Доброй будь

Неделю назад, заласканная за месяц Сашей едва ли не до потери пульса, Шура все-таки умудрилась сбежать от него в очередной раз. Под прикрытием дня рождения Насти она вырвалась из-под душащей опеки Александра и возвращаться назад до свадьбы отказалась наотрез. Он ничего не смог сделать. В этот раз на стороне Шуры было много единомышленников. Саша уезжал домой через силу, ведь беспокоиться ему было о чем, как потом оказалось — зря, ведь его никто не предупредил о том, что Матвей еще две недели назад уехал заграницу. Матвея никто не удерживал и не отговаривал, хотя он и предупреждал многих о желании свалить подальше из ненавистного города. В один момент Матвей просто сел в самолет и исчез, оборвав все связи — никто и не заметил… От скайпа и Александр, и Александра сразу отказались, почти одновременно выдав одно и то же: «Я же сразу все брошу и приеду!» Саша звонил чуть ли не каждый час, а ночами всерьез доставал своей бурной фантазией. Поскольку секс по телефону только увеличивал голод и желание, Шура, с ужасом осознав насколько слабой и зависимой стала, после двух бессонных ночей старалась избегать разговаривать с женихом. Все время скидывала трубку то детям, то свекрови, то просто обрывала разговор. Ведь Александру даже стараться не надо было. Желание его видеть затапливало все её существо сразу, как только он начинал шумно дышать в трубку. Несомненно, неделя без друг друга оказалась для них обоих настоящей пыткой. *** Александра с нетерпением ждала его появления, но, увидев заходящего в огромный зал администрации Сашу, в белом смокинге — красивого, смотрящего только на неё — чуть не потеряла сознание от охватившей все тело паники. Нельзя так любить. Нельзя так хотеть другого человека! Нельзя! И если бы не свекр, что внезапно сильнее сжал её локоть, Шура бы сбежала. Бросила бы всё и побежала со всех ног от поглощающего её животного страха. Из этого зала. От этого мужчины, что так легко вошел в её серую жизнь, разрушая все барьеры и сжигая ярким пламенем кропотливо выстроенные стены вокруг её сердца. От этого страшного человека, что в секунду мог уничтожить, сломать её и выбросить за ненадобностью. Такую огромную власть над собой даже она не имела. С полуулыбкой Александр приближался к ней уверенно. Будто прекрасный хищник. В его глазах не было ни капли сожаления — одно спокойствие, доброта и теплая согревающая нежность. И это пугало еще сильнее. На неё уже так смотрели. Она верила точно так же, что это навсегда. Этот человек: добрый и заботливый, мягко и своевременно, и очень вкрадчиво говорящий нужные и необходимые сердцу слова тоже будет её ненавидеть? Слезы душили. Прошлое и будущее; прошлое, как возможное будущее — всё слилось перед глазами. Несколько мужчин «до» и море боли и страданий после… С ним будет всё так же? Нет! Лучше пусть совсем ничего не будет. «Я не хочу! Отпусти меня! Не ломай! Только не ты, пожалуйста!» В памяти слишком ярко всплывали сцены из прошлого, окончательно добивая её расшатанную психику: Максим, Игорь, Паша — они все пользовались её добротой и безотказностью… все до одного. Вспыхнуло в голове «законная жена», и Александра сжалась в ужасе. Ни с кем не была связана никакими законами! А он… этот мужчина… её мужчина — самый желанный, любимый, понимающий. Он будет иметь полное право унижать её и её детей. Бить. Издеваться. И она даже уйти от него не сможет! В глазах