Отражение

      Неужели показалось? Да, скорее всего именно так.       Или же нет?       Юноша напряженно вглядывался в свое отражение в зеркале. Не сказать, чтобы он был большим любителем полюбоваться собой в отражении, но именно сегодня что-то заставило Хибари Кею задержаться чуть подольше в ванной. Конечно, не все с утра выглядят свежо и симпатично, как обычно преподносит реклама кофе или же, например, воды, но не это стало причиной задержки. Хибари вновь и вновь осматривал свои ровные, всегда нахмуренные брови, проводил пальцами по острому подбородку, напряженно всматривался в раскосые темные глаза, выдающие в нем чистокровного японца. Оскалился, даже чуть улыбнулся. Такое несвойственное ему поведение с самого утра уже взбесило его, но еще больше его настораживал тот факт, что он, смотря в зеркало, видит себя, но не узнает. Все абсолютно то же. И все равно не то.       Раздраженно сунув зубную щетку в предназначенный для нее стакан, который издал жалобный звук, удивившись столь грубому обращению, Кея в угрожающем молчании заканчивал свой утренний марафет. Родители, как будто почувствовав настрой собственного сына, не показывались. Лишь перед самым его выходом мать подала ему коробочку с ланчем и ободряюще обняла за плечи. Кея ничего не ответил, и, стоило матери отпустить его, быстрым шагом направился в сторону средней школы Намимори. Она уже привыкла к такому обращению и лишь грустно улыбнулась, со скрипом закрыв двери.       Настроение Кеи удивительным образом способно было распространяться на весь округ. Не смотря на самый пик цветения сакуры, на улицах было пустынно и тихо, будто все боялись даже нос высунуть на улицу, когда по ней шествует Глава Дисциплинарного комитета. Кея даже замедлил шаг, ступая подобно императору, осматривающему опустевшие земли заклятого врага. Воцарившуюся тишину нарушали лишь его едва слышные шаги…и что-то еще. В таком безмолвии это было особенно слышно. Хибари остановился и крепко стиснул рукоятки своих неизменных помощников - тонфа.       Что-то не так. Сегодня весь день все идет не так, каким-то иным, непривычным ходом, под который Кея все никак не мог подстроиться. Казалось, появились какие-то новые правила, по которым его, Кею, заставили играть. И теперь он уже не игрок, а игрушка. Кто-то как будто развлекался с ним, дурача его органы восприятия, создавая ложную картинку и поставляя неверные сведения. Неопознанные звуки разносились со всех сторон, время перестало бежать, о чем свидетельствовал вязкий, тягучий воздух, которым было все труднее дышать.       Ноги подкосились. Он растянулся на пыльной земле, которая нещадно испачкала выбеленную и выглаженную рубашку. Руки выронили тонфа, которые почему-то вдруг стали страшно тяжелыми. Сейчас он явственнее всего ощущал присутствие своего незримого противника. Ему казалось, будто он даже слышит поступь его шагов и насмехающийся кудахчущий смех. Ему казалось, что он видит его силуэт везде: в лобовых стеклах брошенных машин, в блестящих витринах магазинов, даже в отблеске своего оружия. Он был везде и нигде. Каждый раз, когда Кея пытался сосредоточить все больше расфокусирующийся взгляд на этом туманном призраке, как он тот час же ускользал и появлялся в совершенно другом месте.       А затем он возник прямо перед ним. Хибари лишь успел заметить «шестерку» в одном глазу своего противника, а затем все затянула молочно-белая пелена.       Эту битву он проиграл. И следующие тоже.       Он очнулся в больнице. Пожалуй, многие, кому доводилось очнуться в подобном месте, мгновенно его узнавали. Эти белоснежные потолки, жесткий матрас и запах медицинского спирта не спутаешь ни с чем, хотя в этот раз к нему примешивался запах свежесрезанных цветов.       В голове и во всем теле ощущалась невероятная легкость, словно Кея внезапно избавился от сковывающего его душу замка. Хотелось смеяться, и он позволил себе едва заметную улыбку. Пока не припомнил прошедшие события.       Раздражение кипящей волной поднималось изнутри, пульсирующей волной отдаваясь в дрожащих руках, а вместе с ним пришло и нечто другое, чужеродное. Это нечто паразитом циркулировало в его сосудах вместе с кровью, заползало в легкие и безжалостно скребло их стенки. Стоило ему провалиться в забытье, как оно теряло его, но стоило лишь очнуться-оно неизменно его находило и лишь ждало, когда он наберется достаточно сил для следующей веселой игры.       От родителей Хибари узнал, что он грохнулся посреди улицы в обморок, что врач списал на недостаток железа в крови. Когда он осторожно спросил о странных событиях в Намимори, те лишь обеспокоенно на него посмотрели, из чего Кея сделал вывод, что эта так называемая «игра» происходит только в его голове, а значит, эта пакость также находится внутри него самого.       И оказался прав. Сначала галлюцинации посещали его нечасто, но сидевшее в нем чудовище день за днем увеличивало свои силы. Хибари начал проваливаться в «искусственную реальность», как он ее назвал, регулярно. Чудовище топило его, било, заталкивало ему под ребра раскаленное железо, скармливало змеиные яйца, которые неизменно сжирали его внутренности, и постоянно хохотало своим кудахчущим смехом. Хибари давно изучил его всего. По крайней мере, внешне. Когда чудовище значительно восстановило свои силы, он смог увидеть его вновь. Даже смог узнать его имя.

