Разлука

Разлука затягивает тебя в свой темный омут с головой. Совсем не жалеет, отключает от внешнего мира. Перестаешь думать обо всем кроме того, по кому скучаешь. С кем судьба тебя разлучила. Повезет если временно, ну, а если навсегда? В эти дни, недели, месяцы одиночества остается только думать о том, как хорошо тебе в объятьях того, кто далеко. Остается лишь верить в то, что ты еще когда-нибудь увидишь его, но нельзя знать наверняка. Надо готовиться к худшему, но надеяться на лучшее. Алек ушел из Института больше четырех месяцев назад. Просто пропал в портале в Идрис, едва успев объяснить, что происходит. Его родителям, Роберту и Маризе, угрожала опасность, и они попросили помощи у сына. Почему-то попросили только его одного, а не вместе с Изабель и Джейсом. Клэри отчетливо помнит тот день, когда Лайтвуд старший попросил всех троих собраться в библиотеке через час. На нем лица не было. Кожа бледная, под глазами мешки, плечи опущены. Голубые глаза не горят прежним блеском, потухли. Такое состояние парня пугало охотников, но даже брат и сестра не могли выведать у него всей правды. А уж о Клэри и речи быть не может. Брюнет так виновато смотрел на близких ему людей, что в голову крались самые ужасные мысли о том, что могло случится. Но то, что Александр сказал на месте встречи буквально молнией пробило Фрэй. – Я ухожу из Института. Не знаю насколько, возможно, навсегда, но родителям срочно нужна моя помощь. Простите меня, – говоря это, парень был не в силах посмотреть в глаза друзьям. В горле стоял ком, мешающий ему говорить. У Иззи в глазах искрились слезы, а во взгляде были боль, отчаяние и злость. Ей было обидно из-за того, что Алек так долго скрывал, ничего не говорил, а сейчас просто поставил перед фактом и рисовал руну портала, придуманную Клэри. Рыжая была готова разрыдаться прямо там. В груди так неприятно щемило, перед глазами все расплывалось от поступивших слез. Она надеялась на то, что он хотя бы обнимет ее на прощание, но он не сделал это даже с братом и сестрой. Что уж говорить о Фрэй. Не в силах стоять на том месте, девушка сорвалась и побежала, что есть сил, к себе в комнату, заперев дверь руной. Не хотелось никого видеть, слышать. Разве что Алека. Понимая, что сейчас будет с ней, рыжая поставила на дверь еще и руну бесшумности. Не хотелось, чтобы Иззи и Джейс знали о состоянии Клэри. Фрэй просто упала на кровать лицом в подушку и громко рыдала. Как человек может одним своим поступком причинить так много боли? Так и проходили первые недели две в отсутствие Алека. Если в это время девушка еще выходила из комнаты, замазав все следы ночи консиллером, то дальше стало только хуже. Клэри просто сидела в комнате, смотря в одну точку, и, казалось, совершенно никого не слышала. Бледная кожа стала еще белее, ребра стали еще виднее, ноги стали еще тоньше. Весь вид Фрэй олицетворял ее депрессию. Глубокую, тяжелую депрессию. Девушка совершенно перестала выходить из комнаты, есть, тренироваться. Периодически только Иззи приносила ей воды, которую пила рыжая. Но она полностью отключилась от мира. Даже не разговаривалала ни с кем. Такое состояние девушки конкретно пугали Изабель и Джейса. Если они еще как-то держались, то Клэри была в тяжелом состоянии. Они даже пытались писать Алеку об этом. Но ответов не было. Да и вообще от него не было никаких вестей. Абсолютно. О том, что он вообще жив они знали лишь благодаря руне парабатай на бедре Джейса. Если бы Лайтвуд умер, руна бы пропала. Только это и утешало охотников все это время. Родители, оказывается, и вовсе не знали об уходе брюнета из Института. Они были искренне в шоке от вопросов своих детей о том, где сейчас находится Алек. – Как это вы не знаете? – надломленным голосом прошептала Изабель. А родители предпочли сказать, что если он ушел, значит, так ему надо и нет смысла его искать. Такое заявление разозлило Лайтвуд младшую и Эрондейла, и больше они не просили помощи у родителей. Спустя еще месяца два Клэри стала отходить от своего подвешенного состояния. Хотя бы стала разговаривать и есть, а то от нее остались только кожа да кости. Но в глазах не горел привычный огонек, а на губах больше не было широкой улыбки. Все равно состояние девушки оставляло желать лучшего. Но она не плакала. Кажется, уже все выплакала. Не осталось ничего внутри. Пустота. Алеку же в это время тоже пришлось крайне непросто. Он ушел к Джонатану в плен для того, чтобы его родных и близких не убили. Все это время он получал огненные письма от сестры и каждый раз больно щемило все в груди. Особенно, когда Иззи рассказывала о состоянии Клэри. Парень понимал, что всем причиняет боль, но не понимал, почему именно Фрэй так страдает. Его маленькая девочка так страдает. И именно он виной тому. Свои чувства к этому рыжему огоньку Алек держал глубоко взаперти, зная наверняка, что они никому не нужны. Первое время он пытался их срубить на корню, но понял, что это бесполезно, поэтому надеялся, что во время его отсутствия эта любовь пройдет. Но, кажется, он