Поздравляю, у вас...

Спустя семь месяцев после свадьбы. Проснувшись среди ночи Шура ойкнула — постель мокрая. Вскочив в панике, Александра со всей силы толкнула мужа в бок и истерично выпалила: — У меня воды отошли! — вцепившись в его руку по привычке заныла: — Только попробуй меня одну бросить: убью, Сволочь! Она без зазрения совести всю беременность мучила Александра своими капризами, требуя внимания хуже маленькой. Конечно, она могла спокойно обойтись без всего этого, но он её сам разбаловал. — Да тише ты будь. Чего орешь? Медленно разлепив веки, Саша осмотрел бледное, осунувшееся лицо супруги.  — Схваток еще не было? Моргая, Шура отрицательно покачала головой, и он улыбнулся, говоря:  — Тогда успокойся, хорошо? Мы же сто раз уже обсуждали. Я и в клинике договорился, что буду присутствовать. Блин, — потер лоб и сел, — я с тобою везде и всюду. Такое чувство, будто это Я жду ребенка, а не ты. — Это, чтоб ты знал, каково это: быть беременной и рожать, — она мстительно показала ему язык, за что тут же подверглась "наказанию". Склонившись, он сжал руками её голову и, злобно усмехаясь, поинтересовался: — Хочешь скажу, кто у нас родится? — Нет-нет-нет! И еще раз Нет! — вывернувшись, принялась закрывать уши. — Ну и зря, — тихо прошептал, посмеиваясь. Поцеловав в губы, он шумно вздохнул. Александра не хотела узнавать пол ребенка, и он не имел понятия почему. Хотя кто бы ни прятался у неё в животике, а пол все равно не удавалось узнать, сколько бы раз УЗИ ни делали. Ребеночек всегда лежал так, словно издевался над ними — то спинкой, то просто прикрывшись ножкой, а то и вовсе вертелся так, что не рассмотреть было. Шура никогда не проявляла интереса к происходящему во время диагностики — даже на монитор ни разу не посмотрела, а вот он, в отличии от неё, пялился во все глаза. Хотя по-своему он понимал жену. У неё двое детей — чего она там не видела? Но у него-то всё впервые, поэтому когда узист показывал малыша на мониторе, его всегда охватывал какой-то совершенно нездоровый трепет.       Саша лег рядом с женой и, обняв, погладил её по голове, мягко приговаривая: — Все хорошо. Я рядом — успокойся. Она уткнулась в его грудь носом и всхлипнула. Конечно же, ей как и мужу все равно кто, но сына хотелось до ужаса. Обе беременности Шура с нетерпением ждала, когда же узист её обрадует, сказав, что она ждет мальчика, но увы… Так что в этот раз у неё была своя собственная схема распознавания пола. Каждый раз Александра загадывала одно и то же — если сыночек: пусть об этом никто не узнает! И всю вторую половину беременности сильно нервничала перед походом в клинику, а когда получала свою награду, сразу облегченно вздыхала и чувствовала себя на седьмом небе от счастья. От накативших воспоминаний Шура заплакала еще сильнее. Сегодня… их ребенок появится на свет… «Господи, только бы мальчик! Пожалуйста. Я так сильно сына хочу!» — разволновавшись, она вконец разревелась. — Сашуля, ну вот чего ты опять в истерику ударилась? — Отрываюсь я, — глухо прошептала, всхлипывая у мужа на груди и совсем не шутила. С Сашей хотелось быть маленькой и капризной. Он — терпеливый, добрый и надежный. Безумно нравилось чувствовать его заботу, а так же доводить до бешенства, сжимаясь от страха. С каким-то извращенным трепетом и интересом наблюдая за мужем, она наслаждалась тем, как он, сжимая кулаки, скрипел зубами, но все равно сдерживался — переступал через себя и, вздыхая, в итоге обнимал её. Бережно и нежно. Чем еще больше доказывал свою любовь. Взамен Александра отдавала всё, что могла. Всё, что Саша от неё требовал. Да. Она, так же как и он, делала ненавистные сердцу вещи, переступая через принципы и саму себя. Для него. Саша невольно вздрогнул, когда супруга, царапая до крови, вцепилась ногтями в руку. — Больно. Сразу понял, что начались схватки. Её глаза раскрылись широко, а зрачки сузились. Она страдает, а он, как бы ни желал помочь — совершенно беспомощен. Крепче прижав к груди жену, Александр посмотрел на наручные часы и засек время, но… полежав немного, передумал. Какой смысл ждать, если воды отошли и уже начались схватки? Она же родит скоро! — Давай-ка, родная, одеваться. Скорее всего, это далеко не первые схватки, раз так больно. Поднявшись, Саша