Новая игра минус

Они попрощались у ступеней тронного зала: последний поклон, и время пришло. Время приходит даже для королей. И даже короли умирают в одиночку, если не считать кучи других дохлых королей. Не так плохо: Ноктис всегда хотел побыть один в день своей казни. И наконец-то все закончить. Небо… оно слишком синее, и король прищурился. Он все еще в церемониальном королевском костюме, в ладонях клинок, и Ноктис крепче сжал рукоять… нет, это рама…. Регалия. Он толкает машину. Шоссе на «Молот». Что?! За рулем сидел Игнис: его целый, зрячий советник. Потрясенно тряс головой и щурился, но, руководствуясь доведенными до автоматизма рефлексами, продолжал держаться за руль, одновременно вдавив тормоза. — Эй, ребята, у меня был потрясный сон, — воскликнул Промпто с другой стороны от машины. — Это меня глючит, или?.. — простонал Гладио, широкой грудью упав на багажник. — Не тебя, — очень тихо и серьезно произнес советник, расширившимися от ужаса зрачками глядя на что-то на правой руке своего короля. Кольцо. Кольцо Люциев. Первым инстинктивным желанием король попытался его стянуть. Затем — схватился обеими ладонями за лицо, ощупывая… и боясь встретиться взглядом с отражением в боковом зеркале. Он?!.. Сколько ему?! — Нокт? — тихонько позвал советник и мягко обозначил прикосновение к спине костяшками пальцев. Игнис всегда Игнис. Сейчас принц нуждался в этом особенно. — Но мы… мы расстались на ступенях, так? — Ноктис пытался восстановить последовательность событий, словно это могло как-то помочь. — Я… я мертв, но вы? — Я не чувствовал себя мертвым, — задумчиво протянул Гладио. — Демоны исчезли, и все казалось таким реальным, но сейчас… это был чертов сон? — Промпто, будь так любезен, достань свой фотоаппарат, — попросил советник. Нокт мысленно отметил и усилившийся акцент, и проснувшуюся вежливость в голосе Игги: ой-ей-ей, это плохо. Это чертовски плохо. Его друг на грани истерики. И с записной книжкой в руках. Той самой, в которую записывал рецепты… Ноктис через плечо заглянул в святая святых Игниса и увидел, что та вся исписана знакомым аккуратным почерком. — Ребята, вы не поверите! — полузадушено воскликнул Промпто, трясущимися пальцами нажимая на кнопку. — Это наши снимки! Из путешествия! И теплым летним днем повеяло дыханием длинной ночи. Это было. Было с ними. — Инсомния… мой отец?! — дернулся Ноктис и оглянулся, словно мог увидеть столицу отсюда. — Возможно, Инсомния падает прямо сейчас. Через секунду трое из них уже мчались по дороге обратно. Игнис задержался на несколько секунд, чтобы столкнуть машину ближе к обочине, вытащить ключи и поднять верх. К тому моменту, как он нагнал братьев, Гладио уже сжимал телефон трясущимися руками и умолял Астралов, чтобы Кларус ответил. Он — нет. Телефон Региса и семьи Промпто — тоже. — В некотором смысле это хорошие новости. Вероятно, Стена еще цела, раз звонки не доходят. — Или Стена уже пала вместе со всеми телефонными вышками! Нет, Стена еще не пала, но они все равно не успевают. Не успевают остановить падение Инсомнии. Не успевают спасти Кларуса. Не успевают отвести клинок Глауки от Региса. Мир… мир никогда не меняется, что бы они ни делали. Всегда шестнадцатое мая, шоссе на «Молот». Концепцию «Исправление», саму возможность сделать правильно, сделать лучше, предложил Игнис. После тридцать четвертого рестарта он сам в нее больше не верил. Его братья после сорок шестого тоже… Но надо во что-то верить, иначе совсем тошно. Однажды Ноктис понял, что виноват он: пожелать у Астралов не загробное счастье с Луной, а вечное путешествие с братьями. Но, к сожалению, у Астралов оказалось злое чувство юмора. Путешествие они дали… Но Нокт так не хотел! Хотел, но не так. Он должен отказаться от дара, смирить гордыню и просто умереть… заставив перед этим Игниса бесполезно ослепнуть бесчисленное число раз. С