слегка ослабила хватку, и он с криком соскользнул ниже, — и ты упадешь. Ты этого хочешь? — понизив голос, спросила она. — Нет! Нет, нет, нет! Прошу, не надо! — взмолился дилер. Темное пятно растеклось по его рубашке, когда он потерял контроль над мочевым пузырем. Виктория наморщила нос от отвращения. — Точно? Ты бы тогда несколько секунд смотрел, как земля становится ближе и ближе, а потом… шмяк! И ты размазан кетчупом по всей дороге. Хочешь стать кетчупом?! Я могу тебя сделать кетчупом. — Чего ты хочешь? Я… возьми деньги! Забирай все, что хочешь! Виктория рассмеялась: — Мне не нужны деньги. Я хочу информацию. Из какой ты банды? Кто твой поставщик? — она встряхивала его вверх-вниз при каждом вопросе. — И если соврешь, я вернусь и найду тебя. И сделаю кое-что похуже, чем сейчас! Ты хочешь этого? Хочешь? — Нет! Нет! Я… я скажу! Скажу! Я хочу рассказать! — Он сглотнул, содрогаясь от ужаса в ее хватке. Отлично. Страх был ему к лицу. Такие люди заслужили то, что получали. — Что ты х-хк-хочешь узнать? Он запел, как птичка. Оказалось, что он входит в банду Бруклинских Ребят, подтвердив ее подозрение, что он из Нью-Йорка, беженец. У банды была база над гриль-хаусом неподалеку от Ормсвуда, на 32-й улице, где старые улицы встречались с новым жильем для беженцев. Они получали кокаин от Купцов, которые, как он думал, имели контакты в Венесуэле, потому что всем известно, что у Купцов есть связи с военными, которые занимались контрабандой, но они не примкнули к Купцам, потому что не хотели платить взносы, но возможно, придется, потому что на них давят Железные Орлы, и у них какой-то новый мудак-покровитель, и так далее… и тому подобное. На самом деле, он еще долго продолжал болтать, уже после того, как она узнала все, что хотела. Так что она бросила его валяться мешком на крыше и отправилась искать этот гриль-хаус. Разумеется, она забрала его куртку и телефон, чтобы он не смог избавиться от улик. Или же предупредить о ее приходе. Ночью, с высоты, узоры света и тени над Броктон Бей были отчетливо видны. Как более освещенные районы — особенно вокруг набережной, где в небо били прожекторы, и светились целые крыши — так и более темные. Под ней, в Ормсвуде, на некоторых улицах неоновых огней, которыми были выписаны названия марок пива, на некоторых улицах было больше, чем неразбитых фонарей. Вой полицейских сирен поднимался к небу, изредка перемежаясь звуками выстрелов. Она нашла 32-ю улицу. Ее асфальт был границей, отделявшей старые здания Броктон Бей от новых, построенных наспех. Часто встречались скудно освещенные грузовые контейнеры, переоборудованные в жилье, старые, изношенные и ржавые, с облупившейся краской. Она смутно припомнила, что они предназначались для временного решения проблемы с беженцами, но спустя пять лет после разрушения Нью-Йорка они все еще стояли здесь. Она слышала шум и видела огоньки ночного рынка, прилавки и стенды которого были расставлены по узким улочкам, петляющим меж тесно составленными контейнерами. По другой стороне улицы выстроились рестораны быстрого питания и ломбарды. Поискав, она обнаружила свою цель. Здания здесь были старые, построенные из узкого красного кирпича. Заглядывая в окна, она увидела, что два нижних этажа предназначались для посетителей, а на третьем была кухня. Проскользнув в промежутке между зданиями, она мягко приземлилась над целью. Банда, должно быть, занималась своими делами на двух верхних этажах. Она осторожно спустилась к окну, жалюзи на котором были закрыты, и прижалась ухом к стеклу. Послышался приглушенный звук мужских голосов, спорящих на повышенных тонах, на фоне громкой музыки. Стиснув зубы, она сосредоточилась на звуке голосов. — Да в рот ебать! Мы не можем спустить им такое дерьмо! Они хотят отжать у нас магазин «Си-Ви Спортс». Блядь, они в сущности