ОДИНОЧЕСТВО
написанное угловатыми заглавными буквами на обороте обложки. Моим почерком. Но я его там никогда не писала. Хотелось ли мне перевернуть страницу? Посмотреть, есть ли какие-то еще изменения? Нет, но я все равно это сделала.ГЛАВА 1: МОЯ ЖИЗНЬ — ТЮРЬМА, А ЭТО — ОКНО, ЧЕРЕЗ КОТОРОЕ Я НАБЛЮДАЮ ЗА ПТИЦАМИ.
Я закрыла книгу, очень плотно, и переключилась на реальный мир, для разнообразия. Можно было удостовериться, что я не накарябала бессмыслицу заглавными буквами в книге, но мне не хотелось заниматься этим прямо сейчас. По одному шагу за раз. Я подумала о том, чтобы одеться, и тут же почувствовала себя довольно глупо. Я буду ходить в пижаме весь день. Каждый день, пока я здесь. И все же… Что бы ни случилось со мной в школе, теперь у меня есть контроль над этим. Я могу видеть кое-что, неочевидное с нормальной точки зрения. Намеки и подсказки. Психические отпечатки, возможно, — сохранившиеся в этом другом месте. Нет, постой-ка. Надо использовать заглавные буквы. Заглавные буквы важны. Другое Место. Это сделает звучание более осмысленным, более выразительным. «Я могу заглянуть в Другое Место». «Другое Место открывает мне свои тайны». «Сдавайся, преступник, пока я не показала тебе ужасы Другого Места». Да. Это звучало намного ближе к тому, что можно сказать так, чтобы это не было совершенно беспомощно и безумно. Минуточку. Может быть, лучше перевести это на другой язык. Так будет еще более впечатляюще. Хмм. Надо будет залезть в гугло-переводчик и проверить, как будет «Другое Место» или «Другой Мир», или что-то в этом роде, на множестве разных языков. Или может быть, надо взять словарь, потому что на старинных языках это будет звучать еще круче. Что-нибудь типа латыни, греческого или арамейского. В местной библиотеке, однако, скорее всего не найдется англо-арамейского словаря. Хотя у них может быть англо-латинский. Но вряд ли. Так значит, я стала кейпом? Думаю, да. Конечно, у меня на самом деле не было плаща, и по большинству признаков я была пациенткой в психиатрическом отделении с подозрением на попытку суицида, а вовсе не супергероем. Но некоторых из первых кейпов тоже считали сумасшедшими, пока они не начинали стрелять лазерами из глаз. Если я научилась чему-нибудь за прошедшую пару недель, так это тому, как много зависит от точки зрения. Это не значило, что меня бы выпустили, расскажи я об этом персоналу. Отлично, Тейлор. Так, говоришь, ты можешь видеть сумасшедший ржавый мир, и это твоя суперспособность? Мм-хмм. Можешь доказать? Что-то подсказывало, что они не примут «поверьте мне на слово» как аргумент. И даже если я смогла бы доказать, что стала парачеловеком, это означало бы, что вся больница узнает, кто я такая. Есть важная причина, почему большинство кейпов — паралюдей, борющихся с преступностью, и тому подобным — сохраняют свою личность в тайне. Команда под названием «Новая Волна» раскрыла свои личности около десяти лет назад, и для них это обернулось не очень хорошо. Конечно, есть много Умников и Технарей, которые работают на правительство и корпорации, и не нуждаются в таких предосторожностях, но если имя раскрыто, обратного пути уже не будет. Так что все, что мне оставалось — это дождаться, когда они решат, что я не собираюсь сброситься с причала в Доках. До тех пор мне придется проводить время за дальнейшими экспериментами со своим безумным зрением. Возможно, я сумею получить больше контроля над ним, и не буду пугаться каждый раз, когда мое восприятие переключается. Еще мне хотелось бы выяснить, как много информации я смогу из него извлечь. Разумеется, я уже могу получать кое-какие расплывчатые намеки, но мне не нужно видеть пылающего демона, чтобы понять, что папа злится. «Способность заглянуть в мир кошмаров» — не самая очаровательная сила, если не делает ничего реально полезного. А еще меня