потемнело, и Шура качнулась. Свекр крепко прижал её к себе за локоть. И она, задыхаясь от паники, подняла голову. Александр смотрел на неё с беспокойством. На душе было очень тревожно. Машинально ускорив шаг, приближаясь к Шуре неумолимо быстро, он, подойдя, взял её за руку и, стараясь не выдать свое волнение, всмотрелся во влажные и от чего-то абсолютно стеклянные глаза. Коротко вздохнув Саша скривился от боли: снова закололо в груди. По венам струился парализующий страх… Александр осторожно коснулся холодной щеки губами и вполголоса, боясь напугать или вызвать истерику, произнес как можно спокойнее: — Привет. Ты готова? Услышав прозвучавший будто издалека любимый, наполненный теплом голос, Шура кивнула. А потом её куда-то повели. Она машинально что-то повторяла. Ставила подпись. Затем надевала трясущимися пальцами кольцо… Александра вынырнула из тумана лишь тогда, когда на талию легли горячие руки. — Снова сбежать пыталась? — притянув к себе, он накрыл своим её рот. Утопая в жадном и страстном поцелуе, она приоткрыла веки и увидела пляшущих чертиков в подернутых зеленым туманом глазах. Скользнув губами по щеке, Саша укусил за мочку так, что Шура пискнула от неожиданности, возвращаясь в нормальное состояние, а он прошептал:  — Я люблю тебя, жена моя. — Взаимно, — улыбаясь, положила голову на его грудь. А потом начался её личный ад. Поездка в центр города. Нудная фотосессия, на которой Шура честно старалась улыбаться, как можно счастливее. Да, она счастлива, но было бы лучше, чтоб обошлось без всего этого занудства. Лучше бы они съездили переодеться во что-нибудь поскромнее и без лишних глаз побродили по городу. Бог с ним с фотографом, который все равно смог бы отработать свои деньги, только не мозоля глаза. И воспоминания были бы ярче, и улыбки мужа — более искренними и счастливыми. Она ведь не слепая и прекрасно видит, как Саша вымотался ожиданием одной только встречи. А, оставшись наедине, они могли бы открыто флиртовать друг с другом, наслаждаясь общением, которого им не хватало всю неделю. Спустя несколько часов их ждал уютный семейный ресторан на краю города. Александра уж было обрадовалась, но зря. В ресторане притворство лишь продолжалось. Вместо знакомых их встретила прорва чужого народа. И, внутренне содрогнувшись, она умоляюще посмотрела на мужа. Мягко улыбнувшись в ответ, тот лишь сильнее сжал затянутые в белоснежную перчатку пальцы, как бы говоря — крепись. И она послушно поджала губы. К ним подходили совершенно разные люди. Были и бизнесмены с чопорными секретарями, а, может, и женами, которые даже не смотрели в сторону Александры, но вежливо пожимали руку её мужу. Были и те, кто похлопывал его по плечу, сочувствующе подмигивая, на что Саша громко смеялся и с любовью смотрел на неё, открыто всем говоря, что в чем, в чем, а в жалости совершенно точно не нуждается. В такие моменты Шура застенчиво опускала голову, нервно теребя ленточку на своем букете, ведь прекрасно осознавала, что муж по-настоящему гордится ею. Было тут и много холенных ухоженных женщин, похожих больше на участниц выставки для питомцев — кто кого перещеголяет шокирующей прической или вульгарным нарядом. «Что все эти бабы тут забыли?» — зло думала Александра, сталкиваясь с оценивающими взглядами, которые не просто задевали её гордость, а унижали. Она едва дождалась момента, когда все стали садиться за стол, и почти сразу, яростно щипая