RIP ENID EMILTON
Джамелия презрительно поморщилась. Три года назад или вроде того произошел неприятный инцидент, когда пятилетняя дочь видного деятеля Патриотического Движения была убита во время стычки между китайской и японской бандами. Это не было связано с политикой. Она просто оказалась там в момент перестрелки и поймала шальную пулю. Бывает. За исключением того, что большинство детей, случайно попавших в перестрелки, не были такими хорошенькими, белокурыми и фотогеничными, у них не было родителей с кучей связей в Движении и поддержкой в прессе, и, разумеется, они не были настолько подходящими мучениками. И раз уж зашла речь, у большинства детей, погибших так, не было инициалов “EE”*, которые срабатывали как отсылка к местным скинхедам, которые тоже использовали ее случай, как знамя. * Инициалы “EE” в оригинале соответствуют “Империи-88” (Empire Eighty-eight). Джамелия с отвращением покачала головой. Было предельно ясно, что тут случилось. Какого-то беднягу избили, его машину подожгли, а теперь еще это граффити? Ага. Это просто-напросто очередной пузырь в вареве, которым вскипал город, поставленный на огонь. Когда толпа набросилась на азиатских рабочих в районе доков, и люди погибли, она была там. А неделю назад, Лун, парачеловеческий предводитель банды «Бомей»*, спалил в доках несколько складов, принадлежащих компаниям, связанным с «Империей-88» и «Железными Орлами». А еще были перестрелки в северных районах города… * Бомей (Bomei) -- по-японски «могила». Эти начинающие бандиты просто хотели отомстить. Она сомневалась, что эти скинхеды хотя бы знали, что человек, на которого они напали, был китайцем, а не японцем. Они, должно быть, полагали, будто всякий азиат в городе входит в одну большую банду, если их вообще это парило. Джамелия работала «в поле» достаточно долго, чтобы понимать, насколько смехотворно предположение, будто американо-китайцы, входящие в «Ассоциацию Белого Льва» и местную ветвь триады 14К*, согласились бы иметь любые дела с японскими иммигрантами в первом поколении, назвавшими свою банду в честь своего «изгнания». * «Белого Льва» придумал автор, это полукриминальная китайская организация в Б.-Б., а «14К» — одна из самых многочисленных и влиятельных триад Гонконга. Она методично двигалась вдоль стены. Еще больше бандитских граффити. В основном они выглядели свежими и все были выполнены в схожем стиле. Присутствовала повторяющаяся руническая тема, как будто сошедшая с обложки хеви-метал альбома, которую, похоже, обожали эти группы расистов. Некоторые из них выглядели довольно художественно, по меркам всякого дерьма, которое ей доводилось видеть на стенах; это говорило о том, что у них было достаточно времени поработать над ними. Она подошла к углу здания, за которым была еще одна парковка и одно еще не заброшенное здание, и посмотрела в проулок, который их разделял. Другое здание тоже было разрисовано за последние несколько месяцев, но слои краски на нем были потоньше. Некоторые из бандитских знаков покрупнее, и наиболее мерзкие из них, были даже закрашены. Узкий проулок был заполнен мусорными баками, их содержимое высыпалось на землю. Там мерзко воняло, и она уже собралась уходить, когда кое-что привлекло ее внимание. Показалось, что за одним из перевернутых баков лежало тело. Свет просто упал туда на мгновенье, но форма наводила на ужасные мысли. Джамелия сглотнула слюну и посветила еще раз. Да, это было похоже на тело. В пластиковом мешке. Дождь лил все сильнее. Здания с левой стороны переулка были лишь одноэтажными, и капли дождя, отскакивая от их металлических крыш, издавали дребезг, в которых утонул шум города. — Роб, — позвала она по рации, прижав фонарик щекой к плечу, — прикрой меня. Тут что-то подозрительное. Он подошел, и маленькая ее частичка позлорадствовала тому, что он тоже оказался под дождем. — Смотри, — сказала она. — Вон там. — Ага, — кивнул он. — Да, вижу. Плечом к плечу, они двинулись вперед, свет их фонарей метался по покрытым граффити стенам и грязному асфальту. Там — из разорванного мешка вываливались использованные презервативы и старые бритвы; здесь — старые разбитые пивные бутылки лежали сверкающими кучами. Казалось, что в этот переулок сваливали мусор со всего квартала. А эти пустые коробки из-под лапши выглядели так, будто их тащили сюда всю дорогу от вьетнамского ларька с едой на вынос, который они видели по пути сюда. — Эй, кажется, та дверь открыта? — спросил Роберт, осветив фонарем пожарный выход заброшенного здания. Он была слегка приоткрыт; какой-то мусор попал в дверную щель, не давая ему закрыться. Дверь не выглядела так, будто ее взломали. — Отстойно быть ими, — пробормотала