беспокоил тот демонический монстр, которого я там видела. Конечно, это могла быть лишь извращенная версия Эммы и остальных, но я не была в этом вполне уверена. Я очень надеюсь, что способность заглядывать в Другое Место не привлечет ко мне каких-нибудь чудовищ. Действительно ли я видела иное пространство со своими ужасными обитателями, или мой разум просто искажал то, что находится в реальном мире? Я была не вполне уверена, так что решила предполагать наличие монстров, пока не будет доказано обратное. Я понятия не имела, как долго пробуду тут, но по крайней мере, у меня был список вещей, которые нужно сделать. Мне было чем заняться, и надеюсь, это не даст мне и в самом деле сойти с ума: 1. Научиться лучше контролировать мои новые способности. 2. Проверить, есть ли какие-нибудь полезные вещи, которые я смогу делать с их помощью, тем или иным образом. 3. Не дать себя сожрать монстрам, обитающим в Другом Месте. 3а. Выяснить, обитают ли на самом деле в Другом Месте какие-нибудь монстры, не нарушив при этом пункт 3. Немного подумав, я добавила еще четыре пункта в этот воображаемый список. 4. Позавтракать. 5. Проверить, смогу ли я получить тайленол* от моей головной боли. 5а. Удостовериться, что они не подумают, будто я пытаюсь его использовать, чтобы покончить с собой. 6. Убедить всех, что я не свихнулась. 7. Начать регулярно упражняться, как я себе все время обещала раньше. Во всяком случае, это может помочь убежать от возможной угрозы из пункта 3. * Тайленол — торговая марка парацетамола, популярная в США. Маленькая частичка меня осознавала, что я рационализирую, разделяя напряжение и ужас на маленькие кусочки, с которыми могу справиться и сдерживать их. Остальной части меня было наплевать, что именно я делаю, пока это помогает закрыть глаза на то, что я в психиатрической больнице и не выберусь отсюда в течение нескольких недель. Это как минимум. Я потерла глаза, но это мало помогло. Я чувствовала себя истощенной, но засыпать снова не стала. Вместо этого я включила телевизор, который оставался на новостном канале. Была половина седьмого, и диктор некоторое время взволнованно рассказывал про госпитализацию какой-то знаменитости минувшим вечером, перед тем как перейти на сюжет о бедности в Нью-Йорке. Разумеется, вот что охотнее освещает пресса. В конце концов, не каждый день звезды ловят передоз. Как правило, это случается лишь раз в неделю. И всем известно, что бедняки — это не новость. Это скорее старость. Новости не слишком помогали бороться со сном, поэтому взамен я решила оценить возможности, как я смогу здесь поддерживать физическую форму. Я не могла делать отжимания или что-то другое, создающее нагрузку на руки, это было бы слишком болезненно. Для бега здесь не хватает места. Я могла бы бегать на месте, но у меня не было никакой обуви, кроме тапочек, а пол тут жесткий и холодный. Как еще можно упражняться, не задействуя руки? Прыжки на месте? Приседания? Я справилась с тремя приседаниями, расположившись на пластиковом покрытии пола, прежде чем свалиться от усталости. Мышцы живота болели, и я чувствовала себя развалиной. Надеюсь, это лишь следствие простуды. Иначе то, что я не могу осилить даже четыре приседания, будет значить, что время, проведенное на больничной койке, оставило меня полностью разбитой. Может, стоит подождать, пока я не оправлюсь, прежде чем браться за это дело. Нет. Я не буду откладывать. Я сказала, что начну заниматься, значит, так и будет. Я смогла сделать еще два приседания, потом заставила себя выпрямиться и потянуться. Наверное, надо спросить, есть ли тут спортзал или что-то типа того, когда в следующий раз встречу моего куратора, Ханну. Внезапно я задрожала от ледяного холода, пробиравшего до костей, и кожа покрылась мурашками. Звук из телевизора сделался отдаленным и тихим. Я до сих пор слышала