Александра за бедро, прошипела: — Я больше не могу! На меня все пялятся! Я… я… Не люблю я такое! Поймав, он прижался к руке губами. — Больно же. Не угомонишься — возьму тебя прямо тут. Шура открыла было рот, но Саша, откровенно посмеиваясь над ней, выдал неоспоримый аргумент: — Имею полное на это право, между прочим. Александра отвела взгляд. Да, теперь он имеет право делать с нею все, что ему заблагорассудится, но это право имеет не только он! Покрутив стоящую перед собою тарелку с каким-то салатом, присмотрелась. Морепродукты… Слезы накатили сами собой, и, повернувшись к мужу лицом, она жалобно попросила: — Пожалуйста, увези меня отсюда. — Родная, — несильно сжал её руку в своей, — потерпи еще чуть-чуть. И она сдалась. Злясь и теряя выдержку, Шура дождалась танца жениха и невесты и, бросив по традиции из центра зала букет под визжащие крики и писки, равнодушно посчитала, что свое предназначение на этом «празднике» отыграла, а потому, уверенно подойдя к мужу снова и вырвав того из рук «какой-то размалеванной курицы», прошипела: — Или ты со мной, или я ушла! С меня хватит этого фарса. Дернув за руку, Александр крепко прижал её к себе, широко улыбаясь, флиртуя и откровенно наслаждаясь. Склонив голову, он увлек её в танец, задавая ритм и ведя неумеющую танцевать Шуру, уверенно, легко и ловко, подтрунивая над нею по пути: — Только не говори мне, что ревнуешь. — А тут есть к кому тебя ревновать?! — выпалила она. В ней было столько ненависти, что Саша вмиг сник и, разочарованно вздохнув, наклонился. — Успокойся. Я понял. Дотанцуем и уйдем. Затем он просто убаюкал её в объятьях, затягивая из танца в танец еще несколько раз. На его удачу ставили что-то медленное, и Саша вел жену из центра зала к выходу, теряясь из вида и растворяясь в толпе. И вот он остановился посреди безлюдного коридора и, приподняв пальцами её подбородок, выдохнул в губы:  — Не даешь ты мне побыть эгоистом, Счастье моё. Шура сонно разлепила веки. — Да танцуй ты сколько влезет, мне даже понравилось. Было так тепло-о-о, — жеманно потянувшись, она встала на цыпочки. — Поехали домой, а? Я ужасно соскучилась. — Знаешь ты, куда ударить побольнее, — он тут же поднял её на руки. — Глупый, — улыбаясь, Шура обвила руками шею и, наслаждаясь теплом и спокойствием, закрыла глаза. Не так давно до неё совершенно внезапно дошло, что укрощают её строптивость теперь куда быстрее, не позволяя пользоваться никакими уловками. Саша сминал сопротивление без применения силы. Не ломал её и не унижал, а давал то, без чего она больше жить не могла. Он дарил ей себя самого. Свое желание и страсть. Свое тепло. Нашептывая на ухо нежности, лишал сил, разума и мыслей. И она самозабвенно отдавалась в ответ, не утаивая ничего, льнула к нему. Саша очень хорошо научился добиваться своего. Больше всего Александре льстило то, что он, уступая во многом, оставлял ей право выбора. Александр никогда не принимал решений единолично. Расспрашивая её, всегда прислушивался к мнению, и только потом делал так, чтоб было хорошо и ей, и ему. Они… словно оба переплелись друг с другом чувствами, став целым. По очереди доминировали и обладали, а так же беспрекословно подчинялись желаниям друг друга. Бесконечное уважение и вседозволенность — вот что подарили им их отношения. И Александра, как никто, ценила это. Блаженно вдохнув навевающий воспоминания о их встрече в лесу аромат дорогого парфюма, Шура