Ночь между четвергом и пятницей

Адам собрал волосы на ее затылке в кулак и потянул вниз. Легкую агрессию, которая с ним случалась в моменты сильного возбуждения, выдавало громкое прерывистое дыхание. Под его натиском Тина опустилась на колени. Перед глазами возникла полурасстегнутая ширинка коричневых вельветовых брюк, которые так давно вышли из моды, что успели вернуться обратно. Рука Адама все еще держала ее волосы, натягивая их у корней. Тина знала, как ему нравится это ощущение контроля над ней. Ни глядя на него ни секунды, она могла представить, какое выражение на лице Адама сейчас. Даже силу его возбуждения она могла угадать по одному только дыханию. Понимая, что Тина медлит, Адам толчком руки прислонил ее лицом к ширинке брюк. Но ничего не изменилось. — Нет, — прозвучало тихо, но уверенно. — Нет? — удивился он, от неожиданности рассерженно хмыкнув. Тина тряхнула головой и избавилась от его рук. Она медленно встала и теперь уже перед ее глазами оказались закрытые веки Адама. И поле веснушек вокруг. — Нет, — все так же тихо ответила Тина. Она мягко улыбнулась и сняла с себя свитер. Затем руки добрались до молнии джинсов, и, звякнув замками, они упали к ногам. — Адам, давай займемся любовью. Давай хоть раз не будем что-то доказывать друг другу, пытаясь показать, кто лучше. Без унижений, без этих твоих игр. Я устала трахаться. Я устала. Ее голос становился все тише, пока она совсем не перестала говорить. — Ни чувств, ни эмоций, словно чужие люди, — продолжала Тина. — Хватит, — он раздраженно перебил ее. Резким движением Адам отошел в сторону, окинув девушку взглядом. Ее щуплое тело, где практически не было груди, и короткие белые волосы, едва доходившие до плеч. — Странно, а ведь таких обычно Тео выбирает, — пробубнил он, подбирая с пола свою рубашку. Конечно же, она услышала это. И, конечно же, он знал, что услышит. Но Адам совершенно не считался с ее чувствами, что было понятно с первых секунд их знакомства. — И все же, здесь именно ты, — устало вздохнула она. — Потому что трахаешься божественно. Но это, как я понимаю, тебе надоело. — Правильно понимаешь. — Номер забронирован еще на два дня. Живи тут, если хочешь. Адам накинул на плечи пальто и открыл дверь. Свет из коридора проник в номер и упал к ногам Тины. Он не мог не посмотреть на нее еще раз. Худая, грустная, с поникшими плечами и огромными глазами. — Почему ты не хочешь сказать правду? — ее вопрос застал его уже за почти закрытой дверью. Он мог бы хлопнуть замком и уйти, как и планировал изначально. Но что-то кольнуло, и Адам остановился. — Это не кино про любовь, Тина. Всю правду я уже давно тебе сказал, — он ответил не оборачиваясь, продолжая стоять в проеме. — Ты даже сейчас не можешь по-человечески, — хмыкнула она, — обязательно нужно унизить. Поставить на место. Чтобы я знала, кто у нас тут главный. Адам понял, что ничего нового он уже не услышит. Дверь щелкнула замком, и он быстро зашагал к лифту. Не хотелось думать о том, что сейчас произошло. Потому он вышел из лифта на втором этаже, где располагался бар. Здесь никого не было. Только он, бармен и жужжащий телевизор над стойкой. Как только холодное стекло бокала обожгло его ладонь, двери лифта отворились, и в зале появилась Тина. Ровно такая же, какой он оставил ее в номере. В одном белье и смешных красных носках. Она прошла в глубину зала, подошла к стойке и попросила воды. Молодой парень за стойкой, казалось, даже не смутился. Наверное, он видел и более странные вещи. Тина села напротив, стараясь казаться спокойной. Но в глазах горел такой огонь, что все ее усилия были наперсными. Адам знал, что сейчас она будет кричать. Он уже приготовился к тому, что за криками последуют слезы и он будет чувствовать себя виноватым. — Ты можешь спать с кем угодно, — резко произнесла она, — с девушками, которые нравятся Хатчкрафту, либо с теми, кто заводит тебя по пьяни. Ты даже можешь групповуху устроить со своим ненаглядным барабанщиком. Но все это не спасет тебя, Адам. — От чего же, позволь спросить, — он едва сдерживался, чтобы не уйти и не провести этот вечер, безнадежно потерянный, где-нибудь в тишине. — От самого себя, — она печально улыбнулась и допила воду. — Банально так, что у меня сводит зубы. Это не кино, в который раз тебе повторяю. Не надо видеть во мне главного героя мелодрамы. Мы просто трахаемся. Все. — Так я договорю? — Не томи, — Адам картинно подкатил глаза, чтобы еще сильнее разозлить ее, сам не понимая, зачем ему это надо. — Ты хоронишь себя под своими же комплексами. Все, что ты делаешь — это попытки самоутвердиться. И не важно за чей счет и каким образом. Тебе постоянно нужно что-то кому-то доказывать. Остановись, Адам. Он молча смотрел на нее. Сейчас он понимал, почему не хотел слушать Тину. Потому что она скажет правду, в которой он не мог сам себе признаться. — Ты прекрасный. Каким бы своенравным и замкнутым ты не пытался казаться, ты добрый. Ты такой, какой есть на самом деле. И заслуживаешь очень многого. По крайне мере девушку, которую хочется не только потому, что она нравится Тео. А потому, что она нравится тебе. Они молча смотрели друг на друга. Где-то за окнами брюзжал рассвет. Бармен участливо удалился, оставив их наедине. Адам смотрел на Тину и пытался вспомнить, как они познакомились. Он тогда был совершенно пьяный, что-то кричал и рвался танцевать. А потом, рядом с ним, очутилась хрупкая Тина. И все сложилось само собой. Продолжая смотреть на нее, Адам вспоминал. Как она стояла рядом с Тео и о чем-то разговаривала, реагируя смехом на каждую его реплику. Как он решил, что хочет попробовать отбить ее. Что-то вроде вызова самому себе. Сможет ли? Шансы были велики — судя по всему, они познакомились совсем недавно. И вот, спустя несколько месяцев, она сидела перед ним. Покрывалась мурашками от холода, в то время как он слабел от жары в кашемировом пальто. Слишком смелая и слишком грустная. А через несколько часов он вернулся в номер. Наверное, надеялся застать ее там. Может быть, чтобы поговорить или извиниться. Но от Тины остался только запах духов и пара невидимок, лежавших на полу. Адам устало повалился на кровать и выдохнул, обжигая подушку парами виски. Засыпать на рассвете и просыпаться с каменной от похмелья головой стало чем-то очень привычным, почти что родным. Телефон, лежавший в кармане, он нащупал не сразу. Путая буквы, Адам оставил себе напоминание о том, что ему нужно записаться к психологу. «Давно пора» — мелькнуло в голове голосом Тины.