Упавшая Звезда

      — А в народе что болтают? — его друг возлежал на странном ложе, сплетённом словно из живых зелёных веток. На этом, конечно же, странности вокруг не заканчивались — взять те же дома на деревьях, в одном из которых они сейчас и находились. Снаружи эти штуки походили на мохнатые зелёные шары, будучи так же сплетены из необычайно длинных гибких ветвей с прослойками густого мха. Поэт даже подумал, что, пожалуй, во всём известном мире не сыщется ничего более чуждого людской природе, чем этот город на деревьях в самом сердце Брокилона.              — Жрецы, как обычно, кричат о конце света, покаянии и пожертвованиях…              — Лютик, про этих мог бы и не говорить, — поморщился беловолосый мужчина, потирая на первый взгляд совершенно целую ногу. Трубадур только пожал плечами. Отношение ведьмака к религии вообще и к жрецам в частности было ему хорошо известно. И не сказать, чтобы оно так уж сильно отличалось от его, лютикова отношения. Впрочем, поэт, во всём стремившийся найти прекрасное, не был бы собой, если бы справедливости ради не отметил, что и в религии есть свои плюсы. Например, симпатичные молоденькие жрицы и послушницы. Увы, далеко не все культы обладали такими несравненными достоинствами, но о тех, кои не обладали, Лютик предпочитал не вспоминать и вовсе, как о недостойных своего малейшего внимания. — Дийкстра успокоился? — вернул его к реальности озабоченный голос беловолосого.              — Как ты узнал, что он тобой интересовался?              — Я сломал ему ногу, Лютик, конечно он, блядь, мной интересовался, — хмуро заметил ведьмак, глядя на него, как на умственно отсталого. У поэта, впрочем, на такие взгляды в исполнении своего беловолосого друга давно выработался абсолютный и безоговорочный иммунитет.              — Извини, он мне не докладывает, — развёл руками поэт, — то есть раньше он конечно же тобой интересовался. Очень интересовался, как ты понимаешь. К сожалению, мы с ним не сошлись во взглядах на мою...              — Лютик, короче! — сквозь зубы процедил беловолосый.              — Ох, ох, Геральт, вечно ты перебиваешь на самом интересном, — и не подумал обидеться трубадур, — но так уж и быть, если хочешь лаконичного ответа — нет, я не знаю, успокоился ли он. После того, как Трисс перенесла тебя сюда, я хочу сказать.              — Кстати, как она? — временно забыв про главного шпика всей Редании, а может быть и всего Севера, с ясно читаемым беспокойством спросил ведьмак.              — Вот этого я действительно не знаю. Твоя малышка Меригольд... — подначка не достигла цели — беловолосый с каменным лицом проигнорировал её. — Так вот, она, похоже, умудрилась впутаться в какую-то тайную и жутко секретную организацию, иначе и не скажешь. Ты только подумай! Выскочила из портала прямо передо мной в трактире Верака, когда я был не один и, кхм... Скажем так, в неглиже, протараторила, что ты у дриад в Брокилоне, выдала эту деревяшку, — мужчина покрутил в руке резной амулет, — да умчалась, даже не поцеловав в щёчку!              — С ней всё в порядке?              — Да, да... Её глаза прямо-таки пылали восторгом и предвкушением. В иной ситуации, я бы сказал, что она нашла тебе замену, — сделал ещё одну попытку трубадур, которая, впрочем, так же прошла мимо, — но, по-моему, её больше занимали какие-то кометы да падающие звёзды.              — Звёзды? Не понимаю.              — Я тоже, я тоже, мой друг! Выспрашивала, не видел ли я чего необычного в небе над Таннеддом в ночь перед бунтом. Делать мне было больше нечего, чем смотреть в небо. Нет, ты не подумай, звёздное небо — это бескрайний источник вдохновения, как и бушующий океан, как и полный птичьего гомона лес, закаты, рассветы, груди прелестной девиц...              — Люти-ик... — тоном Геральта, казалось можно было резать чудищ не хуже, чем его ведьмачьей бритвой.              — Это как-то связано с Розрогом, — подавив вздох, вернулся к скучному пересказу поэт. — Ты слышал, что там случилось?              — Розрог... Это крепость где-то в Вердэне? Откуда? — пожал плечами ведьмак, подхватывая с неровного пола деревянную чашу, похожую на скорлупу огромного ореха. — Может, ты не знал, но дриады не привечают королевских гонцов.              — О-о, — тут же оживился Лютик, почуяв благодарного слушателя, — это же главная новость месяца! Ну, после той, что о начале новой войны с чёрными, конечно. Сейчас расскажу!              — Только не...              — В ночь, когда луна на небе притаилася в тиши... — подбоченился поэт, на миг даже пожалев, что оставил свою лютню в другом домике, выделенном дриадами для него одного.              — Белым...              — Звёзды принялись по кругу исполнять свой хоровод!              — Стихом...              — И одна — та что всех ярче всех...              — Прозой, Лютик! — не выдержав, рыкнул ведьмак.              — Это не интересно, — надулся трубадур, чьё творчество сейчас, фигурально выражаясь, растоптали ногами.              — Зато информативно. Ну же, давай, чего там такого произошло, что затмило собой даже начало войны? — в примиряющем жесте поднял руки Геральт. Поэт милостиво решил не обижаться на своего неотёсанного друга, чуждого прекрасному. Он вообще не умел долго обижаться хоть на кого-то.              — Ну уж ладно, так вот, это одна из трёх новых крепостей в устье Яруги. Король Эрвилл укрепил их после Первой войны для защиты судоходства.              — Помнится, Эрвилл был на короткой ноге с Нильфгаардом, — заметил беловолосый, проглатывая залпом содержимое своего «бокала». За долгие годы ведьмачьего ремесла он перепробовал много всякой гадости — те же эликсиры хорошим вкусом отнюдь не отличались, но те снадобья, коими его поили целительницы Эитнэ, стремительно открывали ему новые горизонты вкуса. По большей части отвратительного, — экх, не эрвелюс! — не сдержавшись, закашлялся мужчина, стараясь гнать от себя мысли, что дриады над ним просто изощрённо подшучивают и снадобья на самом деле могли быть и вполне терпимыми.              — Одно время ходили слухи, что он даже хотел принести вассальную клятву Эмгыру, — Лютик, как всегда, неизменно был в курсе всего творящегося при дворах знатных особ, — но его собственные вассалы взбунтовались от такого и он отрёкся от престола, передав корону своему сыну Кистрину. А уж он-то чёрных терпеть не может. Вот как-то раз по прошлому году был я в Хамме, и ты представляешь...              — Предпочтения юного Кистрина конечно важны, но ты обещал рассказать про Розрог, — счёл должным напомнить ведьмак. Он прекрасно знал, что, если дать ему волю, поэт будет ходить вокруг да около битый час, сам того не осознавая.              — Ах да, конечно. Нильфы учинили над Розрогом какое-то особо сильное колдунство и теперь там кругом поваленный лес, а на месте крепости огромное озеро и любой, кто хлебнёт из него водицы — тут же умирает в страшных муках. Ну, так говорят. А ещё чёрные наслали некую страшную чуму на все окрестности, которая косит всех без разбора!              — Однако... — Геральт в задумчивости почесал отросшую щетину, — помнится Эитнэ упоминала какую-то «невидимую смерть», что обошла Брокилон стороной. Может это и есть та самая чума?              — Может, может, — нетерпеливо продолжил поэт, — только это не конец истории! Что-то там у нильфов не заладилось, когда они своё колдунство творили — не знаю, то ли у них маги такие криворукие недоучки, а может намеренно чего попортили, да только вместе с крепостью их чародейство уничтожило ещё и всю их армию с ними самими и командирами во главе! Ну каково, а?              — Дела-а... — потрясённо протянул Геральт. Новость и впрямь оказалась необычной. Насколько определение «необычно» вообще применимо к его ведьмачьей жизни.              — Ох, Геральт, пёс с ними с нильфгаардцами! Расскажи лучше, что собираешься делать дальше. А то ото всех этих разговоров о чёрных у меня портится аппетит. Есть здесь конечно всё равно нечего — все эти травки-корешки-ягодки утомили меня ещё в первый день, но, когда еду приносят такие красавицы — я готов есть всё, что угодно, хоть траву прямо с земли. Ты видел, как они улыбаются, Геральт? А как смеются? Дриады — истинные дети природы, мой друг, но этим они так похожи на обычных девушек... А ты не знаешь, они...              — Ты ведь в курсе, что половина этих дриад в Брокилоне и есть обычные девушки, только живущие здесь с детства? — с сарказмом поинтересовался ведьмак.              — Быть не может! — поэт чуть не свалился со стула, растерянно хлопая глазами. Похоже, он был не в курсе. В кои-то веки Лютик чего-то не знал. — Скажи, что ты шутишь. Шутишь же? Нет, не шутишь, знаю я эту твою ухмылку...              — Надеюсь, тебе хватило ума не приставать к дриадам с разного рода предложениями? — беловолосый озабоченно посмотрел на своего возмущённо пыхтящего друга.              — Гера-альт! Как ты мог обо мне такое подумать! — возмущённо свёл брови трубадур, демонстрируя всю глубину своей оскорблённости такими грязными инсинуациями.              — Лютик!              — Нет, не приставал, — скрестив руки и обиженно надув губы, поэт отвернулся, — я знаю правила своего нахождения здесь. И вовсе незачем напоминать мне их каждый день. Я прекрасно всё запомнил ещё из разговора с госпожой Эитнэ. Кстати! Она как-то упоминала про какую-то «обязанность каждого мужчины» или что-то вроде того и зачем-то спрашивала про детей... Не знаешь, что она имела ввиду?              — Потом объясню, — отделался отговоркой ведьмак, предполагая, что трубадур впадёт в крайнюю степень возбуждения, узнав об «обязанности» каждого мужчины, посещающего лес. Так что он постарался перевести тему, — вернёмся всё же к войне. В Вердэне сейчас нет нильфгаардцев, я правильно тебя понял? Это объясняет непонятное затишье вокруг Брокилона...              — Геральт, я же просил... Ох, ну раз тебе так важно это, то нет — всё нижнее течение Яруги свободно от чёрных, хотя они и хозяйничают в Соддене и Бругге. Но на востоке дела совсем плохи. Нильфы растоптали Лирию и Ривию буквально за неделю, после чего настал черёд Аэдирна. Быть может и Венгерберг уже пал...              Лютик тоже скрывал от друга кое-что очень важное. Он просто боялся, что от такого у ведьмака буквально опустятся руки. Или наоборот, он решится на какую-то безумную, никак не совместимую с жизнью глупость. Выйдет один в поле против всей армии чёрных, бросит вызов Эмгыру...              — Геральт, — осторожно подбирая слова, начал он. Беловолосый тут же насторожился, казалось вновь готовясь впасть в то унылое состояние самобичевания, в коем трубадур застал его несколько дней назад. Это было плохо, но поэт, стиснув волю в кулак, решил, что молчать дальше — просто подло по отношению к другу, — ходят слухи... — он замялся, теребя отросшие усики.              — Какие слухи, Лютик? — нетерпеливо поторопил беловолосый.              — Мои ковирские знакомые рассказали, что их послы видели при дворе Эмгыра наследницу престола Цинтры. Цириллу...              В пальцах ведьмака захрустела сминаемая деревянная чаша. Он не промолвил ни слова, но его бледное застывшее лицо напоминало сейчас мрамор.              Через три дня они направились к краю Великого леса. Ведьмак был намерен найти свою приёмную дочь, и даже вся нильфгаардская армия, встань она у него на пути, не смогла бы помешать ему.              Темы судьбы одной черноволосой чародейки и её поступка они так ни разу и не коснулись. Возможно, заговорить об этом они просто... Боялись?              

***

             — Таким образом, можно заключить, что несмотря на катастрофический разгром Группы армий «Запад» и фактическую утрату командования на всём участке фронта от устья Яруги до впадения Ленточки после гибели князя Йоахима де Ветта со всем штабом, ситуация на данном направлении складывается лучше ожидаемого и в целом характеризуется, как стабильная, — уже пожилой, полностью седой мужчина в строгом чёрном камзоле едва заметно выдохнул, переворачивая очередную страницу своего доклада. Воспользовавшись паузой, окружающие принялись негромко шептаться, обсуждая услышанное.              — «Феномен» как нельзя на руку...              — Де Ветту не следовало...              — От каких-то нордлингов!              Впрочем, кое-кто участия в обсуждении, больше похожем на гудение в осином улье, не принимал. Черноволосый мужчина пристальным, острым, будто режущим взглядом наблюдал за собравшимися в его кабинете, сохраняя полное молчание. Захоти кто-нибудь описать его внешность, то первым словом, пришедшим на ум, было бы — «моложавый». Да, именно моложавый — мужчина совсем не выглядел на свои пятьдесят, вряд ли кто-то дал бы ему больше тридцати пяти. Возможно сказывалась кровь Dhu Seidhe, частичку которой нёс в себе каждый представитель его рода. Острый орлиный нос с горбинкой, массивная челюсть и даже излишне широкие скулы — всё это прямо-таки выдавало его принадлежность к одной очень известной династии. Впрочем, сам он редко когда стремился это подчеркнуть — своей манерой одеваться мужчина совсем не походил на правителя самого могущественного государства в мире. Простой чёрный дублет, бриджи, высокие армейские сапоги — в глазах молодого дворянства всё это выгодно отличало его от предыдущего правителя. Узурпатор в былые годы, как шутили придворные, иными своими нарядами едва не разорял империю...              — Кх-кхм, — показательно кашлянул пожилой граф Армадал вар Шниффле и, дождавшись, когда все затихнут, ещё более заунывно продолжил, — однако, попрошу заметить, в связи с произошедшим «Феноменом», для удержания границы Цинтры вдоль Яруги на западное направление пришлось перебросить часть сил группы армий «Центр» и резервных соединений, что в свою очередь резко ослабило наступательные возможности сил «Центра». Маршал Коегоорн в своём отчёте ясно даёт понять, что с учётом нестабильной обстановки на западном фланге, катастрофических потерь и непредвиденного истощения резервов, он не видит возможности в срок достичь поставленных его войскам задач.              — Кстати о потерях! — вертя в руках снятый с пальца перстень с огромным сапфиром цвета ясного неба, прямо с места перебил докладчика полноватый мужчина неопределённых лет, зато с первыми залысинами. — Главному штабу наконец удалось подсчитать, сколько мы потеряли под Розрогом?              Собравшиеся дружно уставились на заговорившего — кто с осуждением, а кто и, наоборот, с одобрением. Первых, к слову, было несколько больше. Граф Шниффле, кинул быстрый взгляд на сидящего во главе стола брюнета и, дождавшись его лёгкого кивка, повернулся к вопрошающему.              — Я как раз собирался об этом поведать, князь Фаден, и, если бы вы воздержались от перебивания моего доклада, то и так услышали бы это, — едко заметил Армадал. Недовольный таким ответом князь едва заметно поморщился, но смолчал. — Итак, по последним данным с мест, потери группы «Запад» на данный момент составляют порядка шести тысяч солдат*. Шесть тысяч триста, если быть более точными, — перебивая докладчика, зал вновь загудел, на этот раз куда громче, теперь напоминая не просто осиный улей, а улей с очень рассерженными осами, — попрошу заметить! — постарался перекричать гул пожилой граф, что с его дряблым голосом сделать было не так-то просто. Положение спас мужчина во главе стола, пару раз несильно, но ощутимо прихлопнув по подлокотнику своего кресла. Разговоры быстро стихли.              — Кхм, благодарю, Ваше Величество. Так вот, попрошу заметить, что мною были озвучены общие потери среди солдат группы «Запад». Безвозвратные же на данный день составляют примерно пять с половиной тысяч человек. И большая, повторяю, большая часть данных потерь приходится на Феномен и, так называемый, Эффект Феномена.              — Розрогская чума... — многозначительно прошептал ещё довольно молодой парень, неведомо как затесавшийся в такую серьёзную компанию.              — Чума здесь ни при чём, уверяю вас, князь Воорхис, — тем не менее услышал его вар Шниффле, — всё это — обыкновенные солдатские байки. Имперские чародеи, занимающиеся изучением Феномена и его последствий, сходятся во мнении, что последовавшая за происшествием хворь не является чумой и не передаётся традиционными способами.              — Если это не чума — тогда отчего мрут мои люди? — возмутился с места мужчина с аккуратными бакенбардами и завитыми в колечки усиками.              — Граф Д’Арви, уверяю вас, гибнут не только солдаты из бригады «Этолия», но и из других...              — Меня волнуют только мои люди! — жёстко проговорил Д’Арви. Брюнет во главе стола бросил на него короткий взгляд. Мало кто успел различить в нём откровенную неприязнь. — Наши маги наконец смогли разобраться, что, во имя Благого Солнца, это вообще было?              — Сводный доклад Имперского Магистериума* ещё только готовится, — шебурша листами и подслеповато щурясь, заговорил Армадал, — но исходя из тех материалов, что Особая Имперская Комиссия успела обработать, говорить что-либо пока рано. Магистериум почти полностью исключил версию о том, что Феномен дело рук нордлингских чародеев. Кроме того, исключены такие версии, как диверсия в рядах группы «Запад» и непреднамеренные последствия использования каких-то особо мощных осадных чар. В настоящее время продолжают проверяться версии о вмешательстве третьей силы, случайной активации неизвестных артефактов дочеловеческой эпохи и падении в данном районе крупного небесного тела. Таким образом, могу со всей ответственностью заявить, что Особой Комиссии на данный момент не удалось выяснить, что же послужило причиной Феномена...              Собравшиеся в императорском приёмном кабинете, своими размерами более походившем на небольшой зал, было вновь загудели, обсуждая неслыханное безобразие, творящееся в верхах Главного штаба, Особой Комиссии и Магистериума, но их прервал холодный властный голос, заставив разом смолкнуть даже самых ретивых.              — Три месяца минуло, а кони всё на той же переправе, — с едва уловимым сарказмом произнёс брюнет, — то, что это не северные чародеи было ясно сразу, но наши посвящённые упорно ходят по одному кругу. К Верховному Магистру у меня будет отдельный разговор, а пока, граф Шниффле, продолжайте. Каковы потери Первой и Второй армий?              — Как вам будет угодно, Ваше Величество. Первая армия, как вам известно, под личным командованием князя Де Ветта, по замыслу Главного штаба должна была одним концентрированным ударом занять броды у Розрога и в кратчайшие сроки овладеть крепостью. Именно она и понесла самые тяжёлые потери от Феномена — её общие потери составили примерно четыре с половиной тысячи солдат, из них безвозвратные — четыре тысячи сто. Таким образом, Первую армию можно считать практически полностью уничтоженной. В строю на данный момент находится не более полутысячи солдат, разбросанных, к тому же, по крепостям и заставам вдоль Яруги на запад от Розрога.              — Собрать такие силы в одном месте... Такое и не могло закончиться иначе, — поджав губы, деланно расстроено покачал головой Д’Арви, — а ведь это ваш штаб предложил, граф Шниффле, — издевку в его голосе не услышал бы только глухой, — вот делай вы всё по-старинке...              — Своё мнение, граф, вы сможете изложить позже, — сузив глаза, процедил черноволосый мужчина во главе стола. Д’Арви недовольно умолк, впрочем, ничуть не напуганный.              — Потери Второй конной армии существенно меньше, — продолжил Армадал, предпочтя не заметить почти ничем не завуалированного оскорбления в адрес своего ведомства, — общие составляют около тысячи восьмисот и безвозвратные сейчас оцениваются менее чем в полторы тысячи. Большая часть — от Эффекта Феномена, так как, спешу напомнить, именно части Второй конной первыми успели подойти к останкам Розрога, отчего и пострадали, попав под действие Эффекта ещё до того, как была установлена карантинная зона. К сожалению, ситуация усугубляется ещё и тем, что ослабленной Второй конной приходится практически в одиночку держать осады Бодрога и Настрога, а также отбивать набеги островных пиратов в северной части цинтрийского побережья. Подошедшие резервы и части из группы «Центр» несколько облегчили положение, но тем не менее, сил для продвижения вперёд или штурма крепостей решительно недостаточно. На этом, с позволения Вашего Величества, я оканчиваю свой доклад.              — Благодарю вас, граф Шниффле. Теперь настало время вопросов, — сам же мужчина откинулся назад в кресле, погружаясь в свои мысли.              Доклад Шниффле он читал ещё два дня назад, полный доклад, а не урезанную версию, предназначенную для ознакомления членам Государственного Совета. И в целом он полагал, что все его планы развиваются вполне успешно. События же под Розрогом и вовсе можно счесть не иначе, как милостью Благого Солнца. Князь Йоахим де Ветт очень удачно сгинул вместе со всей своей Первой армией. На одного влиятельного заговорщика в Нильфгаарде стало меньше. Конечно, в иных обстоятельствах он был бы в ярости от гибели такого количества солдат... Если бы это были его солдаты. Однако Первая армия, как и вся группа «Запад» формировалась исключительно по ленному принципу, и все её части подчинялись императорской власти лишь формально, на деле служа исключительно своим господам из старых имперских родов. Она и в общую структуру имперских войск входила лишь на бумаге — снабжение каждого отряда обеспечивали те, кто их выставлял. Жаль, что де Ветт разделил группу «Запад» на две части и под Феномен не попала Вторая конная...              Гораздо хуже было бы, случись такое с группой «Центр». Войска под командованием молодого маршала Коегоорна — всего лишь баронета, что неизменно злило все старые аристократические рода без исключения, целиком и полностью формировались за счёт императорской казны, и в их лояльности сомневаться не приходилось. Как и в выучке и оснащённости. Как умела воевать «старая армия», доставшаяся в наследство от покойного отца и Узурпатора, он прекрасно знал. Сформированные по феодальному принципу полки и бригады оказались малоспособны на хоть сколько-нибудь сложные манёвры, что на поле боя, что на марше. А уж о привычке таких подразделений грабить и жечь всё на своём пути, порой попросту наплевав на свои задачи, и вовсе ходили легенды. Крайне паршивые легенды с печальным итогом. Позорное поражение под Содденом и сожженная дотла Цинтра служили яркими напоминаниями.              Цинтра... Ему нравился этот небольшой приморский город — столица одноимённого королевства. Пожалуй, лучшие его воспоминания после бегства от Узурпатора были связаны именно с ней... Цинтру полностью разграбили и сожгли, оставив новоявленному императору вместо богатого портового города дымящиеся руины, где даже трава не росла, ненависть всего населения бывшего королевства и регулярные восстания всех — от знати до черноногой босоты. А главное, во всём этом хаосе исчезла его дочь! После такого об относительно мирной интеграции королевства в Нильфгаард можно было напрочь забыть. Как и о планах на Цириллу — их пришлось и вовсе отложить на неопределённый срок.              