***
— Милый, пора вставать, ты опоздаешь, — прошептал ласковый женский голос. Алексей, не желая расставаться с подушкой, отвернулся. — Лешка, вставай, — неугомонная Полина, пытаясь стащить Алексея с кровати, начинает трясти его за плечи. — Ну, еще пять минут, — словно маленький мальчик Алексей прячется под одеяло. — Кулагин, это что еще за пять минут, а ну-ка быстро вставай. Овечкина издевательски решает отснять самое святое — мягкую подушку, но Алексей не сдается и вцепляется всей силой в своего ночного друга. — Ну, вставай же, — девушка звонко смеется и наклоняется, чтобы одарить любимого мужчину утренней дозой поцелуев. — Милый, ну вставай, ведь опоздаешь же. Перевернувшись на спину, Кулагин тут же расплылся в улыбке. В сознании до сих пор образ Полины, а где-то вдалеке по-прежнему слышится ее смех. Как только мужчина открыл глаза, сладкая иллюзия тут же исчезла, а на месте Полины оказалась молодая брюнетка. — Наконец-то, — девушка улыбнулась, но не так как Полина. Осознав, что Полина — всего лишь приятный сон, выражение лица мужчины сразу же изменилось: кончик губ опустились, а во взгляде появилось недовольство. — Да встал я уже, — проворчал он и, откинув одеяло, резко поднялся. Он даже не поцеловал девушку, не посмотрел, словно не существует ее. Его равнодушие снова проявляется и ранит сердце этой красавицы, но она снова подавляет в себе эту обидно, потому что в последний раз, когда хотела поговорить об их отношениях, только нарвалась на скандал. — Я приготовила твои любимые сырники, — девушка мило улыбнулась и поставила тарелку с завтраком на стол. От подобной заботы Кулагин напряг плечи и, глубоко вздохнув, прерывисто выдохнул. Чтобы сдержать раздражение, мужчина сжал вилку с такой силой, что если бы она вдруг оказалось в его руке горизонтально, погнулась бы и непременно сломалась. — Я не хочу сырники. — Ты же их любишь, — она наивно улыбнулась, стараясь не замечать грубость и желая проявить заботу. Наверное, девушка верила, что таким образом сможет пробудить в мужчине любовь, и, возможно, когда-нибудь Леша ответит ей взаимностью. — Да не люблю я твои сырники, я вообще сырники терпеть не могу, — грубо, по слогам сказал Кулагин, после чего опустил взгляд. Да, было стыдно, он чувствовал себя последним подонком, сколько раз презирал себя за такое отношение к этой ни в чем неповинной девушке, но каждый раз, когда она проявляла ласку и заботу, в нем словно просыпался зверь. А самое худшее — с каждым разом подобные раздражения проявлялись все чаще и чаще. Откинувшись на спинку стула, мужчина прикрыл глаза, а подсознание предательски воспользовалось ситуацией и вновь напомнила о былых временах. — Кулагин, а меня для тебя сюрприз, — Овечкина загадочно улыбнулась, ожидая реакции мужчины. — Да? Что сюрприз? — Алексей подошел сзади к любимой и обнял ее за талию. Каждый раз, когда он видел ее, прикасался, появлялось желание проявлять к Полине заботу, ласкать ее, целовать. И от каждого милашества внутри все ожидало, появлялось чувство легкости. — Сырники, — Овечкина положила на тарелку несколько сырников и подала угощение любимому. — А я думал, что их на завтрак едят. — Хорошо, — усмехнулся Полина, — Значит, уберу их до завтра. — Эээ, я тебе дам до завтра. Кто сказал, что их на ужин не едят? Тем более, я знаю тебя, ты до завтра все съешь. Закончив речь, мужчина принялся уплетать свои любимые сырники, да и с таким аппетитом, будто бы не ел их вечность, хотя Полина всего несколько дней назад радовала любимого этим изысканным завтраком. — Ты как будто три дня не ел, — она смеялась и с любовью смотрела, как Алексей с жадностью поглощает один за другим, как будто сейчас у него их отнимут. — Я просто обожаю твои сырники. — А меня? — А тебя еще больше. — Леш, ну хочешь, я тебе омлет приготовлю, — брюнетка положила руку на плечо мужчине, наверное, она верила, что подобный жест успокоит его, снимет напряжение, но опять ошиблась. И снова она прервала его воспоминания, снова она вернула его к это реальности, в которой нет Полины. — Нет, — Кулагин резко встал из-за стола и вышел из кухни.***