некоторых пор вечный принц больше не мог смотреть в глаза своему советнику. Однажды Ноктис поймал Ардина и убивал его по кулдауну: «Знаешь, что самое веселое? Ты возвращаешься после смерти». Однажды Гладио понял, что это его вина, как Щита короля: он, он должен был прикрыть короля, но не состоялся, как Щит, и поэтому мир замкнулся. Однажды Игнис и Гладио решили, что они не просто Щит и советник, но прежде всего братья, и запретили Нокту вообще куда-либо двигаться. Но короля ведет долг, и Ноктис угнал (забрал, просто забрал, братья все равно никуда не хотели ехать) Регалию и поехал один. На обочине дороги, у дерева, сидела белая Прина, и принц, засмотревшись, потерял управление. Приземлился благополучно, вышвырнутый из машины: теория вероятности удивительнейшим образом искажается, когда речь идет о дураках и пророчествах. Собака по-человечески махнула мордой и стала его проводником через пустыню песка, полную обломков лодок и яхт в метро, от края до края заполненного имперцами: у солдат Нифльхейма тоже бывает час-пик, когда они, убрав винтовки за спины своих средневековых доспехов, читают ежедневные газеты. А потом мир рухнул в ничто, и принцу пришлось воткнуть кинжал в квинтэссенцию пустоты, чтобы остановить падение. А еще — поменять точку зрения на перпендикулярную. Когда стена стала полом, вернулась точка опоры. Он — на мосте и на распутье, где магитехи с каждой из сторон. Он дрался, и дрался, и дрался против демонов и людей. Копье в его ладонях стало слезами, но принц был смел и сражался голыми руками. Сражался против роботов и демонов, и… людей?! Луна?! Она мертва?! Братья нашли Нокта над телом невесты. Однажды Ноктис сказал, что нет разницы, сейчас или через десять лет: он жертвовал собой ради будущего всех, но его нет ни для кого. Один короткий разрез на шее, кровь, которую братья не успели остановить… шестнадцатое мая, шоссе на «Молот». Игнис перманентно брал на себя ответственность за происходящее в их маленькой группе, но однажды был вынужден расписаться в собственном бессилии: в мире есть что-то больше него. Сильнее их всех. Он винит себя, что предложил ту гипотезу с исправлением: мир никогда не меняется. Хотя, если бы он не предложил, они все бы с ума посходили: немного надежды в середине пути может творить чудеса. Однажды Ардина поймал Игнис и пустил тому по венам наркоз. А еще питание и вентиляцию в легкие: если смерть бессмертного невозможна, то недееспособность могла бы пригодиться. Небольшая операция, повредившая лобную и височную доли древнего мозга. Астралы даровали Ардину вечную жизнь, а не вечную дееспособность. Однажды Промпто осознал, что все повторяется потому, что пророчество не выполнено. Изначально и до сих пор. Из-за него, Промпто. Потому что… потому что истинный король света и три человека рядом. А он, Промпто, не настоящий мальчик. И пророчество не работает из-за него. Вот лично из-за одного магитеха, который, даже всем сердцем верный Люцису, таки умудрился короля предать: Промпто скидывает мир на десять лет назад, потому что он никто и даже ненастоящий. Теория вероятности странным образом искажается, когда речь заходит о пророчествах: Нокт каждый раз проигрывал в наперстки с Промпто и Ардином. Каждый раз скидывал друга. Однажды, когда он вытащил Промпто из металлической рамки в очередной раз, тот закатил глаза: — Нокт, дружище, как так, ты уже по теории вероятности хоть раз должен был Ардина скинуть. Это ты такой, или это все Астралы? — Это Астралы! — воскликнул Ноктис. Что подумали в этот момент Астралы, никто не узнал. Однажды Ноктис постоянно ругал Астралов матом, но те все равно его признали Истинным Королем Света. Однажды советник и Щит короля поссорились: Гладио никак не мог взять в толк, зачем Игнису нужно национальное галадское искусство косоплетения. Игнис в ответ выразил изумление, как