его совершенно отчетливо, но теперь это был как будто громкий звук, доносящийся издалека. В каждом вдохе чувствовался железный привкус крови. Я стиснула зубы и сжала кулаки, чувствуя, как заболели шрамы. Я ощутила Другое Место, почувствовала его через озноб и боль в руках. Это чувствовалось, как будто оно звало меня. Оно хотело, чтобы я заглянула в него. А может быть, я сама хотела в него заглянуть, это трудно было различить. В любом случае, я постаралась сохранить контроль. Я крепко зажмурилась, постаралась очистить разум и не думать вообще ни о чем. Но любопытство победило, и я все-таки глянула. Со мной в комнате было что-то еще. Не человек. Даже не имитация человека, наподобие той пустой куклы, подменившей полицейскую. Это был белый туман или дым, плывущий возле того места, где я сложила книги. У него был блеклый оттенок, иногда лавандовый, иногда слегка бледно-зеленый или чуть голубоватый. Не похоже, что это явление относилось к миру серости и ржавчины, и к черно-багровому маслу из отражения моей комнаты. И внутри этого дыма что-то было. Я мельком видела, как что-то движется в нем. Оно выглядело не слишком похоже на человека. Я пискнула, задохнувшись, и повалилась обратно на кровать. Быстро восстановив дыхание, я постаралась притвориться спокойной. — Ладно, п-похоже, я слишком слаба, чтобы делать п-приседания, — пробормотала я, стараясь следить за ним краешком глаза. Если притворюсь, что слишком устала и не замечаю его, возможно, оно не обратит на меня внимания. Оно живое? Разумное? Я не была уверена. Я не могла разглядеть ни лица, ни каких-либо особых признаков, поэтому нельзя было понять, смотрит ли оно на меня. Оно не приближалось и вообще никак на меня не реагировало. Я смотрела, как туман струится по моим вещам. Негодование, растущее в душе, приглушалось ощущением того, как холодное черно-багровое масло липнет к моим ногам. Скосив глаза, можно было заметить знаки, медленно ползущие по стенам. Если вы когда-нибудь видели, как мед стекает с ножа, то знаете, на что это было похоже. Только это масло двигалось вдоль по стенам, а не вниз. Оно закручивалось и сплеталось, как будто хотело что-то написать, но я не смогла бы это прочесть, даже если бы вдруг захотела. В комнате находилось нечто. Нечто, чего я обычно не смогла бы увидеть, нечто, от которого холод Другого Места стал еще холоднее, чем обычно. Я старалась не засмеяться над телевизором, который до сих пор пытался показывать новости под каракулями губной помады. Не знаю, почему, но это показалось мне чрезвычайно забавным. Видимо, это и вернуло меня с той грани, за которой начинается истерика. Безумно смеясь над новостным сообщением, я подмигнула: кажется, погода будет не слишком хороша для тех, кто слушал этот выпуск. Это даже ни чуточки не походило на хомяка на роликах или хоть на что-нибудь, над чем положено было смеяться. Если я начну смотреть комедийные каналы, этот смех мог бы сойти мне с рук, — отметила холодная часть моего рассудка. И она также отметила, что я слышу шум за пределами комнаты, поэтому надо сосредоточиться на реальном мире и игнорировать холодное присутствие неизвестной сущности. Мне захотелось спрятать голову под одеяло, но я заставила себя не обращать внимание на Другое Место и подойти к туману, как будто я совершенно спокойно собираюсь взять книжку и почитать. Кажется, книги поблекли? Я не была уверена в этом. Нет, скорее все дело в освещении. Было утро, и бледный свет, проникающий через окно, сулил ясный денек. Ощущение холода пропало еще до того, как я подошла к импровизированной библиотеке, и я заглянула в Другое Место, чтобы убедиться, что туман и нечто внутри него тоже пропали. Так и было. Выбрав случайную книгу, я устроилась на кровати и стала ждать, когда начнется первый день, который я целиком проведу в сумасшедшем доме.