0 3 7 2

Горячий чай уже давно не горячий, но я всё так же уверенно попиваю его. Горло неприятно зудит, отдавая болью при каждом глотке. Голова совершенно пустая, но ощущение того, что кто-то усердно бьёт её молотком, меня не покидает. Где-то рядом, за барной стойкой, официанты готовятся натянуть на себя улыбку перед предстоящими посетителями. На весь зал я одна пришла сюда по своей воле. Ещё бы, кто ходит в кафе в девять утра? Поправляю безразмерный свитер, кажется, ещё бы пару грамм убрать с моего веса, и я бы утонула в огромном красном лонгсливе. За окном заснеженный центр. И как можно оставить этот город? Он является для меня всем, я зависима от родного места. Я живу в нём. Да, иногда хочется закинуть ноги на спинку сиденье в машине и податься далеко-далеко. Пожить хоть немного без телефона и средств связи, мыслей о деньгах, развитии, будущем. Хочется поставить палатку на вершине горы, зажечь костёр и просто кайфовать от вида перед глазами, попивая любимое вино. Всё равно, что этот огонь погорит всего пару минут, ибо легкий дождь потушит его вмиг. Всё равно, что я полностью промокну и не смогу спрятаться в своей дырявой палатке от непогоды. Иногда так хочется босиком пробежаться под дождём по мокрой траве и покричать во всю глотку. Но зима возвращает к реалиям, проходя в виде сквозняка сквозь открывающуюся дверь к коже и разуму. С приближением Марины холод подходит ко мне еще сильнее, её мрачная энергетика сдавливает меня с каждым её шагом. Хотя бы сделала вид траура, надев на себя что-то из тёмной гаммы цветов, но никак не белую шубку с яркими штанами и в тон им ботинки. Да и яркую помаду стоило бы сменить, а то и вообще стереть. Дичайшая безвкусица. － Я уже была готова перевернуть почти весь город в твоих поисках, — поддельная улыбка озаряет силиконовые губы, открывая взор на белоснежные зубы, цвет которых холоден, как и атмосфера между нами. － Сразу к делу, — с грохотом ставлю пустую чашку на деревянный стол, нет желания тянуть беседу, доставляя отвращение обеим сторонам. － Давай начистоту. Я приехала сюда лишь для одного, я приехала забрать своё. Но гуляя по твоему прекрасному городу, я решила просто дать тебе возможность знать всю правду про твою любимую семью. Мне куда более приятней получить эмоциональное удовлетворение от тебя, подсытится твоими слезами, нежели забрать свои деньги. Этот огонь в её глазах ни капли не греет меня и не вселяет доверия. Мне совершенно нет дела до её рассказа, мои мысли сконцентрированы на отвращении к этому человеку. － Мне это не нужно, — пропуская фразу сквозь зубы, после чего понимаю, что такая моя реакция только доставляет удовольствие Марине. Её лукавая улыбка и горящие глаза давят на меня, вызывая с моей стороны совершенно противоположные эмоции. Я мысленно понимаю, что сейчас я с легкостью могу кинуть деньги за чай на стол и уйти от мегеры куда подальше. Но у меня словно отняли силы и оставили лишь на то, чтобы изредка дышала. － Ну уж нет, малышка, время пролить свет на твою, когда-то идеальную, семейку. Допустим, ты помнишь девочку по имени Женя, с которой вы дружили в детстве? , — хмурю брови на переносице, в то время как в памяти всплывают какие-то фрагменты дворовых друзей. Но никак не могу понять зачем стоило сейчас ей вспоминать мою подругу детства, связь с которой я не поддерживала с класса третьего, - если ты помнишь, то вы перстали общаться, а после эта бедная девочка и вовсе ушла с твоей школы, так ведь? Киваю головой и вовсе не могу понять откуда она может знать то, что было десять лет назад. Где подвох? － Так вот, судьбу этой девчушки изменил твой отец. Когда-то ваши родители начинали общее дело, но ты этого и не помнишь, так вот в один прекрасный день, такой же снежный как и этот, за папой Жени пришли люди в погонах. Твой отец подставил его в документах, выставив его как махинатора, за что тому и дали двадцать лет строгого режима. Хоть твой папаша и обещал матери Жени дать деньги на залог, но в нужный момент ваша семья просто уехала из города. Раздавленная горем женщина сразу после суда вскрыла себе вены в холодной