так Гладио не надоедает все двести лет читать одну книгу и как, как он ее до сих пор не дочитал?! Гладио тогда закатил глаза: — Это любовь, детка, в том и вся соль. Ты читаешь, чтобы узнать. Но эта книжка не про «узнать», она про чувства. Любовь всегда любовь, в том и фишка. И каждый раз, как в первый… — Просто у него фотографии между страниц заложены, фривольные, он дожидается, когда Нокт засыпает, и… — рассекретил друга Промпто. — А ты что, правда, не знал?! Ну ты и слепой. Э-э-э… прости, Игги. Гладио… убери меч, Гладио!!! Однажды они нашли королевскую глефу Никса в Инсомнии. Первые двадцать раз они просто не находили. Просто не знали, что тот лежит на площади с двумя ранами от разрывных пуль: одна в животе, вторая — в ноге. Следующие двадцать — спасали. На сороковой раз Промпто заявил, что с него достаточно горящего города, где никого не спасти, а если его братья скажут иначе, то они или лгут, или переоценивают свои силы. Игнис его поддержал. Гладио нахмурился, но не стал спорить: выживание его младшей сестренки Ирис было вписано во временную ткань. Однако кукри Никса — одно из лучших оружий, и высоко ценится торговцами. По крайней мере, на данном этапе развития истории. На восьмидесятой попытке Ноктис и его свита вновь вернулись в Инсмонию, чтобы забрать клинок из еще теплых, но уже не способных удержать рукоятку пальцев. Но времени на Никса нет: тайминги-тайминги! Все подчиняется времени и немного удаче. Они еще могут спасти Джареда, дворецкого семьи Амицития, и, значит, должны. Нам очень жаль, Никс. В восемьдесят пятой попытке Игнис в двадцать пятый раз оптимизировал тайминги и проживания момента, и время исцелить Никса все же нашлось. Дворецкий тоже выжил. Первое, что узнал Никс: жизнь — боль, буквально, все тело одна сплошная боль. Второе — и фигурально тоже. Юный король, который должен был встретиться с Оракулом вдали от Инсомнии, сидел прямо в разрушенном городе. Что, неужели все было напрасно?! — Нет, не напрасно. Или да. Зависит от точки зрения, — отозвался советник. В ответ на невысказанный вопрос пожал плечами: — Нет, это не чтение мыслей и не знание будущего. Но да, дар. Королей или Астралов — сами не определились. Да, Ноктис в безопасности. Да, я понимаю, что Инсомния горит, старая, новая. Делаем, что в наших силах. Да, у Нокта кукри. Да, такой же, как у тебя. Твой же, но и не твой. Это сложно, так что просто прими, что их два. — Потому что еще двадцать восемь мы уже загнали, — выдал командную тайну стрелок. Советник тут же недовольно цыкнул, но было поздно. — Двадцать восемь?! — Да, мы забирали клинок с твоего тела двадцать девять раз. Нет, это не тридцатая попытка. Никс аккуратно отодвинулся: Селена ему в детстве советовала не иметь дел с сумасшедшими. — Он нормален, — пробурчал принц, не открывая глаз и отвечая на все возникающие в голове Никса вопросы: — Да, точно. Да, стопроцентно. Да, он — мой советник. Не-а, менять не буду. Не переубедишь. Не вскакив… — Ай! — Никс действительно вскочил слишком быстро и ударился головой о косяк. Промпто уже держал в руках влажное холодное полотенце. — Сам же знаешь, что это предупреждение никогда не помогает, — с мягким укором пожурил он своего принца, прикладывая ткань ко лбу Никса. Глефа обливался свинцовым потом, чувствуя себя насекомым под микроскопом, не более. Где его юный король, который должен был править хорошо, и откуда пришли эти чудовища?! Однажды королю Ноктису и его верному другу Промпто не хватало на мороженое. Финансами группы заведовал Игнис, но идею попросить налички у него принц с негодованием отверг и предложил встречный план, от которого по спине Промпто побежали мурашки. — А может, он все-таки даст? — с надеждой протянул стрелок и боязливо оглянулся. — Даст, — убежденно кивнул головой Ноктис. — А потом догонит и еще раз даст. — А Гладио? — задумался