Кровавые розы любви. Пенталогия

Пролог 25 июня 1990 г. Глубокая ночь. В небе светит яркая луна, озаряя Пусан мягким таинственным светом. На улицах города – ни души, только беспризорные собаки рыщут в поисках кормёжки. Люди спят, кроме семьи, живущей на окраине. В столь поздний час в доме горел свет, окна были приоткрыты. Вдруг оттуда, пронзая ночную тишину, донёсся вскрик. Три женщины в возрасте от сорока до шестидесяти пяти обступили кровать, на которой лежала молодая девушка, бледная и вся в поту. Точнее, только две из них. Третья металась по комнате, рыдая и заламывая руки. Остальные даже не замечали её, обратив всё своё внимание на девушку. С первого взгляда было понятно, что она беременна и вот-вот родит. Дышала с трудом и была в полубессознательном состоянии. Прошло довольно много времени, но дело не двигалось с места. Рядом с кроватью, на полу, лежала кучка окровавленных простыней и полотенец. Громко вскрикнув, девушка согнулась пополам. Старшая из женщин вытерла пот с её лба и, хмуро воззрившись на среднюю, с тревогой в голосе произнесла: - Ты в скорую помощь звонила? - Да звонила! – воскликнула та, подавая новые полотенца и простынь, - толку-то никакого! Сказали: “Ждите”, а уже час прошёл! Дай Бог, чтоб вообще приехали, а то… - Всё, хватит, - одёрнула её старшая, - ты вместо того, чтобы рассуждать, помогла бы лучше! У нас времени мало, пока скорая помощь приедет, она помереть может… - на последних словах раздался, что ни на есть настоящий вой. Резко обернувшись, старшая подошла к женщине, которая уже не металась по комнате, а сидела на полу, и отвесила ей звонкую пощёчину: - Анна, прекрати выть! От того, что ты воешь, ничего не изменится, только беду накликаешь. А ну соберись! Ты нужна своей дочери! - Бедная моя девочка! – причитала Анна, рыдая на полу, - зачем ей эта мука!? Я же говорила ей: “Не связывайся с ним! Ничего хорошего из этого не выйдет!”, но разве она меня послушала!? И вот результат: она страдает, а он неизвестно где находится. Даже не приехал ни разу, а говорил, что любит. Не любит он её! - Замолчи! Не смей так говорить! Парень любил, любит и будет её любить! Он приедет, обязательно приедет. - Бедная моя девочка! – снова начала причитать Анна, и тут старшая не выдержала. Подойдя к матери несчастной девушки, она резко опустила свою ладонь ребром ей на шею, от чего та сразу отключилась. Средняя с испугом посмотрела на старшую: - ЁнЛин, ты с ума сошла!? А вдруг ты её убила!? - Да не убила я её, Ракель, успокойся. Просто временно вывела из строя. Она своими причитаниями только мешает. Так, давай помоги мне. Марина должна родить, иначе я по гроб жизни себе не прощу, если она умрёт. И ЁнЛин вернулась к девушке, лицо которой уже стало почти восковым. Осторожно приподняв её, ЁнЛин спросила: - Марина, девочка, ты меня слышишь? Если слышишь, сожми мою руку. Хорошо, просто замечательно, - обрадовано произнесла она, когда девушка слабо, но сжала её руку, - деточка, слушай меня. Ты должна постараться тужиться сильнее. - Не могу, - голос Марины был еле слышен. - Нужно, девочка, нужно. Иначе ты умрёшь, а вместе с тобой и ребёнок. Ты же этого не хочешь? - Нет. - Тогда нужно попробовать. - А он… приехал? - Нет пока, но я уверена, что приедет. Так, а теперь попробуем ещё раз. Тужься! Марина с криком снова согнулась пополам. ЁнЛин крикнула Ракель: - Не стой как истукан! Помогай! Ракель проворно встала между ног девушки. Подняв рубашку, она вскрикнула: - Показалась головка ребёнка! - Марина, слышишь!? Показалась головка! Давай ещё разок, тужься! Девушка опять согнулась, чуть не коснувшись лбом коленей. Женщины подбадривали её, говоря ласковые слова. Спустя пятнадцать минут, с громким последним воплем, Марина родила. Раздался плач, и Ракель радостно воскликнула: - Это девочка! Но Марина, измученная родами и провалившаяся в глубокий сон, её не слышала. ЁнЛин и Ракель стали обмывать и пеленать ребёнка. Едва они успели это сделать, как вдруг в ясном безоблачном ночном небе сверкнула молния, вслед за которой раздался такой оглушительный раскат грома, что обе женщины упали на пол вместе с ребёнком, а дом содрогнулся до самого фундамента. Ракель вскрикнула: - Господи спаси! Ещё одна молния, ещё один раскат грома, и посреди комнаты в яркой ослепительной вспышке белого света материализовались две высокие фигуры в чёрных плащах с капюшонами. Плащи!? Может