Последнее признание

      Яркие лучи солнца, пробираясь сквозь светлые занавески, наполняют комнату рассеянным светом, дополняя уютное гнездышко молодых людей светом. Девушка, спрятав голову в подушки от утренних лучей и откинув теплое одеяло, явно, не желает расставаться с теплой и мягкой постелью.       Вошедший в комнату Алексей садится рядом и, смотря на любимую с теплой улыбкой, наклоняется и нежными прикосновениями губ прокладывает дорожку поцелуев от одного плеча любимой до другого.       — Кулагин, — довольный смех и улыбка, передающая удовольствие, дают понять мужчине, что девушка не желает прерывать ласки любимого.       — Полина, — игристо произносит он и, опустив руки на ее талию, щекочет девушку. — Кому-то пора вставать.       — Кулагин, — комната тут же наполняется звонким смехом Полины. — - Что ты делаешь? — стараясь увернуться от цепких рук Алексея, девушка перекатывается на другую часть кровати.       — Так, товарищ второй пилот, я приказываю вам принять утреннюю норму пищи и отправиться в моем сопровождении покорять небеса.       — Слушаюсь, товарищ первый пилот. Только взамен я требую утреннюю норму поцелуев.       — Не могу не подчиниться.       Не желая терять времени, Алексей словно хищник пробирается по кровати и, склонившись над девушкой, заключает ее в объятия и дарит страстный поцелуй. Обычное утро счастливых влюбленных. Ежедневная ласка, милашество не дают угаснуть их чувствам. Кажется, что этим двоим никто не нужен на этом свете. Им бы не расставаться, провести в объятиях целую вечность. И разве кто-то из них думал о расставании? Разве кто-то думал, что больше не ощутить эти приятных прикосновений, крепких объятий, от которых душа радуется, появляется ощущение легкости, как будто ты улетаешь далеко от этой реальности? Разве они могли представить, что больше не посмотрят в родные глаза, не увидят в них искорку любви, что скажут друг другу в последний раз: «Люблю»?       Обеспокоенная Полина ворвалась в диспетчерскую, в которой и без нее царила тревожная атмосфера. Диспетчеры старательно пытались связаться с самолетом, с которым еще несколько минут назад потеряли связь.       — Виктор Юрьевич, что случилось?       Девушка подбежала к начальнику. Руки ее дрожали, сердце одолели невыносимое волнение, она со страхом посмотрела на начальника.       — Овечкина, ты как сюда попала? Кто тебя сюда впустил? — повысил голос Степанов. Напряжение и без того переполняет планку терпения, но необходимо сдерживаться в любом случае, а тут еще Полина.       — Виктор Юрьевич, — крикнула девушка, — что произошло?       Мужчина глубоко вздохнул и повернувшись к девушке, перешел на более мягкий тон.       — Полин, — он положил руку на ее плечо и на мгновение прикрыл глаза, — понимаешь, мы потеряли связь с рейсом B-7564.       — Как потеряли? — истерично усмехнулась Полина.       — По последним данным, на борту случилась поломка. Но больше мы ничего не знаем, — он произнес эти слова медленно, но страх все равно чувствовался, его ощущала и Полина, и такой тон только пугал ее. — Еще ничего не ясно, слышишь.       — Нет, он не может… — опустив Горячие веки, она отвернулась, желая спрятаться от всего это кошмара, не слышать звуков приборов, слов диспетчера и утешений начальника — они все только кричали о беде, а эта картина никак не складывалась в ее разуме, слово мозг старательно отвергает негатив. — Лешенька, пожалуйста, — на глазах совершенно не было слез, мысленно она молила, чтобы все обошлось.       И кажется, ее молитвы услышали Высшие силы — первый пилот вышел на связь.       — На связи капитан рейса В-7564. У нас чрезвычайная ситуация.       Его голос стал настоящим спасением для Полины. Девушка тут же подбежала к диспетчеру.       — Леша, — дрожащим голосом произнесла она.       — Полина, — удивленно и испуганно ответил он, не хотел Кулагин, чтобы сейчас она слышала его слова. — Что ты делаешь в диспетчерской?       — Не важно, Леша, — слезы, которые все это время никак не могли выбраться на волю, сейчас ручьем текли по горячим щекам.       — Кулагин, вы можете совершить экстренную посадку?       Но ответила не последовало. Не мог Алексей при Полине сказать горькую правду.       — Кулагин, — грубо повторил начальник.       — Нет, — обреченно ответил капитан.       — Как нет? Леша.       Даже его слова не могли разрушить надежду на положительный исход. «Чудеса случаются», — внушительно повторяла Овечкина.       — Кулагин, — крикнул начальник.       — Виктор Юрьевич, нам не удалось устранить поломку. Мы не сможем совершить посадку.       — Леша, ты должен. Слышишь меня?       Ее слова для Кулагина, словно бальзам, успокаивающий страх и не дающий потерять контроль.       — Прости меня, родная.       — Леша, — умоляюще прошептала Овечкина.       — Прости меня, родная, что не могу утешить, — он усмехнулся так просто, словно ничего не случилось, будто бы очень скоро вернется. — Как жаль, что я не могу ничего изменить.        Даже в такой ситуации он не поддавался панике, а говорил Алексей с желанием подбодрить любимую.       — Леша, пожалуйста, я прошу тебя. У нас не может все так закончиться.       В разуме девушке как будто все затуманивалось, не давая Полине принять происходящее. Она понимала, что надежды нет, но только вот поверить в это не могла.       — Знаешь, милая, о чем я жалею больше всего, — он снова усмехнулся.       — Леша, — истерично повторяла девушка.       — О том что ты, Овечкина, так и не стала Кулагиной.       «Но ведь я стану», — мысленно промолвила она.       — Как жаль, что я не смогу разделить с тобой счастливые деньки старости.       — Леша, ты должен посадить этот самолет, — крикнула девушка, — слышишь, должен. Леша, — она на секунду замолчала, — Ты не можешь оставить нас. Леш, я не одна жду тебя. Слышишь, — еще громче крикнула Полина, — я беременна. У нас с тобой будет ребенок.       И снова повисло молчание. И что это? Приборы показывают, что связь с самолетом есть, но там лишь помехи.       — Полинка, — с радостью и болью крикнул он, — Как же я люблю тебя. Слышишь.       — Слышу, Леша, я тоже тебя очень люблю, — девушка улыбнулась, ожидая услышать от любимого долгожданное: «Все будет хорошо. Очень скоро я обниму тебя».       — Милая, — он уже не мог говорить с притворным оптимизмом, скрывать страх, — мне жаль, — его голос дрожал, кажется, мужчина в первый раз в жизни заплакал, — но я не смогу увидеть его рождение, услышать первые слова, научить ходить, сидеть за штурвалом.       — Леша, ты сможешь.       — Полина, — и снова это гробовое молчание, — Прости меня. Передай нашему сыну, что я верю в него. Он обязательно станет пилотом.       — Как папа, — она с болью улыбнулась и, сглотнув образовавшийся в горле ком, спросила: — А если будет девочка?        Нет, она не должна это признавать, но разум видимо стал предавать, открывая глаза на жестокую правду и отнимая надежду.       — Значит, будет пилотом, как мама.       — Леша, умоляю. Я не смогу без тебя.       — Так, — вдруг командно сказал он, и этот тон был таким родным для девушки, — второй пилот Овечкина, я приказываю Вам не отчаиваться. Я приказываю Вам найти силы и жить, растить нашего ребенка. Слышишь?       —Леша…       — Пожалуйста, скажи ребенку, когда он родится, что я люблю его. И извинись, что я не могу быть рядом. Прощай.        На этих словах связь прервалась, на всю диспетчерскую раздался оглушительный писк приемника       — Леша, — вымолвила она.       Девушка знала, что больше никогда не услышит его, но в разуме продолжало крутиться болезненное «А если…», «А вдруг…». «Почему я не полетела с тобой? Почему меня именно сегодня отстранили от рейса». Полина вдруг вспомнила, как прощалась с ним перед вылетом. Алексей обнял ее так крепко, словно не желал отпускать, потом посмотрела на нее, прощаясь, будто бы предчувствовал беду, но не мог поддаться интуиции. Может, Полине все это показалось. Думал ли Леша о том, что это его последний вылет или нет? Сейчас уже невозможно узнать правду.       Никто из присутствующих не решался подойти к Полине, утешить ее. Их последний разговор разрывал их сердца. Да, они пошли против правил, не попрепяствовав их разговору, но никто не жалел об этом.       Шесть лет спустя…       — Прием, первый пилот совершил посадку, — проговорил маленький мальчик, со всей серьезностью изображая настоящего пилота на тренажере.       Но, видимо, его игре не суждено было долго продолжаться. Вошедший в кабину Виктор Юрьевич прервал серьезное дело юного капитана.       — Полина, это что за детский сад. Ты опять пустила этого ребенка за штурвал.       — Ну это же всего лишь тренажер, — мягко улыбнулась женщина и поправилась фуражку сыну.       — Но это против правил. Он не пилот.       —Я будущий пилот, — смело и уверенно сказал малыш. Я ваш будущий пилот Алексей Алексеевич Кулагин.       Как и положено, малыш встал по стойке смирно и отдал честь старшему по званию.       — Ты сначала выучись.       — Слушаюсь. Я выучусь и стану пилотом, как папа.       — Как папа, — улыбнулся начальник, — Да ты и так вылитый папа.