ошибался. Во всем. Составить план побега оказалось очень сложно. Джонатан очень умен и хитер. Пришлось конкретно напрячь извилины. Только через три с половиной месяца Лайтвуд придумал идеальный план побега, где он убьет двух зайцев одним выстрелом: Джонатана убьет и сам вернется в Институт. И у него получилось воплотить этот план в реальность. Он может вернуться, зная наверняка, что его близким никто не навредит. Когда открылся портал охотники как раз были в библиотеке. Иззи и Джейс что-то бурно обсуждали, а Клэри читала книгу, с ногами сидя в кресле. Да, она была настолько маленькой, что легко умещалась в нем. Увидев, кто вышел из портала Лайтвуд младшая и Эрондейл, казалось, вовсе потеряли дар речи, а Фрэй, поняв, что ее друзья резко замолчали, подняла на них взгляд. Но взгляд упал не туда. А на потрепанного высокого голубоглазого брюнета. Не может быть, подумала Клэри, у меня опять галлюцинации. Но когда Иззи подбежала к старшему брату и крепко обняла его за шею сомнений не осталось в том, что он на самом деле вернулся. Джейс тоже подошел и обнял брата, но когда он отстранился Алек посмотрел на Клэри. Она стояла посреди библиотеки и смотрела на него так отчаянно. Изабель была права, когда говорила, что Фрэй стала словно прозрачной. Она, казалось, стала еще меньше, а об ее худобе и речи не могло быть. Просто сказать, что она худая – ничего не сказать. Кларисса медленным шагом подошла к Алеку, подняла на него взгляд и зажмурилась. Ей хотелось верить в то, что он вернулся, но она была так зла из-за того, что он ее оставил. Из-за того, что заставил так ее страдать. Она стала бить его маленькими кулаками по груди, из глаз текли слезы. В Клэри абсолютно не было сил, била она слабо настолько, что Алек почти не чувствовал ее ударов. Внезапно он почувствовал как горит щека. Фрэй дала ему пощечину, но он даже не сопротивлялся. Заслужил. – Как ты мог? – хрипло шептала девушка. – Как ты мог нас оставить? Меня не жалко, так о брате и сестре подумал бы. Алек взял ее запястья в свои ладони, пытаясь успокоить, убрал их, прижал ее к себе, крепко обнимая за шею. – Тише, маленькая, тише, – шептал Лайтвуд и почувствовал как ее руки обвивают его талию в ответ. – Я больше не заставлю вас так страдать. Изабель и Джейс стояли в откровенном шоке от происходящего, учитывая странные отношения между Алеком и Клэри. Но они были рады тому, что, возможно, сейчас Фрэй станет лучше, и она перестанет так убиваться. Когда рыжая отстранилась от Лайтвуда, все потребовали объяснений о том, где он пропадал. Пришлось все рассказать. Ребята были в шоке и злы на брюнета, потому что он им не рассказал о настоящей причине ухода. Они бы вместе со всем справились. Но нет же, он решил все сам. Сам решил пожертвовать собой, своей жизнью, ради своих близких. Алек попросил у всех прощения за то, что заставил их так переживать за него. – Перед Клэри извиняйся в первую очередь, – ответил Джейс. – Она больше всех страдала, ты не понимаешь, что с ней происходило, – все это Эрондейл прошептал брюнету, подталкивая к разговору с рыжей, а сам, прихватив с собой Изабель, вышел из библиотеки. В обители книг была неловкая тишина. Никто не знал с чего начать, но Лайтвуд понимал, что будет правильней, если он заведет разговор. – Черт, Клэри, мне так жаль, – вздохнул Алек, запрокидывая голову и запуская пальцы в волосы. – Я знаю, что тебе пришлось особенно трудно – Иззи писала мне об этом. Но я не мог знать, что тебе будет так тяжело. Я думал, в первую очередь, о твоей безопасности. Не хотел, чтобы ты пострадала. Просто Джонатан знал о моих чувствах к тебе и давил на больное, угражая твоей жизни. – О каких чувствах? – с округленными от шока глазами спросила девушка. – Черт, – повторил Алек. – Я не знаю, как объясниться с тобой, но это время вдали от тебя дало мне понять, насколько сильны мои чувства к тебе. Я люблю тебя и очень сожалею, что пришлось так с тобой обойтись. Мне тоже было нелегко, но, думаю, именно разлука дает нам понять то, насколько дорог нам человек... Клэри не слышала больше ничего, что говорил голубоглазый. «Я люблю тебя» – только эта фраза звучала в голове. – ... и я не знаю, как ты отнесешься к этому признанию, учитывая наши с тобой прежние взаимоотношения... Фрэй, наверное, и не хотела больше ничего слушать, поэтому она просто подорвалась с места и побежала к парню. Тот не растерялся и, подхватив ее за бедра, поднял, прижал к себе и поцеловал. Как же долго они оба этого ждали. В этом поцелуе было все отчаяние, вся боль, которые жили в них все эти четыре месяца. Они кусали губы друг друга, тут же зацеловывая их снова, как бы извиняясь. Когда воздуха стало катастрофически не хватать, пришлось отстраниться. – И я люблю тебя, – прошептала Клэри в грудь Алека, когда тот ее опустил на пол, но не отстранил, все еще прижимая ее к себе. Это, наверное, были самые лучшие минуты его жизни. Девушка, которую ты безумно любишь, призналась в ответных чувствах. Жаль только, что для этого нужна была разлука. На долгих четыре месяца.