Джамелия, стараясь не вдыхать слишком глубоко. Подойдя поближе, она все равно поперхнулась от запаха гнилого мяса, настолько сильного, что она чувствовала его привкус. Вокруг подозрительного мешка было темное пятно: из маленькой дырки в темном пластике подтекало. Вытянув ногу, она слегка попинала его. Как будто прорвало плотину, мешок лопнул и излился потоком полусваренной лапши и сырой курятины. Жирные личинки извивались в вонючей гнили, пресмыкаясь от внезапной яркости упавшего на них света. Джамелия зажала рот, но вперемешку с отвращением пришло облегчение. Это был обычный черный мешок с обычным мусором. Не труп. Это было не что иное, как обман зрения из-за тусклого освещения и слишком туго набитого пластика. Она напряженно рассмеялась, стараясь успокоиться. Это просто нервы. — Черт, ну и вонища! — сказал Роберт, нервно посмеиваясь вместе с ней. — Ну и ну. Это… черт, я думал, что это… человек, не пугай меня так больше. Что-то опустилось ему на голову, и он вздрогнул. Сверху, кружась, падали перья. Джамелия инстинктивно дернулась назад, поднимая фонарь, и, разглядев то, что оказалось в круге света, побелела. Недоеденный голубь уставился на нее широко раскрытыми мертвыми глазами, его органы вываливались наружу. В тихом ужасе она подняла взгляд и заметила темную фигуру на низкой крыше. Нечто черное, кошмарное и совершенно нечеловеческое скрывалось в тенях. Капля слюны стекла у него изо рта и упала на краю пятна, освещенного фонарем, исходя паром на холоде. Оно рыкнуло — глубокий басовитый рокот, отозвавшийся у нее в животе. Рычание было не очень громким. В этом не было нужды. Оно исходило из пасти, которая могла отхватить человеческую голову целиком. — Что за хрень?! — воскликнул напарник, выхватывая пистолет. Под дождем рукоять стала скользкой, и оружие вылетело у него из пальцев. Металл негромко звякнул по асфальту где-то среди мусора, заполнявшего переулок. Джамелия же просто застыла на месте. Фигура, похожая отчасти на собаку, отчасти на какую-то рептилию, была намного, намного больше, чем могло быть любое животное. Было нечто в этих зубах, поблескивавших в тусклом свете, кричавшее ей, что если она замрет, не будет двигаться, то, может быть, выживет. И было что-то почти человеческое в том, как были согнуты его конечности. И некое сходство с ладонью в когтистой лапе, вцепившейся в край жестяной крыши. Следующая минута не сохранилась в ее памяти. Минута, что началась с адреналиновой паники и закончилась, когда она растянулась по грязи в мокром переулке. Она потеряла из виду Роберта, но вместе с тем нигде не было видно и чудовища. Пошатываясь, она поднялась на нетвердые ноги и заметила, что держит в руке пистолет. Магазин был пуст. Джамелия не помнила, как стреляла. Вставив новую обойму, она передернула затвор. — Вот она! — выкрикнул молодой голос, и она волчком обернулась. И все потемнело. Было даже темнее, чем бывает при полном сбое электричества. Эта тьма была больше отсутствия света, мраком покрыло все ее чувства. Джамелия закричала и даже не услышала собственный голос. С пистолетом в руке, она открыла огонь во все стороны, поддавшись животному рефлексу. Она не слышала грохота выстрелов, не видела вспышек. Нажимая на курок, она чувствовала лишь успокаивающую отдачу оружия. Лишь это говорило ей о том, что остальной мир еще существует. А потом отдача перестала пинаться, и она осталась в нигде. Что-то тяжело ударило ее в живот. Она размахивала руками во мраке, пытаясь защититься, но что бы это ни было, оно схватило ее за запястье, развернуло и пнуло в поясницу. Боль алой пеленой застила глаза, и она почти обрадовалась, потому что это было передышкой от небытия. Кто-то держал ее, кто-то сильный, и она знала, что закричала, когда он нанес ей вышибающий дух удар по почкам. Кем бы он ни был, он был силен, быстр и точно знал, как разделаться с человеком, который даже не мог ничего разглядеть, чтобы дать отпор. Она едва почувствовала путы на запястьях. Потом свет появился снова, или, быть может, отступила тьма. В любом случае, она обнаружила, что смотрит в лицо смерти, и попыталась ударить и закричать. Но не смогла, потому что рот был заткнут кляпом, а ноги связаны. Белый череп под черным мотоциклетным шлемом молча взирал на нее. — Ой, блядь, блядь, мать твою, Мрак, — выдавил человек в белом, лежащий позади череполицего. — Вечно кто-нибудь перепугается… — он глотнул воздуха, задыхаясь, — …и начнет стрелять во все стороны. — У него всего лишь синяки, — сказала блондинка, которую Джамелия не заметила раньше, появляясь из тени. Тень эта едва ли заслуживала так называться; по сравнению с ужасающей чернотой тьмы, тени переулка казались блеклыми и