уже отжали его у нас! Мы их охраняем, но теперь они не платят! — орал молодой парень, чуть старше Виктории, как ей показалось. Его слова едва не цеплялись друг за друга, когда он нетерпеливо выкрикивал их. Скандалист, так она решила его называть. — Я, бля, это знаю, — произнес мужчина с более низким голосом. «Здоровяк». У них обоих был заметный нью-йоркский акцент. — Я в курсе, что они взялись за нас. — Ну, так с какого хуя ты ничего не делаешь, чтобы… — Заткнись нахуй, — это было сказано спокойно, но Виктория услышала скрытую угрозу. — Ты кем себя нахуй возомнил, чтоб так со мной разговаривать? На миг повисла тишина. А потом: — Слушай, мне просто кажется — мы должны показать им, что нельзя на нас так наезжать, пап, — о, да, Скандалист сразу сдулся. Теперь он просто ныл. Здоровяк наверняка был опасным человеком, и к тому же, его отцом. Ну, опасным для нормальных людей. Она смогла бы надрать ему задницу, даже не вспотев. — И мы им покажем. Но не все так просто. — Ты не боишься Железных Орлов? — Нет. Вовсе нет. Но у них больше подручных, чем у нас. И у них есть спонсор или какие-то связи. У них появился какой-то новый способ добывать бабло и кто-то, поставляющий им тинк. Или же они нашли себе собственного ручного технаря. Вот отчего они решили, что могут залупаться на нас. — Постой. Откуда ты все это знаешь? Здоровяк хохотнул: — Оттуда, что у меня есть связи. Я знаю кое-кого, кто смог пробить для меня это. Она говорит, что Железные Орлы, Лезвия и Флаги теперь работают сообща. И они попробуют сожрать всех, кто держит территорию рядом с ними. Орлы продвигаются на юг, и мы у них на пути. — Дерьмо. Это… это ебучий Цезарь? Орлы тоже работают на него? — Точно. Ебучий Цезарь. Долбаный козел. У него есть бабки, паралюди и куча прихвостней. Он хочет стать новым Маркизом. Лучше б кто-нибудь пообломал ему рога, и поскорее, пока он не привлек внимание федералов по-крупному. — И что мы будем делать? Виктория еще теснее прижалась к стеклу. Это было важно. — Я веду переговоры с Купцами, — сказал Здоровяк. — С тех пор, как копы убили Косаря, у них нет банды в нашем районе. Если мы заключим с ними сделку как надо, то сможем позвать их на помощь против паралюдей Цезаря, и раз уж мы все равно закупаемся у них… если подпишемся с ними, то получим расценки получше. — Да уж… ага. Это может сработать. Да уж… — Судя по голосу, Скандалист подошел поближе. — Я… я знал, что у тебя есть план. — Вот потому я и босс, — сказал Здоровяк. — Я разбираюсь в таком дерьме. Надо обдумать стратегию. Если мы банда Купцов, то их паралюди на нашей стороне. И конечно, они будут брать с нас долю, зато мы получим снэп, крэк и шипучку дешевле, если подпишемся. Может быть даже, так на так и выйдет, верно? Летающая девушка нахмурилась снаружи. Она была уверена, что услышала названия наркоты. В школе с ними говорили про «снэп», недавно появившийся новый опасный наркотик, которому надо было Просто Сказать Нет. А «крэком» в бандах называли курительный кокаин, так что она сильно сомневалась в том, что «шипучка» это газировка. Она посмотрела на часы. Пожалуй, ей надо было быть дома уже через час. Хватит ли времени, чтобы повязать этих парней и успеть вернуться в спортзал, прежде чем мама учинит что-нибудь типа прочесывания с воздуха, чтобы выяснить, куда она пропала? Она ухмыльнулась. Да, точно. Времени хватит. С другой стороны здания, через три окна от комнаты, где разговаривали мужчины, была пожарная лестница. От мусорных баков внизу разносилась вонь гниющего мяса и овощей. Она осторожно потрогала металлическую раму и положила руки на дверь, слегка толкнув ее. Заперта. И открывается наружу. Чтобы ее открыть, придется сломать петли, а металлический каркас выглядел прочным, даже при том, что потеки ржавчины от него заляпали деревянную отделку вокруг. Поэтому