тихо прошептала: — Я без ума от тебя, муж мой. Прижав к себе крепче, Саша просипел ускоряя шаг: — Не провоцируй, я и так едва сдерживаюсь. Эта твоя чертова «неделя воздержания» меня рассудка чуть не лишила. Дойдя до лимузина и забравшись в салон, Александр усадил жену к себе на колени и, крепко сжимая её талию, назвал водителю адрес; затем закрыл перегородку. — Ну вот ты и попалась, — впился в желанные губы и, оторвавшись от них через мгновенье, забубнил: — Какая же ты красивая у меня сегодня! Думал умру от волнения, когда увидел тебя. Нежно касаясь, он провел пальцами сначала по одной щеке, потом по другой. Затем медленно обвел губы и очень тихо произнес:  — Спасибо. — За что? — За то какая ты и что сбежать не успела. Немного помолчав, Саша всмотрелся в глаза и горько прошептал: — Я твой ужас каждой своей клеточкой ощущал. Сначала не понял ничего, а потом в твои глаза заглянул и сам испугался. Неужели я такой страшный? Сжав кулаки Шура отвернулась. Опустив голову закусила губу, но… к чему скрывать от него свои страхи и дальше? Настроившись, она увлажнила губы и повернулась назад. Внимательно вглядываясь в карие в зеленой дымке глаза она начала: — Ты — самый страшный человек из всех, кого я встречала. Закусив губу Александра замолчала, теряясь под не менее внимательным взглядом, и нервно сжав подол платья, продолжила:  — Понимаешь, я очень сильно верю тебе и если,.. — кашлянула, — если я вдруг тебе надоем… ты ведь бросишь меня, а я… Я ничего не смогу сделать, — в горле ком застрял, а из-за слез все поплыло перед глазами. — Когда, — сглотнула, — увидела тебя сегодня, вдруг так отчетливо поняла, как сильно,.. Шура нахмурилась, немного опуская голову и теребя вышивку на платье, прошептала: — Ты стал необходим мне, как воздух, — отвернулась. — Если ты разлюбишь и уйдешь, конечно, я не умру и смогу без тебя жить, но… Он не дал ей договорить: и так уже всё понял, ведь сам такой же. Развернув Александру к себе, впился в приоткрытый рот страстно и голодно. Сразу проникнув, начал вылизывать нёбо, сжимая супругу до одури крепко. Отвечая на поцелуй, она коснулась своей щеки пальцами и, размазав влагу, даже не сразу поняла, что — не её… Упершись в плечи руками, Александра оттолкнула от себя мужа, который, ловя ртом воздух, выпалил: — Тогда я тебя боюсь точно так же! Если ты вдруг уйдешь — я не переживу больше! Сжав плечи так сильно, что, морщась, Шура невольно зашипела от боли, Саша признался: — Я сломаюсь. Может, внешне и будет все нормально, но ни души, ни сердца во мне уже не будет — ты заберешь их с собой, — сильно тряхнув, он прижал её к себе громко договаривая: — Плевать, сколько раз мы еще оступимся и сделаем друг другу больно. Даже если по делу или просто со зла. Никогда, слышишь?! Никогда! не бросай меня! В салоне повисла тишина. Закрыв глаза Шура положила голову на его плечо. Слезы лились сами собой. И то, что с Сашей происходит то же самое, говорили ей влажные дорожки, проникающие под ткань платья.