Увы, но четвертовать за такой «королевский подарок» виновников ему бы попросту никто не позволил. Старая аристократия, богатством и древностью своих родов готовая поспорить с Эмрейсами, очень ревностно следила за соблюдением своих исконных прав. И горе тому неугодному монарху, что имел глупость пойти против них. Однако Содденский Позор ненадолго развязал ему руки, позволив укоротить на голову как некоторых недовольных его правлением смутьянов, так и прославившихся сожжением Цинтры и поражением при проклятом холме. Не стоит и упоминания, что в основном это были одни и те же люди.              На некоторое время волнения вокруг его трона успокоились, но он и в мыслях не называл это победой — лишь передышка, затишье перед бурей. Князь Йоханн де Ветт, герцог Ардаль аэп Даги, помогший ему вернуть престол, граф Д’Арви и многие другие влиятельные аристократы оказались совсем не в восторге от проводимых им реформ. Ведь он покушался на святое — их «исконные» права и кошели. Такого ему конечно же простить не могли.              — Повторяю, у маршала Коегоорна оголён весь западный фланг, его резервы ушли на то, чтобы заткнуть образовавшуюся дыру, у него нет сил для решительного наступления! — вырвал его из мыслей надтреснутый и вечно простуженный голос старого Шниффле.              — А я понимаю это, граф Шниффле, как личное признание в том, что ваша хвалёная «новая армия» ни на что не способна! — почти прокричал князь Фаден, громыхнув об стол своими вычурными безвкусными перстнями. — Мэнно Коегоорн не справляется с возложенными на него обязанностями, раз не способен захватить Содден, Бругге и Вердэн!              Брюнет привычно сдержал улыбку. Захват нескольких бедных нордлингских королевств вовсе не являлся основной целью новой Северной войны.              — В который раз повторяю, что наличных сил маршала Коегоорна недостаточно для захвата и удержания границы на линии...              — Скажите это герцогу Ардалю* — всего за месяц он вывел из войны Лирию, Ривию и Аэдирн! Месяц! И его воины омыли свои сапоги в Понтаре! Коегоорн же до сих пор топчется вдоль Яруги.              Мужчина мысленно скривился. Ардаль был проблемой. Большой проблемой. Его успехи оказались полной неожиданностью как для Главного штаба, так и для него самого. Никто просто не рассчитывал, что Лирия и Аэдирн рухнут буквально от пары ударов. Что ж, аэп Даги в очередной раз показал всем, что он не только прекрасный полководец, пусть никогда и не обучавшийся в Академии Брайбанта, но ещё и великолепный политик. Герцог в кратчайшие сроки сумел найти союзников среди знати Лирии и Аэдирна, а пленённого малолетнего принца Виллема и вовсе заставил принести вассальную клятву, усадив на лирийский трон. Впрочем, ещё ничего не решено. Королева Мэва всё ещё на свободе, у неё есть верные войска, а Лирия и Ривия сейчас напоминают слоёный виковарский пирог, в котором территории, подконтрольные Ардалю, хаотично чередуются с землями, на которых орудует Мэва. С Аэдирном всё обстояло ещё сложнее. Ардаль буквально «вспорол» его земли от Альдерсберга через Венгерберг до самого Понтара, разделив королевство на две неравные части. Сил контролировать всю территорию трёх государств у него, к счастью, не осталось. Оттого и князь Фаден всё больше распалялся, требуя немедленной отправки войск Коегоорна в Аэдирн — как-никак под угрозой его соратник в таком нелёгком деле дворцовых переворотов.              Ссора меж тем продолжала набирать обороты и, кажется, князь Фаден при молчаливой поддержке Д’Арви и Бруанне в своих словах принялся забываться.              — Довольно! — брюнет хлопнул по столу, прерывая уже открывшего было рот графа Д’Арви. — Я всё услышал. Князь Фаден, я дозволяю усилить группу «Восток» вашими войсками, наёмниками и дружинами вассальных вам дворян. Трёх тысяч хватит. Свои предложения по передислокации соединений, подчинённых маршалу Коегоорну направляйте в письменном виде в Главный штаб. Уверен, граф Шниффле их рассмотрит со всем тщанием. Если ни у кого больше нет вопросов, на этом предлагаю закончить.              Князь Фаден и не подумал скрывать своего недовольства, бросив на него полный ненависти взгляд. Мужчина его проигнорировал. Ещё не время. Пока не время...              

