Прекрасное создание.

      В Магнолии наступил полдень. Все горожане были заняты своими делами: кто-то обедал, кто-то продолжал работать, забыв об отдыхе, кто-то закупался на рынке, желая порадовать домашних чем-нибудь вкусненьким или себя любимую новым платьем. По улицам бегали дети разных возрастов, играя кто во что горазд, и лишь одно заставляло людей испытывать тревогу. Здание сильнейшей магической гильдии Фиора «Хвост феи» не ходило ходуном, как это обычно бывает, из него не слышны были крики и никто/ничто не вылетало. В общем, вокруг гильдии стояла такая тишина, как будто все волшебники, состоящие в ней, вымерли.       Никто не знал, что волноваться не стоит, ведь все были живы, здоровы и, аллилуйя, находились в этом мире, а не где-нибудь в Эдоласе. В гильдии же было не так шумно потому, что все маги в недоумении и глубочайшем шоке, прислонились к двери кабинета мастера, из-за которой под аккомпанемент ревущего младенца были слышны ругань Полюшки, голос Макарова и неистовый ор мага молнии. Все пытались понять, что за хрень произошла. А в кабинете мастера, тем временем, шла чуть ли не Третья Торговая Война*. — Лексусочег, ну что ты упрямишься? Это не страшно. – Заискивающе проговорил Макаров. — Я сказал нет, значит, нет! Все! Я пошел. – Рявкнул Лексус. — Да есть у тебя совесть или нет, мальчишка?! – Вспылила Полюшка. – Доверила бы я тебе ребенка, будь у нас выбор, но она же только у тебя на руках не плачет! — И что?! — Лексусек, ну успокойся. — Возьми, ребенка. У нее от такого плача опять температура поднимется. Вон уже лицо красное, а я только-только жар сбила.       Наверное, после того, как целительница спокойно, но так, чтобы все испугались, это проговорила, Лексус должен был согласится, но… — Нет. — Так, ты ее в гильдию принес, ты за нее и отвечай! — Полюшка, ты тоже не кипятись – Вставил свои пять копеек Макаров, которого, в принципе, никто сейчас не слушал. — Да не буду я ее брать! – Проорал Лексус, после чего ребенок разревелся еще громче. – Блядь, да я лучше бы, чем вот это вот все слушать, сейчас сам рожал.       Представив невероятную картину пастелью с названием: «Роды Лексуса Дреяра», кто-то пошатнулся, от чего хрупкая инсталляция из человеческих тел за дверью рухнула в мгновении ока, создав дичайший грохот. Конечно же, злой, как собака, Лексус, который уже с трудом удерживал рвущуюся наружу ярость, тут же сорвал несчастную дверь с петель и, одарив всех зловещим оскалом, запустил в зевак пару молний. Ему сразу дышать легче стало, а гильдия немедля принялась за свою ежедневную возню. Горожане, к слову, услышав ругань, вопли и узрев, пролетающих время от времени людей и трусы Грея, наконец, выдохнули с облегчением.       Поставив дверь на место, драгонслеер присел рядом с Леви, которая все время пока Лексус с Полюшкой орали друг на друга, молча держала на руках плачущую восьмимесячную девочку. Ребенок, увидев Дреяра-младшего, мгновенно успокоился, лучезарно улыбнулся практически беззубым ртом и потянул маленькие, пухлые ручки навстречу мужчине. — Что лыбишься, дура? На кой черт, ты на задания класса S поперлась? – Грубо спросил Лексус и получил в ответ не то смех, не то кряхтение. — Лексус. – Серьезно обратившись к внуку, начал Макаров. — Мучается девчонка, возьми ее к себе. — Не могу я, дед. Боюсь. – Едва слышно выдавил из себя Лексус, заливаясь краской, ведь двое из присутствующих не слышали от него слово «боюсь» даже тогда, когда он не то, что под стол пешком, а просто не ходил. – Что уставились?! Да, боюсь, черт возьми! Я даже не знаю, как ее взять, а вы: «Бери, внучек, заботься». Ахуеть просто!       А ребенок тем временем схватил младшего Дреяра за палец, и быстренько потащил его в рот, пока не забрали. — Вот нафиг она это делает? — Маленькие дети все тащат в рот. Да, хорошая моя? – Засюсюкал Макаров, взяв пухленькую девчушку на руки. Однако как только она потеряла из вида Лексуса, тут же разрыдалась так громко, что Макаров, морщась от сыплющейся на лысину штукатурки, невольно подпрыгнул, и сам что есть мочи заорал. — Забирай! Забирай ее скорее! – Буквально впихивая малышку в руки опешившего парня. Крик вмиг прекратился, и все вздохнули спокойно. Все, кроме Лексуса, который держал, девочку словно Рафики* Симбу, опасливо глядя на забавно дергающиеся в воздухе толстенькие ножки. — Ч-чееерт!..