Промпто. — Догонит и еще раз догонит. У него хобби догонять и задницы пинать. Ты точно в догонялки с ним играть хочешь? Не волнуйся, все примут их за бижутерию. Никто не поверит, что они — настоящие. Не в таком количестве, в любом случае. — И нас прихватят, как мошенников-ювелиров! — Отнюдь! Если бы мы сказали, что это настоящие кольца Люцианских королей, нас могли бы обвинить в подделке, но мы так не скажем. Просто бижутерия. — Как скажешь. Действительно, все было так, как сказал король: они с Промпто стояли у обочины дороги и торговали дешевой бижутерией по сходной цене. Ноктис Люцис Кэлум забыл, что он — не единственный король. За беспечность пришлось платить жизнью: первый примеривший кольцо человек сгорел. Заживо. Концепцию «Неважных людей» тоже предложил Игнис. Никс не важен, Ирис тоже. Тем более, Джаред. Гладио тогда сказал ему, что есть правда, которую произносят вслух только советники люцианских королей. Игнис в ответ мягко сложил пальцы домиком и ответил, что на самом деле попадание в этот список очень хорошая новость: их чокобро могут спасти. Или не спасти, тут опционально. Но гораздо хуже быть «важным»: судьбы важных людей высечены в пророчестве. Некоторые вещи происходят и будут происходить, потому что этого хотят боги. Игнис слеп, слепнет и будет слепнуть каждый чертов раз. Даже в шлеме. Даже запертый в комнате с мягкими стенами. Даже вне Альтиссии. Но это не такой уж кошмар, не само по себе: проблема не в самой боли, а в страхе перед ней. Игнис же знает о боли все: ожоги, осколки стекла, конъюнктивит и изъязвление роговицы, резкое повышение внутриглазного давления… Враг, которого знаешь, и вполовину не так страшен: Игнис знает пределы боли. И волевым решением продолжает попытки. Не то, чтобы он верит, что зрение можно сохранить, не после двадцать третьей, но Ноктис улыбается. Игнис готов на сотни попыток, только бы видеть эту улыбку. Мир… мир никогда не меняется. Но мужчины меняются — под влиянием дорог, по которым ходят. Четыре отважных воина, выехавшие из столицы мирного Королевства Света, на дороге уже две тысячи лет. Промпто предложил отметить этот грустный праздник. Игнис фыркнул и сказал, что технически они в пути только тысяча девятьсот семьдесят шесть. На взгляд Ноктиса, это не так важно: ему вполне хватило времени, чтобы разочароваться в великой идее. Новый-новый, двести раз новый советник короля полон решимости возвести на престол нового короля, сильного короля, жесткого короля, не настолько эмоционального и несчастного, как в начале пути. Но когда новый король был создан, стало понятно, что это — не король. Не Король Света, в любом случае. Он уже не верит Астралам. И не верит в окружающих его людей, не во всех. Король Ноктис-версия две тысячи не добр. Не милосерден. Сломанный король Ноктис Люцис Кэлум. А еще был Ардин, и нет, он не стал героем. Ардин тоже не был ни добрым, ни милосердным, старый манипулятор и законченный маньяк, он остался собой. Но иногда и этого достаточно. Однажды Астралы пришли к Ардину и сказали: — Ты — Истинный Король Света, спаси мир от зла, от воплощений тьмы в Эосе! Сказать, что Ардин охренел — не сказать ни-че-го. — А вы королем не ошиблись? Астралы показали усомнившемуся в их мудрости и воле подборку видений о деяниях Ноктиса и его братьев за две тысячи лет. Избранное, так сказать. Про то, как Никса вначале спасали, затем — нет, затем выхватили из слабеющих пальцев кукри и бежали дальше; про то, как Гладио убил Луну, и про то, как Игнис сказал, что бесполезно, так как заветы уже совершились, но ход мыслей Гладио ему нравится. Ардин охренел, но не с чокобро, а с Астралов. И сказал, что после того, как Астралы так Нокта покарали, еще и ему этого Избранного пинать стыдно. И это все. Его сердце свободно от мести. Его демоны не то чтобы изгнаны, но уснули. Наступает конец странной эпохи.