***
На дистрикт упала тёмная тень душного, летнего вечера. «Завтрашнее утро всё решит, — думала Энни, обхватив руками колени и уставившись в облезлую стену. «Не хочу туда. Не надо, — повторяла она себе, — есть же ведь шанс? Ну правда есть?» Всем своим существом она мечтала, что после завтрашней жатвы сможет остаться дома. Но ещё больше желала, чтобы и он тоже остался дома. Но разве такое везение бывает? И пусть удача всегда будет с вами! Ох, эта удача уже давно покинула рыбацкий дистрикт. Здесь все рассчитывали только на себя. И как бы Энни не надеялась на лучшее, что-то непонятное и острое в её груди всё же ёкало — словно она каким-то шестым чувством ощущала — судьба уже всё решила за них. Тук-тук. То ли сердце колотится, то ли в дверь стучат.***
— Здравствуйте дамы и господа! — тощая женщина высоко воздела длинные руки к небу, от чего её синяя причёска забавно подпрыгнула, — Сегодня я имею честь выбрать трибутов из дистрикта четыре! И не просто трибутов, а особенных, совершенно особенных бойцов — победителей прошлых лет! И кто знает, — она лукаво подмигнула суровой и обозлённой толпе, — может быть один из них станет дважды победителем! Начнём же жребий!***
— Привет. — Голос Финника звучал немного сдавленно, — Я зайду? — Конечно, — она осторожно кивнула, — хочешь ужинать? — Нет, спасибо, я не голоден. Никому из них не хватало мужества произнести вслух ту правду, что волновала обоих. Прижав руку Энни к своей груди, Финника нежно коснулся губами её виска. Она с лёгкой горечью прикрыла глаза и медленно выдохнула: — Хорошо, что пришёл. — Угу, — сейчас он был как никогда далёк, и как никогда близок к ней. Осторожно, будто боясь поранить, Финник провёл подушечками пальцев по мягкой щеке Энни и чуть приблизился. Их поцелуй был похож на лёгкое касание бабочки. Её тело всё покрылось мурашками, а он с какой-то нежной опаской коснулся пуговиц на женском свитере. Фраза «Наш последний вечер» так и повисла в воздухе, подобно ночной луне, укрывшейся за тучами. Они оба боялись это признать, оба надеялись на что-то необыкновенное, и оба осознавали неизбежное.***
— Итак, дамы. — Женщина потянулась за бумажечкой, всё ещё лучезарно улыбаясь, однако уже начиная чувствовать неловкость от всеобщего негодования вокруг. — трибут от дистрикта четыре — она драматично развернула бумагу. — Энни Креста! Послышался глухой стук и женский вопль. Так падают матери на колени, моля о помощи. Стойко стоявшая пожилая женщина грозно вскинула руку вверх. Никто не смог разобрать, что она сказала, но одно было ясно точно — Мегз вызывалась добровольцем.***
Не мигая, слезятся от ветра Безнадежные, карие вишни — Ты спишь? — прошептала Энни, прижимаясь к Финнику, словно боясь, что он сейчас улетит. — Нет. Но скоро засну. И ты спи, — он нежно чмокнул её в макушку. — Нам рано вставать, я должен уйти до прихода миротворцев. — Я знаю. Ты вернёшься? — А ты? Возвращаться плохая примета Они не решались посмотреть друг на друга. Я тебя никогда не увижу Вязкая тишина наполнила спальню, а мягкое одеяло вдруг стало свинцовым. Они отчаянно хватались друг за друга, пытаясь сломать стену формальностей и обстоятельств между ними, которая становилась выше с каждой секундой.***
— А теперь — мужчины. — Женщина достала ещё одну бумажку, — и наш трибут от дистрикта четыре — Финник Одэйр! Толпа разразилась жидкими и уставшими аплодисментами. С пренебрежительной и надменной улыбкой на устах, мужчина гордо вышел в центр сцены. — Поприветствуем! — с этими словами капитолийка с синими волосами громко захлопала в ладоши.***