она постучала, с силой замолотив по двери. Подождав, постучала снова. Есть! С той стороны она услышала шаги. Отлетев немного назад, она приготовилась действовать, когда дверь распахнется. Легкое движение, которое он собирался сделать, переросло в гораздо более размашистое, когда дверь широко распахнулась, утянув его за собой. Он завалился вперед, с воплем растянувшись на пожарной лестнице. От открытой двери растекалось пятно света; подняв глаза, он увидел темную фигуру в белой фарфоровой маске кота. Затем его вздернули на ноги, зажав ему рот рукой, чтобы он не смог и пикнуть. Его брючный ремень порвался, когда незнакомец сорвал его, кобуру и все остальное, с лязгом бросив на пол. Ярко полыхнула боль, когда его ударили об стену, вышибив весь воздух из легких. Он почувствовал вкус крови из прокушенной губы. Незнакомец был силен — очень силен! Кем бы этот клятый парачеловек ни был, он обращался с ним как с ребенком, хоть он и пытался отбиваться. Затуманенным взором он увидел, как тот что-то делает с дверью, а потом они вдруг оказались за перилами и рухнули, как кирпич, с четвертого этажа. Каким-то образом он был еще жив, там, внизу. А затем его подняли за шиворот и забросили в мусорный бак. Там он сумел закричать, но металл заглушал его голос. Хуже того, содержимое бака попало ему в рот. — Криминальный отброс, — с ухмылкой сказала мусорному баку Виктория и улетела. Этот тип оказался старше, чем она думала, с сединой на висках и заметными морщинами на лице. Его пистолет удерживал пожарную дверь открытой, и она осторожно прошла через проем. Хотелось бы надеяться — они решат, что шум, производимый мужиком в мусорном баке, издают кошки, копаясь в мусоре в поисках еды — но нужно было двигаться поскорей. Она выглянула из-за угла. Двое мужчин выходили из комнаты. Но не из той, где были Здоровяк и Скандалист. Здоровенные: наверно, накачали мышцы стероидами, может быть даже какими-нибудь нелегальными, технарского производства. Они носили белые майки и слишком много украшений. Оба вооружены. И оба немолоды — они выглядели примерно на тот же возраст, что и ее папа, и даже у более худого было заметное брюшко. — Чувак, че там Шон так долго? Она может одолеть их. Первым броском она врезалась в живот более толстого, заставив его сложиться пополам. Второго она схватила за плечи и впечатала в тонкую стену, оставив дыру в гипсокартоне, повалила на пол, перевернула и выхватила пистолет у него из кармана. С треском пластика и скрежетом металла, она раздавила оружие рукой. Отшвырнув бесполезные смятые обломки, она сломала ему руку и отбросила прочь, обрушившись на хрипящего толстяка, вновь выбивая у него весь воздух из легких. Его пистолет она тоже раздавила, а потом швырнула гангстера сквозь стену на другой стороне коридора. На этот раз в стене попалась водопроводная труба. Дешевый металл треснул по шву, и струя ледяной воды забила поперек коридора. Светильники у нее над головой погасли. Распахнулась дверь — та самая, за которой были Скандалист и Здоровяк. Из двух афромериканцев, выбежавших из нее, один был шести футов ростом — по-видимому, это и был Здоровяк. У него были седые волосы и короткая бородка. Пистолет в его руке был направлен на нее, так что она решительно бросилась вперед. Он сделал лишь один выстрел, прошедший мимо — даже ее щит не пригодился — а потом она врезала ему по ногам. Он рухнул, как мешок с картошкой, при этом что-то щелкнуло, и Виктория подумала, что он, наверное, что-то себе сломал. Теперь остался только Скандалист. Кажется, она недооценила его возраст по голосу, но ему все равно не могло быть больше двадцати. Он был посветлее отца, и в лучшей форме, его обнаженные руки покрывали извивающиеся татуировки. И судя по тому, как он смотрел на нее, он был до смерти напуган. На самом деле, ничего