В нашей жизни, когда порошею Заметает нам вьюга путь, Я прошу тебя: будь хорошею, Самой доброй на свете будь! Чтоб все лучшее сохранить, Не скупись в беде на улыбки, Научись прощать за ошибки И за мелочи не корить. Посмотри, сколько там и сям Лжи и всяческих унижений, Сколько мелких и крупных драм И предательских отношений! Вот поэтому страшно хочется Совершенно иначе жить, Ведь любовь — это тоже творчество, Даже высшее, может быть! Предлагаю, сердец не мучая, Даже в мыслях ни в чем не лгать И, друг другу даря все лучшее, Все до донышка раскрывать. В спорах мыслями не виляя, В бурях совести не губя, Сам себя я тебе вручаю. Так вручи же и ты себя! Я хочу, чтоб в минуты злые Среди стрел любых и огней, Как земля моя, как Россия, Ты бы силой была моей. Не терпи никакого плена, Чтоб сквозь всякую страсть и сласть Даже крохотная измена В нашем доме не завелась. А еще, это важно очень, Чтоб твой голос сквозь все года Не застенчиво-одиночен, А уверенно тверд и прочен Был бы рядом со мной всегда. И какою бы злой порошею Ни стелила нам вьюга путь, Я прошу тебя, будь хорошею, Обязательно будь хорошею, Самой доброй на свете будь! (Автор: Эдуард Асадов)

Они даже не заметили, как машина остановилась. Заслонка медленно опустилась, и раздался приятный голос водителя, выдергивая их обоих из прострации: — Приехали. Выпрямившись, Саша отпустил жену и открыл дверцу. Ноги опять не держали, но он как-то умудрился собраться с силами и выбраться из лимузина. Шура машинально потянулась к нему, но запнулась о подол платья и негромко вскрикнула, падая. Чудом поймав, он прошептал: — Не пугай меня. Жалобно посмотрев в лицо, она судорожно всхлипнула, и он, помогая ей выбраться, недовольно пробубнил: — Ну вот и что мне с тобой делать? А с собой мне что делать? Я сам едва шевелюсь. Прижимая к себе и поддерживая жену под руку, он двинулся к подъезду, стараясь встряхнуться и привести себя в норму. Осторожно поднявшись по ступеням, Саша открыл дверь и затянул Шуру за собой. И только дойдя до лифта, он более менее вернул себе способность не только мыслить, но и нормально двигаться. Когда створки открылись, он втолкнул супругу в лифт и нажал на нужную кнопку. И вдруг, совершенно для себя неожиданно, Саша оказался атакованным. Александра словно ожила. Подняв голову, она вцепилась в его волосы пальцами и, притягивая к себе, томно зашептала: — Я так соскучилась, — куснула за нижнюю губу. — Вот всегда ты так: из крайности в крайность. Только что ведь шевелиться не могла. Проворчав это, Саша убрал с себя её руки и отодвинулся подальше, но она, облизнувшись, приблизилась и прижалась к нему снова. — Это т-ы так действуешь. Как афродизиак. Хотя нет, т-ы как героин — вызываешь привыкание сразу после первой дозы. — Ой, как мы заговорили! Пытаясь увернуться, он скользнул в другой угол кабинки, но тщетно — Шура словно прилипла к нему. — Вот это наглость, — восхищенно усмехнулся он, глядя на то, как она ловко расстегивает пуговки на рубашке. — Вообще-то, я влюбилась в тебя почти сразу. С ума схожу по твоему голосу, сильнее, чем по сексу, — выдала она свою самую сокровенную тайну. Привычная легкость разлилась по телу, и Александр притянул к себе Шуру. Нашарив подол свадебного платья, он просипел: — Почти сразу влюбилась, говоришь? — проник наконец рукой под пышную белую юбку с идеально выполненной ручной вышивкой. — Зачем же мучила меня столько времени, стерва ты эдакая? — заскользил пальцами по чулку, выводя витиеватые узоры. — Же-енщины — существа непонятные, — нараспев произнесла она. Не имела ни малейшего желания признаваться в том, что просто проверяла насколько сильно нужна ему. Глубоки ли его чувства настолько, чтоб потерять голову и пойти за нею, наплевав на всех и вся? И если бы не убедилась в его серьезном к себе отношении, то никогда бы ему не доверилась.  — И вообще: что было, то прошло, — притворно насупившись, снова заговорила Александра. — Хватит мне зубы заговаривать. Мужчина ты или нет? На что, сжав бедро, Саша усмехнулся наклоняясь к шее: — Допустим, и что же ты хочешь, чтоб я сделал? — лизнул солоноватую от пота кожу. — Не томи, — жалобно застонала, отклоняя голову. — То есть ты меня неделю мучила, а сама пять минут потерпеть не хочешь? — усмехнувшись, начал неспешно обцеловывать подставленную шею. — Именно так! — Не сработает, — пробормотал он, когда она пробежалась пальцами по паху. — Мы почти дома. Прояви свое хваленное благоразумие, а то отшлепаю так, что сидеть не сможешь ближайшие несколько дней, — грозно буркнул, игриво ущипнув её за бедро с внутренней стороны. Передернувшись, Шура задрожала от предвкушения — по ноге потекла горячая влага. Всхлипнув, Александра проскулила: «Пожалуйста», — но Саша был непреклонен. Продолжая умело дразнить её истомившееся тело легкими прикосновениями и поглаживаниями, возбуждал всё сильнее… Не выдержав, она вцепилась в лацканы пиджака и зло прошипела: — Когда уже этот чертов лифт остановится?! — Скоро, — лукаво шепнул, намеренно издеваясь. И лишенная тормозов Александра сорвалась. Они — муж и жена! Пошло всё куда подальше! Ког­да зло­получ­ные створки на­конец-то от­кры­лись, поз­во­ляя выб­рать­ся на сво­боду, Алек­сандр с Алек­сан­дрой страс­тно це­лова­лись. Его ру­баш­ка — рас­стег­ну­та, а гал­стук смят в её ру­ке. Са­ша был счас­тлив до бе­зоб­ра­зия. Да и Шу­ра — та­кая же. От­крыв две­ри, он ед­ва ус­пел сбро­сить туф­ли, как пе­ревоз­бужден­ная и бес­ко­неч­но лю­бимая им же­на, по­тащи­ла его пря­миком в спаль­ню. Не­тер­пе­ливо сор­вав пид­жак, а сле­дом ру­баш­ку с же­лан­но­го те­ла, Шу­ра ка­салась го­рячей ко­жи нем­но­го дро­жащи­ми паль­ца­ми и, встав на цы­поч­ки и зас­та­вив скло­нить­ся по­ниже, с не­под­дель­ным упо­ени­ем вы­цело­выва­ла клю­чицы и со­леную от по­та шею му­жа. Гу­бы силь­но жгло, но Алек­сан­дра не же­лала ос­та­нав­ли­вать­ся — прос­то пос­то­ян­но об­ли­зыва­лась. Се­год­ня она жаж­дет боль­ше­го: все­го и сра­зу! И толь­ко Са­ша мо­жет удов­летво­рить её. Его вкус, за­пах, си­ла и дос­тупность — все это рож­да­ло в ней не­под­да­ющу­юся опи­санию страсть. Быс­тро ста­щив пер­чатки, она по­вер­ну­лась к му­жу спи­ной и уб­ра­ла во­лосы. Сжав язы­чок зас­тежки, Алек­сандр ле­ниво по­тянул его вниз. Рас­стег­нув мол­нию дер­нул за юб­ку, и платье упа­ло на пол, об­на­жая кра­сивые но­ги в бе­лых чул­ках и по­пу в кру­жев­ных бе­лос­нежных тру­сиках. Сглот­нув, Са­ша об­вил ру­кою та­лию и, при­жав суп­ру­гу об­на­жен­ной спи­ной к сво­ей гру­ди, вдох­нул сла­бый аро­мат во­лос. Как силь­но… сос­ку­чил­ся. Ут­кнув­шись но­сом в неж­ную ко­жу шеи, рев­ни­во ис­сле­довал от­крыв­ши­еся взгля­ду учас­тки те­ла, ища до­каза­тель­ства вер­ности. Нет, он в Алек­сан­дре не сом­не­вается вов­се, но муж­ская собс­твен­ни­чес­кая на­тура всё рав­но берет своё. Шу­ра, чувс­твен­но выг­нувшись, по­тер­лась о пах ягодицами. Сод­рогнув­шись Са­ша ут­робно прос­то­нал и, впив­шись гу­бами в пь­яня­щий из­гиб шеи, пле­нил сво­бод­ной ру­кою на­лив­шу­юся же­лани­ем грудь, за­тем на­чал по­кусы­вать пле­чо, не за­бывая лас­кать воз­бужден­ный со­сок. — Толь­ко моя, — прох­ри­пел, ог­ла­живая паль­ца­ми её под­бо­родок. Дре­мав­шая до­селе жаж­да вла­деть сво­ей жен­щи­ной без­раздель­но, прос­ну­лась