***

      Мукуро сидел перед ним, скрестив ноги в позе лотоса и чуть сгорбившись, лениво наблюдая, как Хибари корчился на земле, изнывая от желания ударить проклятого фокусника. Многое бы отдал Глава Дисциплинарного Комитета, чтобы разукрасить красивое, почти кукольное личико этой сволочи, вот только его наполовину задеревенелое тело с корнем обрывало эти попытки. Кея чувствовал, что его шея утратила подвижность, как и вся нижняя часть, а правая щека неприятно шелушилась и трещала. По словам Мукуро, из нее полезет ветка вишневого дерева. Еще Мукуро говорил, что иp Хибари получилось весьма симпатичное полено.       «Почему я не сопротивляюсь? Почему я не сделал ни единой попытки противостоять ему?» - проносилось в голове Хибари.       Неожиданно стало тепло. А затем оглушительный визг пищащих приборов вернул его в настоящую действительность.       Отцепив протестующие приборы, Хибари, сильно пошатываясь, вышел из палаты. Коридор встретил его мертвым и болезненным холодом. Хибари босиком ступил на ледяной кафель, холод которого мгновенно распространился на все его исхудавшее тело. Свое теперешнее состояние он воспринимал с какой-то безнадежной и успокоительной мыслью. Главное-найти зеркало, чтобы еще раз, самолично, в этом убедиться.       Высокое, пыльное, все в разводах зеркало хранило угрюмое молчание, пока Кея дрожащими и заледенелыми руками очищал его. Вскоре, на него смотрел такой же Хибари Кея. Осунувшийся, какой-то вытянувшийся бледный скелет. Сначала отражение покорно взмахнуло рукой, затем почесало скулу, потрепало отросшие волосы.       О, замерло…       Отражение хитро подмигнуло и скорчило рожицу. Как будто старушка Смерть поздоровалась. -Значит, пора? - просипел Кея. Собственный голос казался ему чужим, а язык неповоротливым. -Видимо, да. - Скелетик в зеркале подпрыгнул и оступился, выронив красный глаз с иероглифом.       Вернувшись, Хибари плюхнулся на койку. Закрыл глаза. Постарался расслабить тело. Ему предстоит весьма долгое путешествие. И его последняя игра, правда, уже не с Рокудо Мукуро.

***

      Вновь чувствовать свое тело, владеть им, приказывать ему-незабываемое чувство. Словно очнулся от векового сна. Впрочем, так оно и есть.       Мукуро молча взглянул на распростертое, безжизненное тело, лежащее перед ним. Он проснулся сам, но обрек на вечный сон другого. Да и не только его. Столько людей заснули так же, становясь его мостом в настоящий мир. И никто не выдержал. Только вот он, Хибари Кея, смог перетащить его душу, оказавшись весьма прочным сосудом. Пожалуй, его имя он все же сохранит в своей памяти.       Склонившись над бездыханным телом, Мукуро едва коснулся бледными губами мокрого лба. -Спи спокойно, Жаворонок. Спасибо тебе за все.