быть, это актёры? Ведь в 21 веке так никто не одевается. Но эти фигуры оказались обычными людьми (хотя как посмотреть) и женского пола. Когда свет немного угас, они скинули с головы капюшоны, и перед Ракелью и ЁнЛин предстали две женщины, одна помоложе, другая постарше. Та, что помоложе, была очень красива: стройный стан; длинные густые волосы цвета вороного крыла; красиво очерченные скулы, прямой аристократический нос и слегка зауженные в уголках глаза необычного медного оттенка. Но самой странной казалась её кожа. Она как будто светилась изнутри и была очень бледной, почти белой. Другая женщина оказалась намного старше, и видно было сразу, что ей не один десяток лет. Очевидно, первая была благородного происхождения, но относилась ко второй с глубочайшим почтением. Едва свет полностью угас, она спросила пожилую женщину: - Многоуважаемая ЦиньЯнь, вы нормально себя чувствуете? - Да, вполне. Но всё равно такие путешествия мне больше не по силам, - ответила ЦиньЯнь. - Прошу прощения, но у меня не было другого выхода. Я должна была успеть. Повернувшись к Ракель и ЁнЛин, молодая женщина спросила: - Это вы помогали появиться на свет моей внучке? Я – Камилла Фаркаш-Ли. ЁнЛин на полу побледнела. В отличие от Ракель, она узнала эту даму. Откашлявшись и заикаясь, ЁнЛин произнесла: - Ддддда. - Благодарю вас за помощь. Вы не представляете себе, как мне дорога эта девочка и её мать. Моя семья уничтожена, я последняя. После меня останется только моя внучка, и я не хочу, чтобы она знала те беды, которые знали её отец и бабушка. Не могу этого допустить… - с этими словами она махнула рукой, и к ней немедленно подошла ЦиньЯнь. Протянув руки к ребёнку, она сказала насмерть перепуганным женщинам: - Дайте мне ребёнка. Обещаю, ней ничего не случится. Я просто взгляну на её будущее. Те не слишком уверенно, но отдали девочку старухе. Та взяла её и прикоснулась рукой к её лбу, закрыв глаза. Через двадцать минут она открыла их и произнесла, обращаясь к своей хозяйке: - Эта девочка родилась смертной, но в её крови есть ваша кровь, поэтому она не является полностью человеком. Она – дампир. У неё огромные магические способности, и чем старше она будет, тем сильнее они будут проявляться… - тут она вдруг замолчала. - Что вы молчите!? Прошу вас, продолжайте! – мадам Фаркаш-Ли в нетерпении схватила ЦиньЯнь за руку. - Из-за этого на неё будет охотиться Шерман, но с какой целью, неизвестно, - продолжила, глядя в пол, ясновидящая, - ещё я видела прекрасного юношу, который станет её единственной любовью. Но будет ли эта любовь счастливой, мне не ведомо, - ЦиньЯнь умолкла. Камилла прижала руку ко рту. Оправившись от потрясения, еле слышно прошептала: - Ты уверена? - Да, госпожа. Камилла подошла к ней и забрала ребёнка из её рук. Покачивая малышку, она с любовью произнесла: - Моя крошка! Я, как и твой покойный отец КванДжин, очень тебя люблю. Но ты этого никогда не узнаешь… - от едва сдерживаемых слёз её голос прервался, - к сожалению, я не увижу, какой ты вырастишь, но сделаю всё, что в моих силах, чтобы тебя защитить. И ты никогда не узнаешь, кем ты являешься.…Так будет лучше для тебя, моя маленькая Кира. Прощай! Будь счастлива! – она повернулась к женщинам, и те увидели, что её глаза полны слёз. Отдав им девочку, Камилла сказала: - Передайте матери девочки, что мой сын её очень любил и умер с её именем на губах. - Он…умер!!!??? – ЁнЛин была в шоке. - Да, три недели назад. У меня к вам огромная просьба, - наклонившись к ним, произнесла Камилла, - расскажите всё, что здесь услышали, жене моего сына. Пусть она держит в тайне от девочки её происхождение. Кира не должна знать о семье своего отца ничего! Ничего, понятно? Завтра сюда приедет друг моего сына и мой верный помощник, ХёнКван. Он будет оберегать семью моего сына. Вы сможете это сделать? - Дддда, конечно. - Спасибо вам за всё! Прощайте. Поцеловав напоследок внучку, Камилла и ЦиньЯнь исчезли. Повисла гнетущая тишина. Сидящая на полу Ракель первой подала голос: - Я ни черта не понимаю! О чём она и эта старуха только что говорили!? - Ох, Ракель, лучше тебе этого не знать, - с дрожью в голосе ответила ЁнЛин. Во дворе послышался шум: приехала скорая помощь. Женщины поднялись с пола, уложили ребёнка рядом с матерью и пошли встречать врачей. А лежащая на кровати малышка спала и не подозревала о том, кем является, и какая судьба ей уготована…