ванне, а саму Женю забрали в детский дом. Как же много мне стоит тебе рассказать, дорогая. Бегаю глазами по каждому квадратному метру заведения, но перед глазами всплывает картинка, как вечно умиротворённая мама примчалась за мной в школу и забрала меня с урока. Кажется, это был урок логики, точно помню голубую тетрадь и книгу с цифрой три. А дальше долгая дорога в столицу и жизнь в новом городе. Я никогда не задумывалась почему мы переехали, ведь сам процес переезда не отложился у меня в голове. Будто туман. Но ведь по её рассказу всё сходится. － Зачем ты мне это рассказываешь? — наклоняюсь по возможности ближе, прямо-таки чувствую как своим заикающимся голосом начинаю играть по её правилам в её же игру. И уж точно первое очко отправлено не в мою пользу. － Я люблю правду, — три обычных, но настолько противных слова, что мне хочется тут же провалиться сквозь землю, прижать к туловищу ноги и громко рыдать в тишине, улавливая ухом лишь эхо собственных всхлипов, — идём дальше. － Довольно, я больше не намерена слушать твою бредятину, — какой-то внутренний толчок происходит внутри меня, наконец поднимая мое тело на ноги. － Ты сейчас реально думаешь, что сможешь выйти отсюда пока я не договорю? — чуть заметно кивает в сторону окна, где расположились два черных внедорожника, которые я уже видела совсем недавно. Вчера. Собираю всё свои слова в кулак, сжимая его до боли в костяшках. Но я даже не знаю, что болит сильнее: душа, искусанные губы или костяшки. － У вас бы вышла неплохая семья, с достатком, счастьем и тремя детьми. Только представь: Данечка, ты и ваш младший брат или сестричка. Но только если бы твоей мамаше хватило бы ума не шастать по вечерам одной. Она как раз шла вышла с такси после больницы, но время-то было не самое мирное, вот и попала на уличных грабителей, которые всунили ей нож прямо в живот. Плод спасти не удалось, а если бы и спасли, то был бы инвалидом. Конечно, официальная версия милиции была именно такой, но давай начистоту: твой папа переходил дорогу не тем людям множество раз за свою жизнь, вот и получил по заслугам. Замечаю как руки начинают активно трястись, а голова идти кругом. Глаза так мелко, но часто колет от накапливающейся жидкости, которую я не могу пустить наружу. Шрам… шрам на мамином животе долго не давал мне покоя вопросом о его происхождении и каждый раз я получала ответ, который так или иначе переводил тему. Сука, откуда она всё это знает?! Улыбка на лице, которое видимо не раз поддавалось хирургическому ножу, задевает меня до крови. Она словно мелкими, но резкими движениями вырывает у меня сердце. － Ой, а история с наркотиками вообще моя любимая. Ты помнишь, как умерла твоя мать? — мерзкую улыбку до ушей так хочется придушить своими руками. Пусть говорит о чём угодно, но только лишь не о смерти мамы. － Не смей, — выплёвываю эти слова, словно змея выплёвывает свой яд. Но здесь видимо не тот случай, когда мои слова могут подействовать, а лишь наоборот поспособствовать распросранению грязной информации. － Твоя шизанутая мамаша плотно сидела на кокаине долгое время, и слегка переборщила с дозой, увидев эти фотографии. Посмотри на досуге, а мне пора. Думаю, с тебя хватит правды. Пусть что-то так и останется в тайне. По столу скользит белый запечатанный конверт. Выгибаю бровь, чувствуя как наростающее желание разрыдаться усиливается. Беру в руки конверт, когда стеклянная дверь хлопает за Мариной, но я не могу сказать, что от этого стало легче. Ведь во мне борется любопытство и возможность порвать этот конверт, так и не распечатав его. Первый вариант как всегда оказывается сильнее и уже спустя считанные секунды мои руки предательски дрожат, ведь на фотографиях папина прошмандовка и он сам. Так мило сидят в ресторане, так страстно целуются, так романтично поглаживают друг другу руки. Незамедлительно предпринимаю использование второго варианта, не досмотрев и половины фото, и в шаге от истерики, я молча рву на мелкие кусочки каждую фотокарточку. Вс, что я помню дальше, это как я буквально на одном дыхании положила деньги на стол, накинула парку, попросту