everything is right - все правильно

      Гермиона смотрела очень сосредоточенно на конспекты, которые принадлежали Драко Малфою, держа их в руках. Девушке было невозможно понять всерьёз сокурсник или ради веселья затеял совершить добродетель. Но не смотря на все предрассудки, она переписала все слово в слово еще вчера, задержавшись после закрытия библиотеки. Грейнджер с трудом переключила свое внимание на Гарри и Рона, которые устроились на один стол впереди.       Теплица под номером семь, для класса травологии, содержала наиболее опасные растения. По периметру прямоугольной теплицы расположились сколоченные, будто бы наспех, подставки под любимчиков Помоны Стебель. В центре располагалась колонна из парт, за которыми могли работать трое. Как только Невилл Долгопупс вошёл в теплицу, успев увернуться от укуса Ядовитой Тентакулы, которая из пятой теплицы перекочевала в теплицу, где уживаются самые ядовитые и наиболее опасные растения, Гарри и Рон подозвали его присоединиться к выполнению первой лабораторной работы. Профессор Стебель все так же разрешала ругаться, если какая-то рассада покалечит учеников. Цапень сидел и скручивал свои гибкие побеги, стараясь задеть кончиком плечо Гермионы: был бы еще один повод подраться или исцарапать кого-нибудь.       Сокурсники лениво заполняли свободные места, дожидаясь начала первого урока. Два часа травологии не казались Грейнджер очень интересным время провождением. Невилл обернулся к девушке и положил перед ней на стол новую книгу, о которой просил у профессора Стебель. «Мир трав ₪» находился в запретной секции, Гермиона знала об этом точно, ведь она не раз бросала на эту книги взгляд. Поблагодарив сокурсника, девушка снова сжала руками конспекты Драко Малфоя и опустила глаза в пол. Рядом кто-то бросил свою сумку и устроился ждать прихода профессора. Девушке было все равно с кем работать на занятии, если выбор между друзьями и кем-либо еще давно уже не стоял. Гарри и Рон давно перестали выбирать её.       — Помогло? — девушка подняла глаза, наполненные злостью и разочарованием. — Выглядишь хуже, чем обычно.       Гермиона пихнула в руки Драко конспекты, надавив скрученными бумагами на солнечное сплетение парня. Девушка хотела оторвать ему голову за то, что он снова находился рядом, за то, что снова разговаривал с ней. Этой ночью Малфой спал очень плохо. Сначала ему приснилось, что он снова и снова принимал метку, так как кожа отчаянно отвергала чернила. Затем Драко видел сновидение о том, что в главном холле Малфой-мэнора проходит поминальный вечер по его матери. Шутить совсем не хотелось, а тем более шутить с Грейнджер. Её взгляд раздражал сегодня настолько, насколько это было возможно, но она и сама была на взводе. Цапень поддел колючкой своего побега рукав мантии девушки.       — Да что же это! — Гермиона сделала шаг вперед, в то время как Драко выставил перед собой волшебную палочку, защищая спину девушки.       Пень недовольно заскрипел, но побеги прибрал, защищая назревающие зеленые семена, которые переливались на свету мутным молочным цветом. Дверь теплицы хлопнула, и профессор Стебель заняла свое место перед первой партой. Женщина цокнула языком и покачала головой, указывая Драко Малфою опустить палочку. Молодые люди отодвинулись друг от друга, предпочитая не обращать внимание на инцидент.       К обеду прибыли почтовые совы. Они влетели в окна, громко крича, наворачивая по несколько кругов под потолком. В Большом зале стоял непрерываемый гул. Всем ученикам Дамблдора доставили более трёх писем, Гарри — восемь, Рону — пять. Гермиона с жадностью смотрела, как сокурсники разрывают конверты и пакеты. Грейнджер надеялась, что родители напишут хоть пару строк, но, видимо, они были все еще обижены на неё за заклятие забвения. Над столом промчалась черная птица: огромный филин хлопал крыльями, испепеляя взглядом Гермиону. Девушка вытянула правую руку вперед, снова уступая пернатому почтальону. Филин сел на руку, выкинув из клюва большой пакет с письмами рядом, а затем перебрался на хрупкое плечо и довольно закатил глаза.       — Почему сова Малфоя приносит твою почту? — Рон вытаращил глаза и сильно сжал кулаки.       — Это филин. Не наблюдал за тобой плохого зрения, ведь очки носит Поттер, а не ты, — Драко Малфой обошёл половину стола и встал за спиной Гермионы, запустив свои пальцы в перья фамильной птицы. — Ну и чем ты его подкармливаешь, раз он ради такого носит тебе пачки писем от поклонников? А?       