***
Битва шла уже какое-то время и шла, без ложной скромности, хорошо. Мне удалось похитить главный козырь Вишейта, душу его дочери, Вэйлин, и он был вынужден сражаться лично. Конечно, его атаки были крайне опасны, но, чтобы продолжить бой, он был вынужден все больше и больше подстраивать себя под реальность нашего поля боя или рисковать потерять все и быть отвергнутым моим сознанием. Огромный прогресс, учитывая, что в начале конфронтации себя вынужден был изменять я. Я все больше и больше восстанавливал контроль над своим разумом, и, как понимали мы оба, мой оппонент должен был выложить все свои козыри или признать поражение. — Ничто меня не остановит! — провозгласил Вишейт, буквально сметая меня бесконечным потоком злобы, скопленным им за долгие столетия, украденной жизненной силой миллионов собственных подданных, самой своей сутью. Я был почти что уничтожен на месте. Но в этой битве «почти что» не считалось, и теперь он был открыт. — Ты ошибаешься, Валкорион. Склонись пред драконом Закуула! — прокричал я кодовую фразу, по которой у Вейлин срабатывали закладки на абсолютное подчинение. Вот только теперь такие же закладки были у императора — просто потому, что я так захотел. Вишейт слишком хорошо подстроился к нашему полю битвы — к моему разуму. И теперь я контролировал и его тоже. — Нет… Это работает только против Вейлин! — Здесь властен я — и я решил: что годится для Вейлин, годится и для тебя. — Умно. — Склонись, отец. Склонись пред драконом Закуула! — присоединилась к нам Вейлин, с энтузиазмом расплачиваясь за все унижения ментального контроля. — Все окончено. Оставь его, — а вот и Арканн. Я всегда знал, что из совращенных джедаев получаются самые жестокие и отмороженные ситхи, а вот благодаря нему выяснилось, что верно и обратное: из темных адептов получаются на редкость правильные и занудные джедаи. Век живи, век учись. Однако чего-то этой сцене семейного воссоединения явно не хватало. — Сенья. Вот теперь идеально. — Ты в последний раз отвернулся от семьи. Сенья была отличной иллюстрацией того, что нет гнева, подобного гневу отвергнутой женщины, а в сочетании с разыгравшимися материнскими инстинктами это просто-таки смертельно опасная комбинация. Что Сенья моментально и доказала. Световым мечом. По морде. — Я бессмертный Император. Вам не победить меня, — напыщенная фраза Вишейта плохо вязалась с его прямо-таки обиженной интонацией. Впрочем, не мне его винить — если бы мне тыкали световым мечом в лицо, а я не мог ответить, я бы тоже звучал неадекватно. — Раньше или позже, смерть все равно настигла бы тебя, — произнес я. Не в моих правилах разрушать столь мелодраматичные сцены, раз уж все остальные участники настаивали. — Супруг, — в голосе Сеньи звучат боль и грусть от разрушенной мечты о простом семейном счастье. — Отец, — сожаление с легким привкусом понимания и примирения. Я безумно надеялся, что Арканн не станет в последний момент разглагольствовать о каком-нибудь дурацком искуплении. — Монстр! — желчь, ненависть, мстительность. На Вейлин всегда можно положиться. — Дай своей семье то, чего они заслуживают, — ну и позволь мне хорошо выглядеть в глазах могущественнейших из моих вассалов. Естественно, вторую часть моей мысли вслух я не произносил. — У Бога не может быть семьи. Прежде чем я удостоил вас своим присутствием, вы были лишь комками грязи, тонущими в хаосе пустоты, — давай, Вишейт, усиливай мою позицию, продолжай демонстрировать свое неприкрытое презрение к тем, кто считал тебя своим родичем. И, Сила побери, сколько все-таки пафоса. — А ты, одинокий ситх, раздувшийся от краденой силы. Я выковал из тебя создание, достойное Вечного трона. Без меня ты — ничто, — а вот это было обидно. Стоп, он что, сознательно провоцирует нас? Но зачем? — Нет, Валкорион, это ты нуждался во мне. Теперь ты остался один, и никто не защитит тебя от давно заслуженной кары! Пока я нес этот высокопарный бред, мой разум обшаривал самые отдаленные уголки моего сознания. Весьма странное и неприятное ощущение, но догадка, пришедшая ко мне в голову, была еще неприятней. — Вспомни обо мне, когда твой Альянс обратится в пепел. Будь ты проклят, Вишейт. Будь ты трижды проклят! Он снова каким-то образом разделил свою сущность и сейчас старательно сращивал фрагменты своей души с моей. Если я дам ему закончить, они станут неотделимы и неотличимы от меня — до поры до времени. Так он сможет годами, а то и столетиями ждать одного-единственного момента моей слабости, и я ничего не смогу с этим поделать, однажды я просто стану им. Если, конечно, не предпринять радикальных мер прямо сейчас и не воспользоваться опытом Лорда Драмата. Скорее всего, мне даже не придется сжигать себя целиком. Скорее всего. — Изыди! — прокричал я, вкладывая в этот крик всю свою ненависть и боль. Ненависть к безумному императору, оставившему свою империю в час нужды. Будь ты проклят за смерть Марра. Будь ты проклят за идиотизм Малгуса. Будь ты проклят за боль от плети надсмотрщика на моей шкуре. Будь ты проклят, Вишейт! БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ! А потом меня не стало.***
Что ж, вот как все закончилось. Из положительного: мой безумный фокус явно удался, иначе бы я сейчас об этом не задумывался. Из отрицательного же… Усилием воли я поднес крышку саркофага к своим глазам. И надпись на ней подтвердила худшие мои подозрения. «Здесь покоится дух Дарта Империуса, лорда Дома Каллиг, наследника Тулака Хорда, Темного Владыки Древних Знаний, сокрушителя Вечной Империи, командующего Вечного Альянса, Повелителя Духов, Бархатной Перчатки Империи Ситхов. Горе тому, кто нарушит его покой!» Так и есть, это моя собственная гробница, а я — призрак силы, вселившийся в чье-то тело. Охрененно.