забыв о молнии и выбежала на улицу. Снег попадает в мокрые глаза, сливаясь со слезами, пуская ещё несколько мокрых дорожек на лице. Ветер задувает снег под лёгкий свитер, неприятно обдувая беззащитные участки кожи. Хочется кричать о несправедливости жизни, о её абсурдности. Наверное поэтому даю волю желаниям и рву глотку своими неразборчивыми воплями. В какой-то момент колени начинают непроизвольно щипать адской болью, и лишь открыв веки я понимаю, что упала прямо на брусчатку. Красные пятна на белоснежном снегу смотрятся так красиво именно сейчас. Похоже на мою жизнь: вроде безаботная, но если присмотреться, то можно ужаснуться. Прикрываю лицо руками, всё ещё подвывая себе под нос. Неужели у человека может быть всё так плохо? Не хватает для полного счастья лишь вновь загреметь в больницу. Ветер усиливается, а вместе с ним и болевые ощущения по всему телу. В особенности влажное лицо беспощадно колет от ледяного воздуха. В какой-то момент становится тепло, и только чуть позже я различаю знакомые нотки в голосе за спиной. Все ещё не открываю глаза, но резкий контраст между холодным февральским морозом и теплым воздухом знатно выбивают из и без того пошатнувшейся колеи. － Тихішe, я тебe прошу, рідненька(прим. автора: тише, я тебя прошу, родная), — после этих слов начинается новый отчёт. Новое дыхание и новые эмоции. Поток слёз вовсе не останавливается, чтобы ни происходило вокруг. Перед глазами разплывчиво, но всё же вижу блондинистую голову Макса и сидящую рядом Натали. В этот момент мне становится так стыдно, что внутри всё будто сворачивается в комок. － Тримай води (прим. автора: держи воды). В руки попадает бутылка и огранизм машинально вливает в себя половину содержимого уж точно. И возможно это и поспособствовало мне чуть уравновесить свой поток ненужных никому эмоций. － Простите, — утыкаюсь брюнетке в плечо, на что та нежно поглаживает меня за волосы. От нее веет добротой в мою сторону. И каждый раз, когда я замечаю это, то постоянно не могу найти ответа зачем она это делает. Судя по своему опыту, это я не привыкла к таким жестам от людей. Другого варианта я не нахожу. Машина резко тормозит, но больше меня колышет тот факт, что где-то рядом я слышу голос Кира. Чертов день, я схожу с ума. У меня полное представление того, что этот голос преследует меня повсюду. Ни дня без Кирилла. И это я наверное жалуюсь. Тем же способом, которым я и оказалась в машине, меня выносят. На руках. Но только маленькая поправка: в этот раз на руках Незборецкого-младшего, а не старшего.

***

Судорожно выдыхаю весь накопившийся воздух в легких, такое бывает после истерики. Уж я-то знаю. Поднимаю стыдливый взгляд на блондина, чьи глаза обеспокеннно сверлят во мне дырку. В нем отчетливо видно страх и непонимание. От части, тоже самое кроется и во мне. Я до последнего буду надеяться, что это всё сон. Но когда в мои руки попадает горячий чай, а в воздухе разбивается тишина, я чувствую предшествие второго этапа истерики. － Что с тобой, черт возьми, произошло? Какого я, сука, просыпаюсь, а тебя нет в квартире? Какого мне звонит Макс и говорит, что подобрал тебя на улице, рыдающей в крови? Что произошло с тобой? — глаза подрагивают от прозрачной пелены, что заполняет уголки. Обрывисто дышу, мне хочется раствориться и быть одной. Я не хочу лишних глаз на себе. Вздрагиваю от осознания всего этого со стороны. Кажется, мне прямая дорога в психушку. Но отпив горячий чай и подумав, я решаюсь не держать всё в себе и выгрузить хоть малейшую часть того, что лежит у меня на душе. － А как бы ты себя вел, если бы узнал, что твоя семья не такая идеальная? Что твой отец сломал жизнь сразу нескольким поколениям одной семьи, что у тебя мог бы быть младший брат или сестра, но сука жизнь не дала тебе этот шанс, что мама умерла не просто по случайности и собственной глупости, а намеренным действием. Что умирала она тогда, когда отец был со своей любовницей? Кир, я не удивлюсь, что я приёмная… да, сука, лучше бы меня удочерили, чем жить с вопросами о том, что я ещё не знаю о своей семейке Адамсов! Я уверена, что судьба