удивительного. Она била по нему своей аурой страха, и он так дрожал, что даже уронил пистолет. Она медленно подошла к нему, осторожно выверяя каждый шаг. Позади зашипела труба, как будто ливень начался посреди коридора. — Я могу сломать тебе обе руки, — ласково произнесла она, подойдя к Здоровяку, и перевернула его ногой. Дыхание у того было хриплым и полузадушенным, а когда его вес пришелся на правую руку, он закричал. Да, значит рука была сломана. Ну, он действительно был здоровенным. Когда весь этот вес обрушился на его руку, трудно было ожидать хорошего исхода. — Ты, ебаная суч… — начал Здоровяк. Она жестко пнула его по сломанной руке, и он задохнулся, не закончив фразы. И вообще, выглядело так, как будто он потерял сознание от боли. Наклонившись, она подобрала пистолет — он походил на пушку, которую мог бы носить ковбой — и загнула ствол в обратную сторону. Она постаралась, чтобы Скандалист увидел каждое мгновение, от начала до конца. — Хочешь, чтоб это была твоя шея? — поинтересовалась она. — Н-нет, — выдавил он. Вода из разбитой трубы текла по его лицу, смешиваясь со слезами. — Скажи, где наркотики. — Я… я… — его взгляд метнулся на одну из дверей. — Я ничего не скажу… и… Хм. Смелее, чем она думала. Она схватила его за руку. — Говори, — приказала она, вывернув ему палец в обратную сторону. — Они в той комнате! Вон в той! — В какой именно? — Там! В кладовке! — он обмочился, как и тот мужик на крыше. Его зрачки были узкими, как булавочные головки. Виктория потащила его за руку к двери, на которую он указал, и двинула по ней тяжелым ботинком. Дверь из сплошной доски вылетела вместе с замком и с большей частью дверного косяка. Это была служебная кладовка. То есть, была ей когда-то. Теперь она была набита пластиковыми банками, полными таблеток, и запечатанными свертками с этикетками в бумажных пакетах, и химическими реактивами, которые выглядели так, как будто были взяты прямо из школьной лаборатории. Она проверила этикетки. На некоторых были лишь безумные химические названия, но на некоторых бутылочках было написано «50 СНЭП». Должно быть, это означало количество таблеток в пузырьке. Все помещение пропахло химикатами. Оскалившись, она оторвала полку от стены, рассыпав содержимое по полу. Схватив Скандалиста за воротник, она протащила его мимо всех дверей, вышибая их, пока он хрипел и отплевывался. С третьей попытки она нашла комнату, где они готовили товар к продаже; там были установлены дополнительные кондиционеры и вытяжной шкаф. — У тебя есть сотовый? — рявкнула она на Скандалиста. — Д-да, — прохрипел тот. Она швырнула его на пол. — Вот что ты теперь сделаешь, — сказала она. — Достанешь свой телефон. Позвонишь 911. Признаешься в том, чем вы тут занимались. А я буду смотреть за тобой. Если соврешь, сломаю тебе руку. Скажешь им обо мне, и я сломаю тебе руку. Все ясно? Он закивал так быстро, что казалось, его голова вот-вот отвалится. — И лучше бы тебе уйти из банды, — сказала она, — после этого. Иначе я приду и разыщу тебя. — Она склонилась к его лицу. — Ясно?***
Мигалки полицейских машин окрашивали улицу в контрастные цвета. Кружа по небу, Виктория с удовлетворением наблюдала за этим. Очень хорошо. Она прождала немного дольше, чем планировала, но ей хотелось убедиться, что полиция приедет вовремя, и никто из преступников не сбежит. Теперь же? Теперь работа здесь закончена, с гордостью подумала она. Десять минут спустя она приземлилась в спортзале. Она завернула маску в балаклаву, и после этого выглядела так, как будто лишь упражнялась. Не считая только ботинок. Вот черт. Но даже эта мысль не могла усмирить ликующей радости, кипящей в глубине ее души. Было так приятно использовать силы для настоящего, правильного дела. Так чудесно! Это походило на кайф после тренировки, только гораздо, гораздо