— Проревел маг молнии. — Ну вот, и все дела! – Воскликнула Полюшка. – А теперь к телу поближе ее. Руку-то подставь, она же упадет. Да не за спину, а под попу ее держи! И придерживай: она тебе не барышня, а ребенок. Упадет, что делать будешь?! Нууу, аккуратнее с ручищами своими! Что ты, как в первый раз ребенка на руки взял? —А что не в первый, что ли?! – Отчаянно завопил Лексус, напугав всех, кроме девочки, которую заинтересовал мягкий, вкусный мех на шубе мужчины. — Ну, ты же ее сюда как-то принес. И даже в молнию обратился, хотя всего пару раз такое заклинание использовал*. – Начала возмущаться целительница. — Это был экстренный случай: он не счита… Не понял. Она что?.. – Да именно это она и делала, нагло смотря прямо в глаза громовержцу, который мог ее сейчас одной рукой прихлопнуть. – Да чтоб тебя! Шубу-то за что обслюнявила?! Леви, забери, пока я ее не пришиб! Черт, Леви, где ты, мать твою! — Й-я здесь. Вот, я записала тебе всю необходимую информацию по уходу за детьми, и Альзак с Биской передали кое-какие вещи и эту штуку. Сказали, очень нужная вещь. – Робко проговорила Леви, протягивая Лексусу кучу листов, очки для быстрого чтения, мешок с вещами и странного вида конструкцию. — И нахера это? Что это вообще? – Конструкция не внушала мужчине никакого доверия. — Это кенгурушка*. Она одевается как рюкзак, только лямками назад, а ребенка садишь сюда. Так он не будет мешать делами заниматься и всегда при тебе. — Черт! — Внучек, ну так получилось, выру… — Ни слова больше. – Перебил деда Лексус. — Я присмотрю за этой пигалицей, но потом… Я не желаю пересекаться с ней где бы то ни было. И мне плевать, как вы будете это осуществлять.       Посадив в кенгурушку малышку, активно мусолившую рукав его шубы, Лексус вышел за дверь, которая теперь просто валялась на полу, потому что что-что, а снимать двери с петель громовой парень, как и все в гильдии, умел на профессиональном уровне.       Спустившись на первый этаж, маг молнии, чтобы не спалить все к чертям, старался не обращать внимания на внезапно притихших согильдийцев. Но на выходе из гильдии Лексус столкнулся с Громовержцами, которые только что вернулись с задания и не знали о случившимся. Разумеется, увидев предводителя с ребенком в странной сумке, зная при этом его любвеобильность, они подумали… То, что подумали. — Ох, так на тебя похожа! – Восхищенно воскликнула Эвергрин. — Я говорил тебе, что надо предохраняться. – Разведя руки в стороны и помотав головой, изрек, Бикслоу. — Спокойно, Лексус, никто ничего не докажет! – Разгорячился Фрид.       Могло ли сегодня еще что-то ошарашить Дреяра-младшего? Да, не просто ж так задергался правый глаз (самоконтроль грозился уйти в долгосрочный отпуск). Вымученно вздохнув, драгонслеер, приложив левую ладонь ко лбу, выставил правую руку указательным пальцем вверх, призывая раскрывших было рты Громовержцев к молчанию. — Первое: эта бестолочь на меня не похожа, она вообще не мой ребенок. Второе: я предохраняюсь всегда. И третье: сделайте так, чтобы я вас не видел и не слышал суток двое. Всех касается! — Проорал блондин и покинул гильдию.       По дороге домой он ловил на себе хренову тучу взглядов умиляющихся людей, которых хотелось садануть током. А эта, внезапно свалившаяся на голову казявка, слюнявила уже второй рукав его шубы. Лексус десять раз пожалел, что вернулся в гильдию, сто раз, что взялся за это задание и тысячу, что заклинание, которое предназначалось ему, попало в Люси.       Глупая блондинка в разгар битвы появилась из ниоткуда и закрыла парня собой, когда в того полетел переливающийся лиловым светом шар. Лексус увидел это краем глаза, и сразу же почувствовал, как подкосились ноги. От удара Люси швырнуло на него с такой силой, что парень просто не смог устоять. Доля секунды — и рядом с ним лежит младенец, даже отдаленно не напоминающий взрослую Хартфелию, а маг, которого Лексус должен был предоставить совету, хохоча, тает в зеленой дымке. Осознание того, что он провалил задание, пришло намного позже, потому что у Люси — по запаху это была именно она — начала резко повышаться температура, и девочка часто-часто дышала, краснея все больше и больше. Ей было плохо. Ей нужна была помощь.       