молча стер кровь с руки и залепил царапину пластырем — в последнее время аптечка из их комнаты не исчезала. Совершенно не выспавшийся и усталый, он дошел до шкафа и, быстро переодевшись, взял давно приготовленную сумку. Затем набрал номер врача, который наблюдал жену во второй половине беременности. Валентина Семеновна оказалась на ночном дежурстве, что он сразу посчитал хорошим знаком. Объяснив ситуацию, Александр со спокойной душой достал вещи жены, как вдруг со стороны постели донеслось: — Саша, прости меня. — Все нормально. Забудь. — Все равно прости меня. Я… — она немного помолчала и продолжила: — Я заставляю тебя пройти через то, к чему не каждый готов. — Я ко все­му го­тов, — твер­до ска­зал он, обер­нувшись. Дойдя до прихожей, бросил на пол сумку и, вернувшись в спальню, приблизился к супруге. — И ты да­же пред­ста­вить се­бе не мо­жешь, как я жду на­шего ре­бен­ка. Жду, на­вер­ное, в сто раз силь­нее те­бя. Так что прек­ра­ти из­ви­ня… Перебивая его, Шура в очередной раз скривилась и застонала, и, посмотрев на часы, Саша глухо констатировал: — Слишком часто. Бросив вещи на постель, он на автомате раздел жену, затем одел заново. После стянул её с кровати, заставляя подняться. Любовно огладив средних размеров живот, Саша поцеловал супругу в щеку и пробормотал: «Красавица ты моя». Шумно вздохнув, Шура не стала протестовать — красавица так красавица, главное, чтоб не разлюбил.       Саша вывел её под локоть в коридор и, написав записку детям, прилепил к зеркалу на самое видное место. Подняв сумку, распахнул дверь и вытолкал чуть упирающуюся жену из квартиры. Едва повернул ключ в замке, как пришлось всё бросить и ловить Шуру за плечи. Оседая, она снова вся скривилась, и у него невольно вырвалось: — Черт!       Вызвав лифт, Александр сжал кулак. Мандраж не отпускал, а сам он все еще не до конца осознавал происходящее. В голове только план: что и когда надо делать. Боялся думать о чем-нибудь кроме, чтоб ничего не забыть в нужный момент. Жену прижимал к себе крепко, тоже машинально — так привык о ней заботиться, что многое делал по инерции, даже не задумываясь.       Его давно охватило подозрение, что их чувства и ощущения непонятным образом переплелись, вытекая из друг друга и вращаясь только вокруг них. Иногда он взаправду терял понимание происходящего — чувствовал то, что не должен, а потому с трепетом видел в Александре то ли продолжение, то ли начало своих ощущений и себя самого.       Затолкнув в лифт супругу, он зашел следом и, бросив сумку, обнял Шуру и привычно принялся её покачивать. Она, как не так уж давно выяснилось, всегда ненавидела лифты, а в последнее время её жутко мутило в них. Так что они часто ходили по лестнице, но… не в этот раз. Прикрыв веки, Александр впал в прострацию. Вскоре начало казаться, что и сам чувствует приступы адской боли внизу живота. Скривившись, он даже задышал с женою в такт: умеренно и расслабляюще. И вот наконец-то створки открылись. Взяв Шуру за руку, он пошел на улицу. Краем глаза уловив улыбку, повернул к жене голову, вопросительно на неё глядя. В ответ она отрицательно замотала головой и… совершенно внезапно дернулась, с нечеловеческой силой сжимая его пальцы аж до хруста — снова… — Ты почему мне соврала? У тебя слишком частые схватки, — поинтересовался он холодно, отводя от неё взгляд. — Я не врала. Как проснулась сразу толкнула вас, Мамочка! — отшутилась она, смахивая слезы. Саша раздражено сжал кулак — совершенно не до смеха сейчас! Вот что она за женщина такая? Тут дело серьезное, а она прикалывается над ним! — Вот не пойду я с тобой никуда, будешь знать! — бросил он обиженно. — Я тебе не пойду! — став вмиг серьезной, ответила она ему злобно. — И чего ты меня попрекаешь? — увлажнив губы, Александра вздохнула и виновато начала объясняться: — Я уже сама устала и от своего нытья и от самой себя… Даже представлять не хочу, как я тебе надоела за эти месяцы. — Ну-у, невыносимой ты была всего ничего — вполне терпимо, — отмахнулся он, открывая перед нею дверцу джипа. — Я не против пройти через это еще разок… или даже два.       