Солнце лениво и неумолимо поднималось из-за горизонта, бросая на море светло-розовые блики. Гулкий шум прибоя доносился до деревни победителей, убаюкивая ещё не вставших обречённых. — Мне пора. — Финник тяжело вздохнул, застегивая рубашку. — Уже рассвет. — Я знаю. — Энни медленно открыла дверь, не подымая глаз на мужчину. Мне кажется, что я тебя теряю Он осторожно вышел и двинулся к своему дому напротив, запретив себе оборачиваться, потому что если обернётся (а он знал это наверняка) уже ни за что не сможет уйти. А она стояла там, в дверном проёме, в накинутой наспех ночной сорочке, босая, прижимая дрожащие руки к груди. Ты меня на рассвете разбудишь Проводить необутая выйдешь — Финник! — этот отчаянный крик ножом прошёлся по спокойному шуму прибоя. Ты меня никогда не забудешь Ты меня никогда не увидишь Она побежала к нему, спотыкаясь об острые камни вокруг и вытирая мокрые щёки. Нервная, совершенно не вписывающаяся в спокойное утро, она обняла его со спины и крепко прижала к себе. — Т-ты… — ей не хватало воздуха, — ты з-заболел? — О чём ты? — хрипло буркнул Финник. — Ты ш-шмыгаешь. Может п-простудился? Заслонивши тебя от простуды, Я подумаю: «Боже Всевышний», Я тебя никогда не забуду, Я тебя никогда не увижу***
Прощание. Родственники и друзья могли прийти к трибутам, обняться и уйти. А кругом, с автоматами стояли миротворцы. «Теперь всё серьёзно,» — с горькой усмешкой подумал Финник, заметив Энни в дверях. Растрёпанная, в том самом свитере на пуговицах и с опухшими красными глазами. Но что он мог ей сказать среди стольких солдат? Она сделала пару неуверенных шагов навстречу, а его походка была совершенно уверенной и жёсткой. Он быстро перехватил её руку, в надежде, что девушка не решится побежать или снова разрыдаться. — Будь осторожна и внимательна. — Единственное, что можно было сказать вслух. — Хорошо. И качнутся бессмысленной высью Пара фраз, залетевших отсюда Они встретились взглядом и оба вспомнили, те слова, которые так не хотели произносить ещё вчера. А теперь это словосочетание кувалдой отдавалось у них в ушах. «Наш последний вечер» Финник уезжал туда, откуда не возвращаются. И ничего нельзя была сказать вслух. Только взгляд, только пересекающиеся мысли. Я тебя никогда не увижу Я тебя никогда не забуду***
— Садитесь-садитесь! — тонкий голос капитолийки уже переходил на визг. Спокойной и надменно Финник уселся возле окна, из которого можно было наблюдать за вокзалом. Он ещё несколько секунд не решался взглянуть на родной дистрикт, но вскоре повернулся, чтобы посмотреть на море и жителей в последний раз. А она стояла там среди всей этой толпы, теребя в руках свою потёртую юбку. — Поезд отправляется… Финник подавил тяжелый вздох, послышался лёгкий и едва уловимый щелчок — они уезжают. Мужчина ещё раз попытался найти её в оконце, но тут его пробила дрожь. Он вдруг вспомнил всё то, о чём они говорили вечером, ночью и на рассвете. И качнутся бессмысленной высью Пара фраз долетевших отсюда Энни, заметив что поезд двигается, начала идти за ним, словно пытаясь догнать. И вот она уже бежала, бежала из последних сил за поездом, который больше сюда не вернётся. Только если привезёт гробы. Я тебя никогда не увижу Платформа заканчивалась, Энни, не добежав до конца, споткнулась и упала на жёсткий асфальт, содрав кожу на коленях и ладошках, как-то по детски уселась, пытаясь грязными руками вытереть щёки и нос, и безуспешно силясь унять дрожь в коленях. У неё вздымались плечи, но она ничего не могла поделать с разрывающими её изнутри рыданиями и лишь тихо, пища как новорождённые птенцы, продолжала сидеть на краю платформы и смотреть вдаль удаляющемуся железному удаву. Я тебя никогда не забуду — Финник, — один из стилистов выглядел не на шутку обеспокоенным. — Ты в порядке? — Да, в полном. Просто окно открыли, а ветер сильный прям в лицо бьёт, вот глаза и слезятся. Не мигая, слезятся от ветра Безнадежные, карие вишни. Возвращаться плохая примета. Я тебя никогда не увижу.