Февральский полдень

      — Не попадайся мне на глаза!       — Я оклеветан!!!       — Разве?       — Нас оговаривают ежедневно и еженощно, особенно еженощно. Просто что-то из гнусной брехни этих плешивых псин не уходит дальше их пустой достойными мыслями башки, а нечто вырывается из их пасти и начинает свою прогулку по массам, заражая и воспаляя их прошлые раны.       — Литературный бред — то, что вы сейчас говорите мне.       — Раньше он Вам, однако же, был мил…       Ядовитое гоготание; через минуту разочарования вздох уставшего человека.       — Почему же именно сегодня? Ведь…       — Глупо-глупо. В сегодняшнем дне нет и капли того, что могло бы сделать его особенным.       «Я не смогу справиться со своими страхами в одиночку. Но обнажив эту слабость, я также не получу помощи».       — Нас связывало лишь то только, что каждый из нас существовал.       «Я отказываюсь верить в то, что заключил сделку напрасно. Но с каждым часом всё более убеждаюсь в этом».       — Не связывайся более со мною.       Рычит от злости. Кричит с отчаянием. Близок к самопотере.       «В конце концов надежда — единственное, что остаётся».       — Я совершил грехопадение, восстал из мёртвых, но не было для ритуала этого той жертвы. Ужели это всё, что сейчас Вас занимает?       — We had existence and it was all we shared.*       «Хватит. Пожалуйста».       — Неудачник!       — Что жив, что мёртв, ты никому не нужен.       — Уже не божье ты дитя, господь не станет никогда вступаться больше за тебя.       — Покинутый даже отцом своим и чуждый ныне миру, что делаешь ты здесь сейчас? Чего так страстно ждёшь? Я знаю, вовсе не спасенья.       — Ты не получишь его, впрочем, никогда. Развратная твоя натура убивает и спасенья не несёт. Его и нет. Для тебя. Из-за тебя. Не нужен, не был и не будешь. Все жертвы зря. Й-а-а!..       — Как скоро ты заставишь замолчать нас?       «Я мертвецом был, следовало оставаться. Теперь же даже не с кем мне прощаться. Гласами преисподней окружённый, я пока живу. Вот что пред окончательною смертью вам скажу: я совершил ошибку, любовью ослеплённый, думая, что не один такой».