Резко остановившись, Шура раздраженно бросила: — Чего-чего? Развернувшись, она вперилась взглядом в нагло улыбающееся лицо. Он… — Ну уж — хрен! — выпалила сразу, как поняла, что хоть Саша и улыбался, а… совершенно не шутил. — Сам беременный ходи! И рожай тоже! А я так и быть в холопах похожу! — протараторила, раздражаясь все сильнее. — Вот что ты ржешь, Дебил?! Расслабившись, Саша расхохотался и вскоре миролюбиво произнес: — Ты никогда не изменишься. И это меня безумно радует, — увлажнил губы. — Ладно, пошутили и будет. Успокаивая, он погладил супругу по спине, а после помог сесть в машину. Закинув сумку на заднее сиденье, сел за руль и, посмотрев на Шуру, улыбнулся.  — Я люблю тебя. Наигранно надувшись, Александра села поудобнее. Низ живота чуть тянуло, но несмотря на легкое головокружение, чувствовала она себя в какой-то мере счастливой, а потому, положив руку на колено мужа, сжала посильнее пальцы. — Ну а теперь давай посмотрим действительно ли ты готов к тому, что скоро произойдет, или просто хорохоришься. И учти — это тебе не у беременной на побегушках бегать. Саша завел мотор и, плавно вырулив на дорогу, отправился чуть ли не на другой конец города.       Предлагал жене кучу платных роддомов с отличными рекомендациями, но она наотрез отказалась: второй раз рожала в городской клинической. Бесплатно. И была очень благодарна врачам-акушерам, так что другого родильного дома для неё не существовало — своего третьего ребеночка она рожать будет только там и нигде больше. Он не стал спорить и смирился. Правда, когда пообщался с персоналом, понял: клиника не просто хорошая. Самое главное и важное для них специализировалась на родах с осложнениями, а высокое давление жены на протяжении почти всей беременности его нереально пугало. Александра постоянно отмахивалась, говоря: «У меня всегда так было. Для меня — это нормально», — но его этот довод не успокаивал… Он очень старался не думать о плохом, но гинекологи местной консультации упорно запугивали чуть ли не на каждом шагу, то грозили выкидышем, заставляя лечь на сохранение, то еще какими ужасами. Саша искренно не понимал: для чего это делалось? Это же стресс! А для беременной женщины самое лучшее лекарство — это покой, хорошее настроение и уверенность в завтрашнем дне, а тут… как ни придет с приема: слезы и истерика.       Когда Александра по приходу из консультации однажды, сползая по стене, упала в обморок, его терпению пришел конец. Сжав кулаки, молча поехал к заведующей и высказал все, что думает в глаза. Даже слушать ничего не стал — забрал обменную карту и обратился туда, куда жена хотела встать на учет с самого начала. Оплатил сразу всё — и наблюдение, и отдельную палату, и роды. И спокойно жил до сегодняшней ночи.       Саша посмотрел на бледную супругу и заволновался. Она же, с присущим ей пофигизмом, улыбнулась. — Всё нормально, не торопись. Но разве он мог?       В клинику они приехали очень быстро, благо на улице ночь. В приемной уже ждала медсестра. Сначала прошли все необходимые процедуры, потом переоделись в больничные вещи, и только после этого их провели на второй этаж, в предродовую, в которой Александра почти ползала вдоль стен, скрипя зубами, и вполголоса материлась, постоянно сбиваясь с ритма дыхания, но, сталкиваясь с ним взглядом, всегда растягивала в улыбке губы. Саша не знал как помочь, а потому просто молча наблюдал за мучениями жены. На душе… пусто, но спокойно. А потом пришла санитарка. Выдохнув, Александр внутренне собрался и, поднявшись, не особо вникая в собственное состояние, прошел следом. Зайдя в родильную, он кивнул, мол, сам справится, и медработница быстро ушла. Заправив влажную от пота челку за ухо, Саша помог супруге залезть на кресло и правильно поставил её ноги. — Может ты и роды у меня сам примешь? — тихо спросила она, часто дыша. — Я бы с радостью, но ничего в этом не понимаю. Обойдя кресло, он положил руки жене на плечи и начал их осторожно разминать. — Саша, не молчи. Твой голос меня успокаивает, — попросила она хрипло и, схватившись за ручку кресла, зажмурилась от боли.       