Как назло, целителей для волшебников в деревушке, близ которой проходило задание, не оказалось. Помочь девочке было некому. Зато был врач, который с унылым видом сообщил, что если срочно не сбить температуру, то ребенок просто-напросто сгорит в ближайшие два часа.       Решение пришло сразу. Поэтому, потратив кучу магических сил на перенос себя и Люси в Магнолию при помощи молнии, Лексус спустя десять минут бледный, с полными ужаса глазами, обливаясь холодным потом, стоял с ребенком в трясущихся руках на пороге дома Полюшки. Та не растерялась, и быстро помогла девчушке. Однако для этого при помощи магического кристалла, пришлось забрать у нее всю волшебную силу. Оказалось, что крошечное тельце просто не вмещало такую мощь. «Мощь» — усмехнулся про себя Лексус, к тому времени уже пришедший в норму.       В кабинете Макарова, куда они пришли сразу после того, как девочке стало лучше, подключилась МакГарден, оперативно отыскав информацию о том, что это за заклинание такое, и как с ним бороться. Леви долго и нудно говорила, что заклятие на самом деле не страшное, что Люси всего-навсего должна вырасти, что расти она будет быстро, что постепенно к девушке вернутся воспоминания, умения, навыки, знания и магия, что есть вероятность неравномерного развития* — типа, на вид нам пять, а мозгу нашему двадцать пять и наоборот. И еще, что Люси должна находиться как можно больше с человеком, к которому ее тянет, иначе ее восстановление может проходить долго и проблематично. А тянет ее к тому, кого она первого увидела после воздействия заклятия. Услышав конец рассказа Леви, Лексус понял, что, кажется, оказался в большооой жопе, а малышка, до этого мирно спавшая в руках Полюшки, начала плакать, полностью подтверждая догадку Дреяра.       Плутая в своих воспоминаниях о прошедшем дне, Лексус не заметил, как пришел домой. Заперев дверь (обычно он этого не делал, но сейчас в доме маленький ребенок, мало ли что), мужчина разулся и, кинув мимолетный взгляд на пустую прихожую, начал подниматься по деревянной лестнице на второй этаж.       Этот дом, который он купил сравнительно недавно, обошелся ему в кругленькую сумму. Но Лексусу было двадцать четыре, и его буйную голову, временами посещали мысли о семье, для которой он хотел именно такое жилье, поэтому о столь большой трате он не жалел.       Расположенный на окраине города на границе с лесом, коттедж был построен полностью из дерева, имел два этажа и мансарду*. Однако в таком большом доме Лексус хорошо обжил только первый этаж, где располагалась прихожая. С одной стороны от нее была кухня, а с другой — гостиная, санузел и мастерская со всевозможными инструментами (Лексус надеялся, что никто и никогда не узнает, что парень он рукастый, и вообще-то получает удовольствие от починки крыш, дверей, мебели и многого другого). На втором этаже была в порядке лишь одна комната, представляющая собой спальню. Что делать с остальными помещениями Лексус просто не знал, а до мансарды он и вовсе не добрался, искренне надеясь, что за закрытой дверью нет какой-нибудь мумии бабушки Деда Мороза или еще чего похуже.       Сев в позу лотоса в спальне, на свою широкую, высокую кровать с жестким матрацом и прочными ножками и усадив Люси перед собой, маг молнии решил, что с Хартфелией надо провести разъяснительную беседу. В конце концов в информации, которую Леви накидала, говорилось, что дети очень умные и все понимают... «Наверное, даже то, что не стоит соваться на сложные задания, если ты слабачка», – проворчал про себя Лексус. — Значит так, принцесса, заруби себе на носу: ломать ничего нельзя. Руками ничего трогать нельзя. Обоссышь мне кровать, отправлю спать на коврик, перед дверью. И главное… Слюнявить мои вещи и меня нельзя.       Люси мирно сидевшая на кровати и внимательно слушавшая все, что ей говорят, нахмурила бровки, и подползла поближе к мужчине. Затем встала, опираясь на него, на свои маленькие ножки и посмотрела ему в глаза так пронзительно, что Лексус подумал, вот оно то, о чем говорила Леви. Неравномерное развитие — в теле ребенка сознательный, взрослый человек, который кивнет, показав, что все понял, и жизнь не будет таким уж адом эти несколько месяцев. Но Люси притянула детскими, мягкими ручками зазевавшегося парня за лицо и обхватила маленьким, слюнявым ртом нос Дреяра, словно соску.       Через пару секунд птицы с ближайших к дому деревьев улетели прочь, напуганные отборным матом, перемешанным с детским, заливистым хохотом.