***

             — Значит, поездку на Север больше нельзя откладывать, — замерев у широкого ростового окна, задумчиво протянул брюнет, с хрустом сжимая кулаки. Только что последний из членов Государственного совета покинул отделанный зерриканским чёрным деревом парадный кабинет, и он остался один.              — Если позволите, Ваша Милость...              Почти один. Кесан аэп Гиллесп — всегда гладко выбритый, всегда подтянутый и опрятный — его бессменный секретарь и адъютант на протяжении последних десяти лет.              — Говори, — мрачно кивнул мужчина, — только прямо. Избавь меня от велеречивых полунамёков и прочей шелухи.              — Как вам будет угодно, сир, — почтительно поклонился аэп Гиллесп, — Видите ли, и старые рода, и молодое дворянство самую малость смущены. Вы вернули свой трон больше десяти лет назад, но у вас до сих пор нет ни супруги, ни наследника...              — Можешь не продолжать, — скривившись, остановил его брюнет и презрительно выплюнул, — «уважаемые» старые рода наконец-то договорились? И кого они готовы предложить на этот раз?              Отличительной особенностью Кесана была не только поразительная исполнительность и почти собачья верность, но ещё и умение слушать. Слушать, оставаясь чем-то незаметным и малозначимым для окружающих — мебелью, стенами, слугой... Ватье де Ридо не раз пытался сманить молодого человека в своё ведомство, но тот всегда вежливо, но непреклонно отказывал, заявляя, что предпочитает оставаться всего лишь скромным секретарём его величества. И хозяин кабинета это ценил. Ценил и позволял многое.              — К счастью нет, сир, но поговаривают, что император без наследника рискует не только своей династией, но и всей империей... И, боюсь, на фоне некоторых неудач на Севере кто-то может решить...              Черноволосый мужчина резко вздёрнул руку, и секретарь тут же умолк, повинуясь жесту своего владыки. Поглаживая чисто выбритый подбородок, он принялся мерить шагами кабинет. Двадцать пять шагов от одной стены к другой, разворот на месте, затем ещё двадцать пять... Кесан терпеливо молчал — за долгие годы он прекрасно выучил, что в такие моменты беспокоить его величество не стоит ни в коем случае.              — Значит, в среде заговорщиков ожидается пополнение, — наконец заговорил брюнет, вновь устраиваясь во главе стола, — интересно, почему я узнаю об этом от тебя, а не от моего начальника разведки?              — Не могу знать, Ваша Милость, — в который раз поклонился секретарь. Ему совсем не хотелось заполучить себе в недоброжелатели Ватье де Ридо, но и промолчать он, конечно же, не мог. Аэп Гиллесп был целиком и полностью верен своему императору, нашедшему и возвысившему его многие годы назад. Младший сын бедного провинциального барона из Виковарро — разве мог он рассчитывать стать личным секретарём его Императорского Величества? Даже в мечтах — нет. И тем не менее, император приметил смышлёного юношу, приблизив к себе и подняв на такие высоты, что и не снились ни ему, ни его предкам. Поэтому за Его Милость Кесан был готов перегрызть горло любому. Буквально. Но это не значило, что ему нужны конфликты там, где этого можно было избежать.              — Перестань, не на церемонии, — раздражённо одёрнул его нахмурившийся мужчина, — говори, что предлагаешь. По глазам вижу — тебе есть что сказать.              — Простите мне мою дерзость, Ваше Величество, но возможно вам стоило бы в ближайшее время появиться на каком-нибудь крупном приёме или балу в обществе, отличном от простых конкубин. Ещё раз простите мне мою дерзость...              — Зная тебя, ты предлагаешь что-то конкретное? — сложив пальцы пирамидкой, брюнет подался вперёд. В его суровом тяжёлом взгляде сквозил ничем не прикрытый интерес. Про себя выдохнув и пожалев, что не может себе позволить вытереть враз вспотевший лоб, Кесан продолжил:              — Да, Ваша Милость. В Эббинге через три недели состоится ежегодный Карнавал Осени. Это очень крупное мероприятие, традиции его проведения уже несколько веков. Будет много гостей со всех провинций, даже из центральных. Раз вы собираетесь на Север, возможно вам стоит появиться на карнавале в сопровождении якобы предполагаемой избранницы, это может временно закрыть рты наиболее радикально настроенным молодым дворянам и старым родам.              — А может, наоборот, раззадорить последних, — проговорил мужчина, откидываясь назад.              — Вероятнее всего, так и будет, — согласился Кесан, — потому избранница должна быть достаточно родовитой, не иметь никакого влияния и не находиться под чьим-то влиянием сама.              — Княжна*, — прикрыв глаза рукой, даже не спросил — констатировал брюнет.              — Да, Ваше Величество. Она самый доступный вариант, который, к тому же, не вызовет ничьих подозрений.              — Слух о моей возможной женитьбе на княжне давно ни для кого не новость. Но если его подтвердить, многие почувствуют себя оскорблёнными, — мужчина презрительно сморщился. Мнение старой аристократии, вольготно чувствовавшей себя при Узурпаторе, интересовало его меньше всего на свете, но он не мог его не учитывать.              — Ваша Милость, молодое дворянство в таком случае однозначно останется на вашей стороне, но, боюсь, с некоторой частью старой аристократии так и случится. Однако не думаю, что они решатся выступить против вас сейчас...              Черноволосый мужчина, закрыв глаза, основательно задумался. Девушку ему повторно представили три месяца назад, и, надо признать, Стелла Конгрев постаралась на славу — за несколько лет худая, нескладная девчонка превратилась в настоящую благовоспитанную красавицу... Но не в его дочь. Забывшая даже своё настоящее имя, она не была ребёнком-неожиданностью, Дитём Старшей Крови, настоящей Цириллой Фионой Элен Рианнон. С её помощью, возможно, удалось бы обмануть цинтрийцев, но никак не судьбу. В ней нет и не было ни капли Старшей Крови. Даже несмотря на всё её сходство с... Паветтой. Да, только увидев расцветшую зрелой юностью девушку, он понял, что безымянная лже-княжна похожа на его жену куда больше, чем их собственная дочь. Такие же грустные бледно-зелёные глаза, печальный изгиб стиснутых маленьких губ, вечно прячущийся робкий взгляд испуганной лани...              Брюнет резко мотнул головой, отгоняя ненужные мысли. Несмотря на всё им совершённое, он действительно любил свою жену, и случившееся с ней было его личной трагедией, о которой, впрочем, мало кто знал. Надёжно запечатав прошлое в глубинах своего сознания, мужчина перешёл к настоящему. Стефан Скеллен, несмотря на предсказание Ксарситиуса, не нашёл никаких следов Цириллы в Корате, зато сумел бесследно потерять в пустыне целый поисковый отряд. Правой руке Де Ридо даже пришлось привлечь силы ниссар через Префекта в Амарильо, мелкой гребёнкой прочесав всё Гесо, но следов девушки он так и не нашёл. И либо она погибла в пустыне, во что мужчина не верил, либо Скеллен что-то скрывал от него. Ваттье де Ридо уже получил приказ разобраться со своим крайне своевольным подчинённым, но когда будет результат — неизвестно. Значит, раз под рукой нет настоящей Цириллы, придётся разыгрывать партию лже-княжны.              Без сомнения, часть старой аристократии, лелеющая надежду, что он возьмёт в жёны одну из их дочерей, скажется оскорблённой. Кто вполне искренне, а кто в надежде выиграть себе преференции в иных делах. Эффект, впрочем, можно несколько нивелировать, если подбросить им через третьи уста мысль, что от его брака, скажем, с Элайн аэп Ардаль выиграет лишь герцог Ардаль аэп Даги и никто больше. Зато за наследницей Цинтры нет никого, кроме остатков цинтрийцев, и любой достаточно разумный человек, вовремя заполучив на неё влияние, сможет в дальнейшем влиять и на императора. Безусловно, найдутся и те, кто не поведётся на столь примитивную наживку, но о них мужчина не беспокоился — они и так уже давно числятся в стане заговорщиков, мечтающих сместить его с трона предков. Главное, что в почти единодушный лагерь старой аристократии может прийти раскол, и это будет ему как нельзя на руку. А девчонка... Вряд ли найдётся кто-то настолько одиозный и глупый, чтобы попытаться сжить её со свету. Впрочем, если такое произойдёт, он готов пожертвовать безымянной девицей ради блага всего Нильфгаарда.              — Передай графине Лиддерталь, что она и её подопечная отправляются со мной, — распахнув хищные янтарные глаза, негромко вымолвил черноволосый мужчина.              — Как прикажете, Ваше Величество, — как всегда безупречно поклонился Кесан.              — Нет, отставить, — на краткий миг закусив губу, прищурился брюнет, — я сам с ней переговорю. Пригласи графиню к пяти часам и отмени все аудиенции на это время. Можешь идти.              Эмгыр Вар Эмрейс, Белое Пламя, Пляшущее на Курганах Врагов, отвернулся к высокому окну. За толстым чародейским стеклом в лучах солнца ярко сверкали шпили Города Золотых Башен — Нильфгаарда*. Над столицей Великой Империи стоял полдень.                                                        Примечания:              Выношу сюда, так как в строке не хватает места:              * Численность сил вторжения Нильфгаарда во Второй войне по Сапковскому что-то около 300000 человек... Ну что я могу сказать, пан Сапковский явно разбирается в средневековом военном деле очень херово. Даже если мы опустим чисто теоретическую невозможность собрать такую ораву при феодальном способе комплектования армии и будем исходить исключительно из густонаселённости Севера и размера его городов, то при приближении к Яруге даже 100-тысячной армии - все владыки ближайших королевств прибегут к Эмгыру поперёк своего собственного визга, дабы выразить свои искренние верноподданеческие чувства. Ну а будь там 300-тысяч - толкаясь локтями прискакал бы вообще ВЕСЬ Север. И островитяне бы приплыли на своих драккарах. Прямо по земле и приплыли бы.              В общем, я немного "урезал осетра". ВСЕ силы вторжения составляют около 30-35 тысяч, что на самом деле тоже ну просто охренеть, как много.              * Имперский Магистериум - государственная организация, объединяющая и контролирующая деятельность всех магов и чародеев на территории Нильфгаардской империи (ну должно же это как-то называться, верно?)              * Княжна - вообще Цири называют королевой, но её же вроде не короновали? Или короновали?              * Нильфгаард - второе название Города Золотых Башен. Или наоборот первое?