Несмотря на то, что Полина проспала лишний час, она все же успела добраться вовремя на собеседование к новому, вернее старому, начальнику. — Ну что, Овечка, рад видеть тебя снова, а наших рядом, — довольно улыбнувшись, Степанов пожал руку девушке. — Добро пожаловать! — А к кому вы меня определили? — К Кулагину. Сердцебиение ускорилось, разогнав кровь и наполнив каждую клеточку тела жаром. Что это? Глупая шутка? — К кому? — К Алексею Кулагину. Помнишь такого? — он говорил так просто, словно не знал об их отношениях. — А другого первого пилота для меня не нашлось? — Другого второго пилота для Кулагина не нашлось. Ты же знаешь его характер. Но ты, кажется, с ним неплохо сработалась, — мужчина слегка засмеялась, и этот смех казался девушке издевательским, словно он усмехается над ее прошлым и специально сводит их. Только вот зачем? — А может, меня все-таки другому первому пилоту определите? — сжав кулаки, она старательно прятала за милой улыбкой злость и раздраженность на начальника, ведь он снова хочет заставить ее проводить несколько часов напролет с Кулагиным наедине. — Так, Овечкина, другого второго пилота для тебя нет. Так что прошу вас приступить к выполнению непосредственных обязанностей. — У нас все в прошлом, он меня не интересует. Всю дорогу Полина крутила в голове подобные слова, стараясь убедить себя в их правдивости. Но с каждым шагом, который приближал ее к встрече с Кулагиным, девушка все меньше верила, что чувства к Алексею угасли. — Ну и что, подумаешь, летать вместе будем. Это же ничего не значит, тем более что он, наверняка, снова женился. Да, у него все хорошо. Овечкина резко остановилась и прикрыла глаза. Глубокий выдох. Медленный выдох. Хоть на несколько секунд порыв эмоций снизил обороты. Она ощутила легкий головокружительный жар, завладевший ее телом. — Овечкина, соберись, ты же можешь. Ты всего лишь встретишься с ним. Самовнушение немного прибавило ей уверенности, но она улетучилась, стоило Полине только открыть глаза. Нет, сдаться она не может. «Необходимо встретиться со страхом лицом к лицу», — так учил ее отец. Ускорив шаг и продолжив путь, девушка старательно отгоняла от себя всяческие мысли о нем. Хотела ли она убежать? — да! Но разве этому ее учил отец? — нет! Она и так уже пошла на поводу у женской слабости, страха, когда увидела Алексея в постели бывшей жены. Она могла бы поступить, как сильный духом человек: остаться в авиакомпании и работать рядом с ним, как бы трудно не было, как бы муки ревности не издевались над ней. Но она убежала не только ото всех, но от самой себя. Буквально через несколько минут она уже была близка к нему. — Лех, а ты видел уже своего второго пилота? — Нет, Степанов еще не соизволил меня представить. Такой родной голос снова разбушевал в ее разуме настоящую бурю, перемешав все мысли, заставив забыть об обиде. Он стоял спиной в нескольких метрах от нее. Девушка на мгновение застыла — окаменевшие ноги удерживали ее, не давали больше ступить ни шагу, по телу пронесся холодный пот, а пульсация крови болезненными ощущениями отдавалась в висках. Он стояла рядом. Она вновь видит его. И что же дальше? Что она ему скажет? А что он ей? — Я слышал, что твой второй пилот женщина. Голоса присутствующих, словно эхо в туннеле, доносились до разума девушки. — Да ладно тебе, — Алексей смеялся, совершенно не подозревая, кто стоит за его спиной. — Кажется, это и есть твой второй пилот, — мужчина взглядом указал по подошедшую Полину. — Где? Алексей обернулся — выражение лица с веселого тут же сменилось на испуганное и ошеломленное. — Полина? Не может быть…