серыми. Однако же, их было достаточно, чтобы скрыть кого-то в обтягивающем как вторая кожа пурпурно-черном костюме и в белой маске греческого театра, оставлявшей губы открытыми. — Ты и теперь не рад, что мы заставили тебя добавить броню к костюму, Регент? — поддразнивая, спросила она. — Но если б ты сделал ее потолще, то не получил бы этот жуткий синяк на ключице. — Блядь… ой-ой-ой, да пошла ты, — прохрипел мальчишка… да, это был всего лишь мальчишка-подросток, судя по голосу. — Одна пуля просвистела прямо у моей головы. Иди нахер. — Скажу вот что: я счас для этого не в настроении, но если ты попросишь как следует, быть может, доктор Сука поцелует тебе ваву? И, может, кое-что еще, если ты продолжишь играть ужасно раненного. — Хватит, — сказал череполицый человек в черном. — Что будем делать с ней и со вторым? Блондинка пожала плечами: — Она не ожидала увидеть нас. Значит, пришла сюда по другой причине. Патруль? — она бросила взгляд на Джамелию. — Нет. Она приехала на другой вызов. Но во время митинга они довольно долго не предпримут ничего, если она перестанет докладывать, — она улыбнулась полицейской: — Представь, что может случиться за все это время, пока не появятся твои приятели. Совсем одна, во власти опасных преступников… Джамелия билась и брыкалась изо всех сил, но ее спеленали туго — как муху в паутине. Девушка присела и склонилась над ней. — Не надо так, — сказала она Джамелии. — Мы не собираемся тебя убивать, а ты не освободишься. Можешь с тем же успехом расслабиться. Так будет проще для всех, включая тебя, — девушка жизнерадостно улыбнулась. — Тебе же и самой надоел этот патруль, куда тебя послали тянуть лямку без надежды на поддержку, не так ли? — спросила она. — Предположу, что все слишком заняты, чтобы помочь. Очень заняты, наблюдая, как добрые патриоты-американцы маршируют взад-вперед по докам, выкрикивая, что всякий, кто не похож на них, должен убираться, откуда пришел. Девушка вздохнула: — Забавно, правда? Среди них не так уж много коренных американцев. В основном, все они довольно бледнолицые. Они ведь и сами — понаехавшие когда-то из Европы. Кажется, они не часто говорят об этом? А твои собственные коллеги даже не пытаются скрыть, что по их мнению «настоящие американцы» — лишь те, кто похож на них самих. Они отправили тебя сюда и, разумеется, ничего не говорили вслух… но то, как напарник смотрел на тебя — это было не очень по-доброму, верно? Ухмылка под маской стала шире: — Ха, а помнишь, как твой напарник всегда их поддерживал? — добавила она, как бы случайно припомнив. — Неудивительно, правда? — Она наклонилась вперед и вложила голубиное перо Джамелии за ухо. — Он отправил тебя в переулок первой, так? Под дождь, пока он разговаривал с вашим свидетелем. Интересно, не пропустил ли он что-нибудь в своем отчете? Не-ет, это, должно быть, лишь гнусный намек преступника, которому нельзя доверять, — сказала она. — В смысле, он ведь не делал ничего такого, чтобы предположить, что он хотел бы маршировать рядом с Патриотами, правильно? — Мы оставим их в уборных в здании, не под дождем, — прервал ее череполицый. Позади него зарычал чудовищный пес, и Джамелия замерла, стараясь даже не дышать. Рядом с псом стоял кто-то еще. Сколько их еще там? — И бьюсь об заклад, ваше начальство захочет скрыть, что мы взяли оттуда, — продолжила блондинка, не обращая внимания. — А интересно, кто же заправляет этим местом? Что можно взять такого в каком-то захудалом офисе? Впрочем, думаю, что мы очень похожи на них. Никто из нас не хочет, чтобы пошли новости об этой милой игрушке. Так что, пожалуйста, не думай об этом, пока будешь связана, ладно? — Мы могли поступить хуже, но Мрак слишком тонкокожий, — сказал парнишка, одетый в белое, сжимая ушибленное плечо. Его костюм был почти таким же грязным, как она сама, после его падения в переулке. Он поднял скипетр, который держал в неповрежденной руке. — Я не получу от этого удовольствия, — сказал он, ухмылкой показывая, что лжет. А затем была только боль, и последовавшая чернота стала облегчением.* * *
Просто очередное нападение преступников с парачеловеческими силами, было написано в отчетах. Шайка несовершеннолетних паралюдей, называющих себя Неформалами. Ни жертв среди полицейских, ни какого-либо еще насилия, так что дело получило малый приоритет. Когда Джамелия, выйдя из госпиталя, спросила об этом, ей сказали, что банда украла жесткие диски из того офиса. Сейфы были открыты паролями и опустошены. Было подозрение, что они работали по найму, осуществляя промышленный шпионаж. Когда она начала расспрашивать более настойчиво, ее отправили во внеочередной отпуск и назначили психиатрическое обследование.