Он не знал, о чем говорить. Да и не шло ничего в голову, но ослушаться её, когда она в таком состоянии, равносильно предательству, а потому Саша просто начал считать вслух: — Один, два, три, четыре… Вскоре пришла Валентина Семеновна и еще несколько человек. Некоторых он встречал в коридоре, когда жена тут наблюдалась месяц назад. Получив короткие указания Александр стал помогать супруге правильно дышать, отчитывая на ухо ритм вдохов и выдохов. Делал он всё на автомате. И внимательно следил за происходящим — тоже на автомате. Одна из пришедших женщин вышла и, вернувшись, привезла капельницу, которую поставила неподалеку от кресла. Затем положила палец Александре на запястье и, поглядев на часы, начала неслышно шевелить губами…       Шура чувствовала себя, как в тумане. В вену воткнули капельницу. Немного погодя по телу разлился жар. Слушая любимый голос мужа, она как могла старалась отвлечься от боли и расслабиться. Начались первые потуги. Ритм счета сразу изменился. Александра напряженно вцепилась в подлокотники: уже начали неметь пальцы.., а это значит, что если не вытолкнет ребенка с первых двух, трех потуг, то, как пить дать, потеряет сознание. Спокойный ровный голос мужа и его горячие руки на плечах помогали сосредоточиться. Врачей и окружающий мир она почти не слышала, акцентируя всё свое внимание на любимом мужчине.       Саша смотрел на происходящее, словно тут находится… не он вовсе, а кто-то другой. Полностью от всего абстрагировался, мысленно прося бога, в которого сроду не верил, но если вдруг таковой на самом деле где-то существует, чтоб мучения Александры поскорее закончились. Получив второй знак тужиться, Александр напрягся вместе с супругой — очень сильно хотел сделать это вместо неё, ведь лучше всех в этой комнате знал, что она старается из последних сил.       …Валентина Семеновна радостно улыбнулась, поднимая малыша: сморщенного, пищащего и всего в каком-то белом налете. И, уложив ребенка на грудь ничего не соображающей матери, объявила: — Поздравляю: у вас родился сын! Не имея возможности прикоснуться — все тело онемело от усталости, Шура разревелась. Облегченно и счастливо. — Сергей. Его зовут Сергей. Александр улыбнулся, разглядывая маленький комочек счастья лежащий на её теле и, пряча навернувшиеся на глаза слезы от посторонних глаз, наклонившись к жене, прошептал: — Спасибо тебе огромное. Я очень-очень люблю тебя, — нежно и ласково коснулся губами щеки. Но она ничего не ответила, просто отвернулась, впадая в забытье.       Валентина Семеновна надавила на живот, помогая детскому месту выйти из тела и, улыбнувшись, кивнула. И до Александра запоздало дошло, что все закончилось. Уже можно перестать держать жену за плечи и куда-нибудь сесть, а сесть нужно обязательно, ведь от напряжения потихоньку начинало лихорадить.       Одна из женщин, забрав, крутила, взвешивая и измеряя, а их сын орал так, что Саше даже смешно стало: горластый какой — ни дать, ни взять настоящий мужик. Затем врач быстро замотала Сережку в пеленку и куда-то унесла, и Александр закрыл глаза. Шура очнулась в палате с пеленкой между ног. Послеродовая боль, которая в более молодые годы не особо ей мешала, пронзала тело почти везде. Александра скривилась, открывая глаза. Рядом сидел муж, держа в руках маленький кулечек. — Сережа, значит, — он осторожно коснулся пальцем детского сморщенного личика. — Блин, на старичка похож, — улыбнулся, умиляясь. — Дай его мне, — просипела Шура, сдвигаясь в сторону и освобождая место для своего долгожданного сыночка. Поднявшись со стула, Саша молча выполнил просьбу жены и, сев на постель, размял шею. — Знаешь, а я ничего не почувствовал. Ни отвращения, ни ужаса. И отцом себя не ощущаю. Не дошло, наверное, еще. — Да нормально это, — тихо ответила она, разглядывая сына, и беззлобно хихикнула: — Через три дня точно дойдет. — Я люблю тебя. Вздрогнув, Шура посмотрела ему в глаза и прикрыла веки, утопая в нежности, что царила в них. Говорить не хотелось, но не ответить она не могла. — Я тебя тоже, — протянув руку, провела пальцами по небритой щеке. — Спасибо за сына, Па-пу-уля. Когда, став одним целым, их пальцы переплелись, Александр поднес к губам и, поцеловав руку супруги, хрипло парировал: — Это тебе — огромное спасибо. — Обещай мне, что будешь приезжать к нам как можно чаще, — моргнув, потребовала тут же. — Я бы и ночевать тут остался. Ты же знаешь, — замолчав, потерся щекой о тыльную сторону ладони Александры и, глядя в её непроницаемые глаза, добавил, успокаивая: — Я даю слово.