Девушка укусила от нервов нижнюю губу и разозлилась. Она знала, что Драко смотрел на неё. Она знала, что все смотрели на неё. Особенно смотрел Рон. Филин повернул голову и зацепил клювом прядь каштановых волос Грейнджер, помялся лапами по её плечу, впиваясь длинными когтями в кожу. «Мрак, сюда, мой хороший…» — Гермиона надломила свой хлебец, оставшийся нетронутым с самого начала обеда, закинула руку за голову, ожидая, когда птица примет угощение. Малфой по-хозяйски открыл пакет с письмами и начал сортировать, откладывая ровной стопкой свои письма и пренебрежительно бросая остальные, адресованные девушке, прямо перед её носом. Перед тем, как вылететь через окно Большого Зала в совятню, Мрак ударил клювом Драко по запястью.       — Ты не могла бы больше никогда не брать чужое? — Малфой был на взводе, а это не могло не остаться незамеченным. Гермиона вскочила с места, собирая в охапку свои письма.       — Я ни о чем не просила твою птицу! — очень тихо сказала Гермиона, покосившись поверх голов сокурсников в сторону преподавательского стола. — И если он согласился мне помочь, то это говорит только о том, что помогать тебе ему не нравится, — девушка приблизилась к лицу Драко. — Чёртов Малфой.       За Гермионой из-за дамблдорского стола вышел Рон. До Южной башни они шли молча, бросая друг на друга обиженные взгляды. Уизли за то, что Гермиона от него отдалилась. Впрочем, девушка расстраивалась по той же причине. Парень остановил Гермиону только тогда, когда они дошли до портрета. «Он всегда медлит» — вспыхнуло в голове дамблдорки, которая с нескрываемым раздражением задрала нос к верху, показывая, что её ничто не задевает.       — Гермиона, ты не думаешь, что нам стоит поговорить? — девушка лишь кивнула, продолжая внимательно слушать собеседника. Если бы она открыла рот, то непременно бы выругалась и вспылила. — Что с нами происходит? Ты с самого прибытия сама не своя. И еще этот… сова Малфоя…       — Это филин, — сквозь зубы, скорее себе под нос, пробубнила девушка.       — Это неважно! — ядовито отозвался рыжий парень и сложил руки на груди, принимая защитную позу. — Мы вообще встречаемся или как? Дин все еще болтает о том, что ты с Малфоем находишься в тёплых отношениях. И мне кажется, что так и есть, потому что наши теплые отношения уже не теплые! Он — пожиратель! И тебя я вижу с ним чаще, чем со мной.       — Здорово, — Грейнджер выдыхает. — Очень и очень здорово слышать, насколько сильно ты мне доверяешь. Ты обвиняешь меня в романтических отношениях, какая глупость, со слизеринцем? — девушка крепко сжала пальцами стопку писем и набрала побольше воздуха в лёгких, будто бы тонула. — Вы даже не позаботились о том, чтобы на тот банкет я пошла не с Малфоем! То, что говорит Дин, является ложью. Я просто извинилась за то, что обездвижила его в порыве гнева, и Малфой принял извинения. И вчера он, как настоящий друг, дал мне свои конспекты, чтобы я смогла подготовиться к урокам. А ты, ты даже не подумал о том, что мне нужна помо… — на последнем слове Гермиона всхлипнула и опустила голову.       — Только не лей слёзы, Гермиона. Желание разговаривать, пока ты плачешь, пропадает, — Рон скривил губы, рассматривая свою девушку.       При приглушенном свете, который отбрасывали одинокие факелы на стенах башни, каштановые волосы отдавали рыжим. Рон Уизли с умилением отметил, как над бровью отпечаталась капля чернил, совсем крошечная, чтобы ее стирать. «Замечательная», но не родная.       В памяти Гермионы всплыл одинокий поцелуй в Тайной комнате, будто это было так давно, что нежность от воспоминаний больше не грела душу, а только раздражала. Рон Уизли сделал шаг вперед, положив свои руки на плечи девушки, удерживая её на месте. Девушка давно перестала чувствовать головокружительное опьянение, а непреодолимое желание быть рядом с каждым мигом уменьшалось. Ей запрещали плакать, потому что слезы ему не нравятся. Если бы Гермиону спросили прямо сейчас, что она чувствует, то она бы с решительностью ответила: «Пустоту».       — Мы все еще такие же друзья, Гермиона. С первого курса, — девушка повела плечами и сделала шаг назад, стараясь избавиться от прикосновений Уизли.       — Нет, Рон, — отрезала Гермиона и быстро оглянулась по сторонам. На лестнице все еще никого не было, к счастью. — Мы перестали быть друзьями, как только я стала твоей девушкой. Этот разговор должен был случиться, так что мы только оттягивали неизбежное. Мне нужны друзья, Рон, а не парень и его лучший друг, как ты не понимаешь… Я вас очень люблю, но увлеченность войной меня больше не прельщает, прости.       — Что ты такое говоришь? Не понимаю, к чему ты ведешь?       — Я хочу сказать о том, что мне нужен перерыв, чтобы привыкнуть к жизни без постоянной опасности, и было бы здорово, если вы тоже попытаетесь это сделать, — уголки губ подрагивали. — Числа двенадцатого, в субботу, сходим в «Три метлы» втроем: я, ты и Гарри. Мы отдохнём друг от друга за это время и…       «Всё будет, как прежде»       — Это через целую неделю! Собралась нас избегать? Что ты творишь?       — Скорее игнорировать по многим вопросам, — уклончиво заметила Гермиона. — Мне так будет лучше, и я надеюсь на твое понимание.       Раздраженный, но по-прежнему уверенный в своей правоте, Рон развернулся к лестнице и удалился, оставляя Гермиону рядом с портретом Подрика. «Юная Роза» — прошептала девушка и, не поднимая глаза, зашла в гостиную. На доске объявлений был прикреплен большой лист пергамента, на котором красовались оценки за проделанную работу на уроке зельеварения. Высший балл достался паре Гермионы и Дина, а также паре Драко и Милисенты.       Времени перерыва хватило на то, чтобы не только прочитать письма, но и ответить на них. Среди полученных писем — ни одного от родителей. Конечно же, ей писала Молли Уизли, мама молодого человека, беспокоясь о самочувствии и психологическом здоровье Рона. Зная с какой охотой и рвением Рональд отвечал на письма родителей, миссис Уизли решила писать Гермионе, которая не умела отказывать и всегда поддерживала разговор. Но ни одного вопроса о Гарри или о ней.       Грейнджер понимала, что не должна требовать к себе внимания, не должна просить сочувствия или сопереживания, ведь вокруг нее находились люди и семьи, которым пришлось куда хуже. Её семья осталась живой, целой, не тронутой войной.       Письма от Кэти Бэлл и Оливера Вуда содержали поздравления с началом учебного года и, конечно же, вопросы про обстановку в Хогвартсе, но даже этому Гермиона была искренне рада.       Гермиона решила, что обижаться на Рона и Гарри было бессмысленно. Но она была больше не в состоянии выслушивать их бесконечные речи о заговорах слизеринцев или о войне — такой, какой она была или какой могла бы стать, если бы не некоторые обстоятельства. Гарри понял сразу, как только увидел Гермиону Грейнджер на последнем часе трансфигурации: Уизли сказал ей что-то ужасное, потому что красные уши друга и заплаканные глаза его девушки выдавали их сразу.       Амос Диггори мог смотреть в глаза студентам не более пяти секунд. Целых два часа преподаватель зачитывал выдержки из учебника, отмечая насколько важно быть сосредоточенным при исполнении волшебства. Радовало одно: все заклинания были вербальными и не требовали непосильной работы. Последние полчаса занятия мистер Диггори предложил попрактиковаться работать в паре, заметив, что выбранное им заклинание очень редко срабатывает.       «Опасности нет, я буду рядом,» — подбадривал весь класс отец Седрика: «Самых смелых прошу в середину класса.»       Гермиона выхватила из кармана волшебную палочку направила прямо в лицо Малфою. Все замерли, классу разнеслось эхо от громкого хлопка двери. Драко смотрел девушке прямо в глаза, ожидая её шага, но она не торопилась. Драко Малфой кивнул и закрыл глаза. Громогласное заклинание «Витем Эксперавит*» породило синий луч, который вырвался из конца палочки и ударил Драко в лоб. Малфой поднял ладони к лицу и ахнул: через них можно было разглядеть глупое лицо Грейнджер, которая уже поддалась вперед, чтобы проверить сработало ли заклинание.       — Прекрасно, мисс Грейнджер, — Амос Диггори ликовал, обходя призрак Драко Малфоя, который тут же оказался под прицелом палочки преподавателя. — Репарифарго! Вот и все, мистер Малфой, вы снова в порядке, — Драко кивнул и отошёл в сторону. Вызваться первым, чтобы стать подопытным кроликом, было самым глупым решением за всю его жизнь. К тому же опыты проводила Грейнджер. — Удивлен, что получилось с первого раза, однако это говорит только о том, что вы, Драко, либо не ожидали нападения, что вряд ли, либо очень сильно доверяете своей сокурснице.       Класс загоготал, срывая лекцию.       «Скорее мне просто уже все равно, что со мной будет» — подумалось Драко.