Гоголь. Лети

Снова прошла неделя и ничего не происходило. Крылатка Гоголя так и осталась у меня. Как я и предполагала Нателла текст себе не забрала, поэтому я осталась с ним наедине. Продолжение я так и не написала. Я даже подзабыла о нем чуть-чуть. Мы очень сблизились с Пелагеей, поэтому везде ездили и прогуливались. Она показала мне свое чудо, и если у нее не получается с ней посидеть, сижу я. Поэтому с Таськой мы тоже подружились. Она была славной девочкой. Про Гоголя я даже забыла. Нателла только SMSками напоминала, что нужно дальше писать текст. Я вот уже с очередной прогулки с Полей вернулась домой и пошла в комнату. Там я переоделась и включила телевизор. Потом я заварила чай и, уже под какой-то интересный фильм, я пила горячий напиток с печеньем. Потом я почувствовала холодок исходящий из окна. Я подошла, чтобы закрыть его, но увидела какой-то страшный белый силуэт и закричала, потом обернулась и увидела его же. Я крикнула, подошла к стене закрыла лицо руками и заплакала. На меня накатила сильная истерика. Я видела, как эта ведьма стоит и смотрит на меня, оскалив зубы. Она стала ходить по комнате и время от времени смотреть на меня. Я видно потеряла дар речи, потому что я ничего не могла сказать. Я тряслась от страха и стала поглаживать животик. Она увидела это и дико улыбнулась. Я испугалась за малыша, поэтому вжалась в ноги еще сильнее. Она подошла ко мне и холодной рукой подняла. Потом приблизила руку к моему животу. - Девочка... - сказала она и что-то активно начала говорить. Я пыталась вырваться, но этого не получалось. Я почувствовала боль в животе и стала вырываться сильнее. Она стала приближать свою руку к моему животу и боль становилась все сильнее. Я крикнула: "Гоголь!". На мое удивления он пришел. А ведьма при виде его испуганно отошла и вскоре исчезла. Когда меня уже никто не держал, я рухнула на пол. Гоголь подбежал ко мне и взял на руки, положив на диван. Я была обессилена. У меня ужасно ныл живот. - Малыш... - все что смогла вымолвить я. Гоголь положил руку на мой живот и что-то сказал. Боль мигом ушла, а силы снова вернулись. Я взволнованно встала и посмотрела на писателя. Он и вправду меня защищал. - С твоим малышом все хорошо, - сказал с улыбкой он. Я уткнулась ему в плечо и обняла. А если бы он не пришел, эта ведьма бы лишила меня ребенка? Моей второй жизни? Может это просто сон. Снова сон, который я сню, а потом проснусь и все будет хорошо. Я вытерла слезы и встала. Я злым взглядом пронзила Гоголя и прошипела, как змея: - С меня хватит. Пиши свой текст сам, а меня оставь со своими ведьмами в покое! Если ты еще соображаешь, то я беременна! Сжалиться бы стоило! - Я тебя понимаю. Хочешь выйти из игры - выходи. Но не выходи из круга... Это может быть опасно... - сказал спокойно он и встал. - Не выходи из круга? Ты о чем вообще? - не поняла я. - Не выходи из круга и не отпускай руки, - сказал он - Что ты за бред несешь! - крикнула я и хотела уже выйти, но Гоголь остановил меня за руку. - Сыграй, что ты написала. Я села за фортепиано и взяла листик с текстом и нотами. Я посмотрела на писателя, потом снова на фортепиано. Я нажала на первые аккорды. И убрала руки с клавиш. Взяла листок и внимательно присмотрелась. На меня накатилась обида, что пишу это и терплю я, а не кто-то другой. Я скомкала его и бросила прямо в писателя и встала. Я подошла к нему вплотную и сказала: - Я не буду это петь и играть. Пускай сочиняет это кто-то другой! Мне путешествий предостаточно. Спасибо за прогулку в прошлом. Ах да, и еще... - я быстрым шагом пошла в спальню, взяла крылатку писателя, вернулась и прямо в руки отдала. - Забирай! И вон с моего дома! И больше не прикасайся ко мне! - Твои глаза говорят о другом, - сказал он. - Ты можешь просто исчезнуть из моей жизни? Может мне перед тобой на колени стать, чтобы ты услышал? - спросила я. - Хорошо, - ответил спокойно он. - Что хорошо? - Я уйду, как ты хочешь. Только потом об этом не пожалей... - сказав это, он испарился в воздухе. Я открыла глаза и снова жадно вдохнула воздух. Снова сон. Слава богу... я подошла к фортепиано и увидела листок со словами и дописала: "Лети, лети, не жалея нисколько; Это в памяти только, я прошу - не сбейся с пути." Я посмотрела на время - 20:00. На улице уже потемнело. Мне стало как-то скучно и я выключила телевизор. Потом я пролистала ленту в инстаграме. Но это оказалось слишком быстро и неинтересно. Не успела я положить телефон, как услышала звонок дочери. - Да, солнышко мое, привет, - сказала я лучезарно улыбаясь. - Привет, мамуль! Я соскучилась по тебе, - сказала грустным голоском девочка. - Ну, малыш, улыбнись! Мама тоже по тебе скучает. Очень-очень! - сказала подбадривая дочку. - Мамуль, приезжай к нам! Мы с бабушкой тебя ждем, - сказала Ева. - Конечно, солнышко, завтра я к вам приеду, - сказала нежно я. - Жду тебя, мамуль! Приезжай. Бабушка привет передает! - И ты ей привет передавай. Мы еще минут 30 поговорили и распрощались. Я так сильно люблю свою дочку! Мы очень близки. Как подружки. Я всегда считаюсь с ее мнением и стараюсь не экономить на Евочке. Смотря на нее, я вспоминаю ее биологического отца... Он был любовью всей моей жизни... Я подошла к фортепиано и стала нажимать клавиши, играя мелодию. Эта мелодия... Я написала ее и текст после того происшествия. А что тут такого? Каждый третий попадает в автокатастрофу... И этот случай был не исключением. А Евочка до сих пор верит в то, что папа улетел далеко-далеко и вернется. Очень скоро... я стала петь. Со словами по телу пробежались мурашки, и я почувствовала боль в сердце. Я запела припев, и слезы безжалостно хлынули с глаз, но я продолжала играть. Одновременно с этим я плакала и тяжело всхлипывала. Почему? Почему это снова случилось со мной? Да, я до сих пор не смогла смириться с тем происшествием... Я играла... Пальцы заплетались, а от слез не было ничего видно. Потом я не выдержала и положила ладони на лицо и стала в голос плакать. Ком в горле застрял и было тяжело дышать. "Если я тебе больше не нужна..." - промелькнули в голове строчки из песни. Мне так было тяжело петь эту песню, но все даже не знали почему. А это чувство несправедливости душило меня каждую ночь. Но после рождения Евочки мне стало легче, а на долгие годы я даже забыла о том случае. Евочка напоминала мне про ее отца, спрашивая: "Мамочка, а где папа?". И после этих слов я неделями проводила ночи в слезах. Я встала и отбросила стул и стала сбрасывать все, все, что попадало под руку. А потом рухнула на диван и стала плакать, но уже про себя и всхлипывая.