в нем сно­ва, по­дав­ляя мяг­кую, за­бот­ли­вую на­туру. По­вер­нув к се­бе ли­цо же­ны, Са­ша пылко впил­ся в её со­леные су­хие гу­бы. Ох­ва­чен­ная жа­ром и же­лани­ем при­над­ле­жать, Шу­ра рас­те­ряла пос­ледние ос­татки сты­да и от­кро­вен­но гром­ко зас­то­нала в тре­бова­тель­но-це­лу­ющий её рот. По­вер­нувшись, чтоб ста­ло удоб­нее ка­сать­ся, она рас­стег­ну­ла ре­мень, а за­тем ши­рин­ку. И, сколь­знув ру­кой под белье, нак­ры­ла ла­донью член. Не­силь­но сжав го­лов­ку, при­нялась рас­ти­рать вла­гу, лас­кая паль­цем уз­дечку. Са­ша зах­ри­пел, сод­ро­га­ясь от удо­воль­ствия. Да-а! Бе­зум­но силь­но не хва­тало имен­но это­го. По­теряв го­лову, он под­тол­кнул к спин­ке крес­ла и, гру­бо сор­вав с же­ны тру­сики, сра­зу на­чал об­на­жать­ся до кон­ца. Не це­ремо­нясь, по­казы­вая, что шу­тить и впус­тую тра­тить вре­мя не нас­тро­ен, он, раз­дви­нув но­ги Алек­сан­дры в сто­роны, вжал­ся лобком меж ягодиц все­го на па­ру се­кунд, вспо­миная как вос­хи­титель­но при­ят­но бить­ся об них или прос­то соп­ри­касать­ся. За­тем на­чал мед­ленно дви­гать­ся, плав­но сколь­зя и под­драз­ни­вая чле­ном, по влаж­ным по­ловым гу­бам, спе­ци­аль­но за­девая го­лов­кой кли­тор. Всхлип­нув, она прив­ста­ла на цы­поч­ки. Не­замед­ли­тель­но шлеп­нув по яго­дице так, что, дер­нувшись, Шу­ра за­шипе­ла, он по­ложил ру­ку на по­яс­ни­цу и на­давил, про­гибая Алек­сан­дру силь­нее, вы­нуж­дая тем са­мым еще нем­ножко вы­пятить зад. За­тем ущип­нул за самое аппетитное и мягкое и, нап­ра­вив член, мед­ленно пог­ру­зил­ся в об­жи­га­ющий жар и, накло­нив к правому плечу голову, за­мер. Все­го не­деля, а ка­жет­ся, буд­то не ощу­щал это­го опь­яня­юще­го дав­ле­ния це­лую веч­ность. В ней сно­ва уз­ко и тес­но — пот­ря­са­юще прос­то и ни­каких до­каза­тель­ств вер­ности не на­до, все уже по­нят­но. — Да­вай уже! — на­чав дви­гать­ся са­мос­то­ятель­но, про­шипе­ла она. — Не хо­чу, — про­сипел он и, от­кашляв­шись, ус­мехнул­ся. Жена по­пыта­лась выр­вать­ся. Это из его-то рук? На­ив­на, а точ­нее са­мо­уве­рен­на… впро­чем — всег­да та­кая. И ему… нра­вит­ся в ней это. Уве­рен­но взяв­шись за та­лию, Са­ша улег­ся грудью на спи­ну и на­чал по­кусы­вать ко­жу меж­ду ло­паток, нап­ря­га­ясь внут­ри Алек­сан­дры и тут же рас­слаб­ля­ясь. Зас­то­нав, Шу­ра сра­зу за­вер­те­ла задом, но он сжал паль­цы еще силь­нее. — Стой смир­но, а то от­шле­паю! — То­же мне на­пугал! — ог­рызну­вшись, дер­ну­лась она. — Ка­кого ты хре­на вре­мя тя­нешь?! Че­го до­бива­ешь­ся? Но, со­вер­шенно её не слу­шая, Са­ша прос­то об­це­ловы­вал ло­пат­ки, ще­коча ды­хани­ем ко­жу. Алек­сан­дра заж­му­рилась — слиш­ком при­ят­но, но ей это­го ка­тас­тро­фичес­ки ма­ло! и зашеп­та­ла: — Я на ко­лени вста­ну, ес­ли хо­чешь, толь­ко прек­ра­ти из­де­вать­ся и трах­ни ме­ня по-че­лове­чес­ки… — Я же ска­зал, что не хо­чу! — от­ве­тил он хрип­ло и стро­го, а за­тем вып­ря­мил­ся и, кач­нувшись, при­жал­ся к ней тес­нее. — Но че­го-то же ты дол­жен хо­теть? Че­го? — всхлип­ну­ла, нас­лажда­ясь ми­молет­ным удо­воль­стви­ем. — По­лас­кай се­бя. По­кажи мне, как силь­но ты по мне сос­ку­чилась. Да­вай! — при­казал и тут же шлеп­нул по ягодице. — Я всег­да де­лаю те­бе поб­лажки, же­нуш­ка, но вот эту твою «не­делю воз­держа­ния» я те­бе прос­то так не за­буду! Сжав мяг­кие бо­ка пок­репче, он выс­коль­знул поч­ти до го­лов­ки и, по­дав­шись