сильнее. Она обезвредила наркодилера, а потом уничтожила целую банду, и за ними приехали копы, и она знала — это все из-за нее! Такое никому больше не под силу! Копы, небось, потратили бы целую вечность, пытаясь сделать то, что она провернула лишь за одну ночь! И все гады отправятся в тюрьму и больше не будут продавать людям наркотики, и возможно, те бедные женщины, которым пришлось заниматься проституцией из-за зависимости, смогут бросить это занятие теперь, когда у них больше нет поставщика! Она сделала мир лучше — своей бесподобной крутизной! Быстренько переодевшись и приняв душ, она проверила телефон. Мама звонила ей дважды. «Уже иду», — быстро набрала она в ответ. — «Чувствую лучше. Сотик был в шкафчике. Поговорим дома.» В животе у нее похолодело, омрачив, но вовсе не погасив ее ликующую радость. Наверное, мама просто беспокоилась о том, что она сотворила какую-нибудь глупость после того, как ее бросили. Ха! Тут не о чем беспокоиться. — Счастливо, Джейн, — сказала она на прощание женщине за стойкой. — Огромное спасибо за разговор. Это… кажется, мне помогло. За мной должок. После тренировки я… по-моему, мне стало лучше. — Да не вопрос, — добродушно ответила та, широко улыбнувшись. — Просто не забудь сделать это для какой-нибудь девушки, когда станешь старше, ладно? — Договорились, — ответила Виктория с улыбкой. Джейн была приятным собеседником. — Девочки должны держаться вместе. — Все верно. Виктория сразу отправилась домой, приземлившись прямо перед входной дверью. Она сделала глубокий вдох. Ну что ж, пора было встретиться с матерью. Хотелось надеяться, что будут лишь унизительные попытки утешить дочь после расставания, без упоминаний о действиях каких-нибудь независимых мстителей. Она помассировала виски. Нельзя было выглядеть слишком счастливой. Мама ничего не заподозрила. Все прошло без проблем, и после объятий и горячего шоколада с зефирками, Виктория поднялась наверх, чтобы принять горячую ванну. — Я тебе говорила уже, — заметила сестра. — Не возвращайся к нему лишь потому, что он извинился. — Ой, заткнись, Эймс, — лениво протянула Виктория, обдумывая дальнейшие свои планы. Надо будет это когда-нибудь повторить. — Я серьезно! По телефону твой голос звучал так, будто тебе плохо! — Теперь мне лучше. Пока я тренировалась, у меня было время все обдумать. Я послушаю, что он скажет. И посмотрю, что он будет делать. — Потому что Дин, черт возьми, должен был, по меньшей мере, хотя бы принести извинения. — Хфмп. — Хочешь что-то сказать, Эми? — О нет, конечно нет. Как я могу посметь что-нибудь тебе посоветовать? Ты же всегда лучше знаешь. Виктория вздохнула. Ну отлично. Теперь сестра начала пассивно-агрессивно нападать на нее. Буэ. Не было никаких шансов заручиться ее помощью. Она была слишком уж правильной. Конечно, Эми могла бы быть очень полезна… но она обязательно расскажет маме, что Виктория пошла и в одиночку уничтожила целую банду. Выбора у нее не было; придется держать Эми подальше от этой стороны своей жизни. — Ну, с тобой просто невозможно разговаривать, когда ты такая, — пожала плечами Виктория. — Тебе нужна ванная, чтобы почистить зубы или еще чего-нибудь? Потому что ты должна это сделать до того, как я пойду отмокать. Эми вздохнула. — Оставь мне воды в нагревателе, когда закончишь, хор? Мне тоже надо принять ванну. Голова просто раскалывается после больницы. О! Теперь все стало понятно. Пока Виктория на улице была абсолютно потрясной и боролась с преступностью, Эми должна была заниматься больными людьми в госпитале. Что, разумеется, тоже было совершенно потрясно. Она, наверное, и сама была не слишком-то рада, когда мама позвонила и попросила узнать, как там сестра. — Ладно, ладно, — сказала она, мягко обняв сестренку. — Без проблем. Я понимаю. Но это тоже часть супергеройской жизни, так ведь?