меня накажет за грехи моих родителей, Кир. Да и всё это и есть начало наказаний! Пускаю слезу за слезой и только когда я заканчиваю, набираю полные легкие воздухе, а следом заливаюсь в истерике. Но уместные обьятия Незборецкого начинают работать совершенно иной реакцией, нежели обычно. Я пытаю максимально прижаться к нему, словно у подушке, которая служит во время рыданий － Тихо, малышка, успокойся. Всё не так плохо. Куда ещё хуже, обьяснишь? Я на самом дне психического здоровья. Может моя жизнь попросту никчёмная? В чем моё задание? Принимать издевательства от других? Я сотни раз за свою жизнь задавала вопрос «почему я», но каждый раз ответ был всё сложнее и сложнее, поэтому клеймо «риторический» давно красуется титановыми буквами как только я подниму этот вопрос. － Ты живёшь и это уже хорошо. Это классно, — легкий шепот над ухом кажется криком мне в душу. Сжимаю край не своего черного свитшота, когда прижимаюсь ещё сильнее к его обладателю. Он держит меня в руках так, будто я сейчас упаду в обрыв. Возможно, с какой-то стороны так и есть, ведь мысли в голове могли привести меня к любому финалу истории. Но сейчас я не одна, сейчас я чувствую благодарность. － Кир, а зачем мне такая жизнь? Не верю, что говорю такие слова. Стоило видеть Кира в этот момент. Он словно перестал дышать, а мне это прекрасно заметно, так как его вздымающаясь грудь находилась вплотную ко мне. Холодными пальцами поднимает моё лицо за подбородок, аккуратно касаясь пальцами мокрых солёных дорожек. Ледяным цветом глаз излучает безграничное тепло души. У меня такое впечатление, будто он пытается проникнуть через визуальны контакт прямо-таки мне в голову и выбросить все мысли, что связаны с моей фразой. － Не смей об этом думать, слышишь! Тянусь рукой к одной из его косичек, что так нелепо упала ему на лицо. Провожу пальцем по контуру лица, что-то в голове подсказывает, что это сверх лишнее на сегодня. Но нет, лишним на сегодня оказался мой порыв за поцелуем, который был отвергнут. Грандиозный облом. － Я еду на неделю в Москву, Дима Шок позвал на конц. Но сейчас это не важно, просто пообещай мне, что с тобой всё будет хорошо. Сжимаю челюсть до ощутимой адской боли, точно такой же, как и была у меня на груди часами раннее. Что же, следую предположить, что весь «сквад Ти» уедет вместе с ним и останусь я одна, один на один с собой. － Пообещай, — так преданно в глаза смотрел лишь Хатико, но вот пришёл и мой час. Стоять на коленках посередине кровати в обнимку, разве не полный абсурд, для даже не встречающихся пар? Я хорошо это понимаю. Но это нужно в данной ситуации как антидепрессант. Я приростаю к нему как трава, когда он время от времени меня упорно косит. И есть ли будущее в такой дружбе? － Я видела, на клипе четыреста тысяч просмотров, ты большой молодец. И в следующий момент я могу лишь наслаждаться остатками его тепла на своей коже, ведь парень уже на расстоянии вытянутой руки глазеет то на меня, то на свой телефон, разплываясь в любимой улыбке. － Я даже не проверял, всё из-за тебя, — матрас прогибается от двух тел, не сдерживаю в себе смех и хохочу ему в ухо, на что получаю легкий удар по бедру. Контраст эмоций за сегодня слишком суров для моего не подготовленного организма. Ведь тут либо всё хорошо, либо всё плохо. У меня нет такой середины и баланса, как сегодня, если это можно так назвать. － Черт, там у Марка какие-то проблемы, мне нужно идти. Скидывает меня с себя, что не есть очень приятно. Но ведь я должна всё понимать, хоть и брать на лицо маску безразличия совершенно нет сил. Взъерошив волосы, поднимаюсь вслед за уходящим другом. Развивает по всей квартире аромат парфюма, бесит. Ведь потом придётся либо убиваться по блондину, либо проветривать в целях устранения первого варианта. － Я наберу позже и только попробуй не ответить, — небрежно целует в щеку, чисто «по-дружески». Да и я уже привыкла к чувству колкости в груди от подобных проявлений поступков в свою сторону. Дверь громко хлопает, когда меня уже нет на прежнем месте. Я скольжу по стене с единственным вопросом в голове «что делать дальше?».