впе­ред, рез­ко на­садил её на се­бя с пош­лым шлеп­ком те­ла о те­ло. — Ты мне за каж­дую мою бес­сонную ночь зап­ла­тишь! — про­рычал он на­рочи­то гроз­но и сра­зу при­пуг­нул: — Вре­мя не тя­ни, а то ведь у ме­ня от ни­чего-не-де­лания и упасть мо­жет. Всхлип­нув, Шура про­тяну­ла ру­ку и, ощу­тив собс­твен­ную вла­гу на паль­цах, ак­ку­рат­но про­вела по чувс­тви­тель­ной пло­ти по­душеч­кой паль­ца. По­ток дро­жи ох­ва­тил всё те­ло, и ус­певший утих­нуть жар сно­ва вспых­нул в ней, ог­лу­шая и за­водя сполобо­рота. Алек­сан­дра за­куси­ла гу­бу. Так из­де­вать­ся мо­жет над ней толь­ко Са­ша. Пу­га­ет и в то ­же вре­мя за­вора­жива­ет эта его жаж­да дос­ко­наль­но знать все сек­ре­ты её те­ла, о ко­торых она са­ма до не­дав­не­го вре­мени поч­ти ни­чего не зна­ла. — Дай мне хо­тя бы лечь — но­ги не дер­жат. — На­каза­ние, Сол­нышко. За пот­ра­чен­ные нер­вы. Не тя­ни вре­мя, — от­клик­нулся он глу­хо. За­сипев она пе­редер­ну­лась. Как по ого­лен­ным нер­вам ос­то­рож­но и нес­пешно лас­ка­ла се­бя паль­ца­ми и иног­да прос­каль­зы­вала к нап­ря­жен­но­му чле­ну, же­лая убе­дить­ся в том, что это не оче­ред­ной сон. Пос­та­нывая от удо­воль­ствия, Алек­сан­дра всё жму­рилась за­дер­жи­вая ды­хание, и пос­те­пен­но приб­ли­жала се­бя к ор­газму. Шу­ра за­та­илась, нап­ря­га­ясь, и Са­ша ед­ва уло­вимо кач­нулся. Ув­лажнив гу­бы, вздрог­нул в оче­ред­ной раз — она неж­но прос­коль­зи­ла паль­чи­ками по ос­но­ванию чле­на. Те­ряя тер­пе­ние Алек­сандр стис­нул зу­бы. Сдер­жи­вать­ся нет ни­каких сил. Но вско­ре, плю­нув на все на све­те, на­чал не­силь­но по­качи­вать­ся. Хо­телось хоть чуть-чуть об­легчить ожи­дание, и тут, со­вер­шенно вне­зап­но, Алек­сан­дру мел­ко зат­рясло. На се­кун­ду заж­му­рив­шись, Са­ша об­лизнул­ся. Как же это при­ят­но — на­ходить­ся в ней во вре­мя её ор­газма. Сло­вами не опи­сать! Сод­рогнув­шись от удо­воль­ствия он при­от­крыл ве­ки и при­нял­ся дви­гать­ся, про­дира­ясь сквозь плот­но сжи­ма­ющи­еся сте­ноч­ки, же­лая про­тис­нуть­ся, как мож­но глуб­же. Нап­ря­жение уси­лива­лось с каж­дой се­кун­дой, а дав­ле­ние ос­ла­бева­ло. Нет, по­жалуй­ста, пусть сож­мется вок­руг по­силь­нее хо­тя бы ра­зок, ну же!!! еще нем­ножко… При­под­нявшись на цы­поч­ки, Са­ша на­валил­ся на Шу­ру всем ве­сом, прон­зая в пос­ледний раз, и сод­рогнул­ся… Она на­чала осе­дать под ним сов­сем не вов­ре­мя — не же­лая те­рять род­ное теп­ло, Алек­сандр при­жал к се­бе же­ну машинально. Ту би­ло дрожью. — Мож­но я ля­гу? Са­ша, опус­тившись на пол, мед­ленно лег на спи­ну вмес­те с суп­ру­гой и про­сипел в во­лосы: — Спа­сибо. Бла­жен­но зак­рыв гла­за, все еще вздра­гивая от спаз­мов, Алек­сан­дра прис­лу­шалась к собс­твен­но­му те­лу. Слиш­ком хо­рошо. На ду­ше — ка­кое-то теп­лое без­молвие и со­вер­шенно без­гра­нич­ное счастье. Ле­жа на го­рячей взды­ма­ющей­ся гру­ди му­жа, она слов­но плы­ла по вол­нам, про­низы­ва­емая лу­чами сол­нца, а по­тому ти­хо вы­дала: — Кайф. Его тут же зат­рясло. Рас­те­рян­но мор­гнув, Шу­ра сра­зу ус­по­ко­илась. Са­ша сме­ял­ся. Ти­хо. Счас­тли­во. А по­том он по­ложил свои боль­шие теп­лые ла­дони на её жи­вот и ска­зал: — Тог­да, зна­чит, я все сде­лал пра­виль­но, — и, нем­но­го по­мол­чав, до­бавил: — По­нять бы еще по­чему, ни­чего та­кого не пла­ниро­вал. — Судь­ба у те­бя та­кая: все де­лать пра­виль­но — сми­рись, — за­сыпая, про­бор­мо­тала она.