Прокажённый.

— Кого ты видишь? — подведя сопротивляющегося Тэхёна к зеркалу и развернув за плечи так, чтобы он увидел своё отражение, тихо, с еле уловимым дрожанием в голосе, спросил психотерапевт парня. — Прокажённого, — произнёс парнишка с обезображенным до неузнаваемости лицом, — урода, который вызывает лишь отвращение и страх окружающих людей. Лицо молодого человека спалило пламя, когда ровно год назад он спасал троих соседских малышей из пылающего здания. В тот роковой день, он, не задумываясь о себе, вбегал, ничем незащищённый, в горящий адским огнём соседский дом. Вытаскивал, одного за другим, задыхающихся от удушливого дыма ребятишек, с головой укутывая каждого в мокрое покрывало, чтобы не дай Бог не обгорели. Вытащил. Спас. Всех. Но вот сам... Пострадал. Ожоги на лице, оставленные пламенем, как плата за жизни спасённых детей, были настолько безобразны, что даже родной матери с трудом удавалось скрывать ужас при взгляде на родное, любимое, дитя. — Мальчик мой, это всего лишь оболочка, главное, что у тебя внутри. Ты добродушный и лишенный черствости человек, тебя любят за это и ценят, ты не урод, ты — человек! Ты должен принять себя таким и жить дальше, — развернув юношу к себе лицом и не отводя от него глаз, сказал доктор. — Но я не хочу такую оболочку, я хочу прежнюю, красивую. Ту, которая глаз радовала, влюбляла в себя, а не вызывала жуткие и отвратительные эмоции у окружающих, — простонал Тэ, отшатываясь от доктора и закрывая уродливое лицо дрожащими руками. — Я не могу так, мне плохо. Всё перевернулось в жизни парня, изменилось с того трагического дня. Друзья, любимая девушка были рядом, поддерживали и успокаивали Тэхёна на протяжении всего лечения в ожоговом центре. Они вселяли надежду в парня своим присутствием. Всё обойдется, ожоги заживут, а небольшие шрамы только украшают мужчин, ведь правда? Да, только если это не один большой шрам на всё лицо. Стоило снять бинты и обнажить реальную картину последствия пожара, как вся поддержка испарилась вместе с друзьями и любимой девушкой: слишком уродливое и обезображенное лицо предстало взору. Прокаженный до неузнаваемости, Тэхён никому зла не пожелал, простил предательство друзей и девушки, просто отпустил всех — они не виноваты в его уродстве. — Тэхён, ты жалеешь о своём героическом поступке? Скажи мне, только честно, если бы ты смог повернуть время вспять, ты бы бросился в охваченное огнём здание спасать детей, зная, какие ждут тебя последствия? — Я? Я не знаю доктор, — прошептал Тэхен. Слёзы хлынули с глаз парня, обжигающей струйкой, скатываясь по неровной, рубцовой коже щёк. — Я скучаю по прошлой жизни. Я каждую грёбаную ночь вижу себя, того, не изуродованного огнём парня, во снах. Просыпаюсь в холодном поту и трогаю, трогаю, это «мясо», — Тэ трясущимися руками стал тыкать в своё обезображенное лицо, не заботясь, что своими действиями травмирует тонкую, до конца не зажившую кожу. — Если бы я только мог вернуться, то... НЕТ! Мужчина средних лет, облаченный в белый халат, на мгновение представил себя на месте парня и содрогнулся. Выбор слишком сложный и мучительный. Психотерапевт не смог справиться со своими чувствами и чувствами паренька, он был вынужден передать пациента своему коллеге. Слишком больно и страшно смотреть на прокажённого пациента с доброй и лишенной черствости, после всего случившегося, души.