Вечер

Колотун, что мешал с самого утра нормально мыслить, наконец отпустил. Совершенно не воспринимается мозгом тот факт, что они с Александром только что подали заявление в ЗАГС и даже чуть не разругались из-за даты свадьбы. В итоге, никого не стесняясь, он впился в её губы, затыкая, обезоруживая и лишая сил спорить, и сделал всё по-своему! Она молча поставила подпись и, давясь негодованием, ретировалась из здания под завистливый шепот. На Александра все так пялились, что захотелось повыдавливать, к черту! всем… женщинам глаза и выплюнуть им прямо в размалеванные боевой раскраской… лица: «Это м-о-й мужчина. Мой!» Саша вышел из здания чинно и, подойдя к ней, искренно, а потому обаятельно-располагающе улыбнулся. Сразу присмирев, она подняла руку и, пробежавшись пальцами по белоснежной ткани, неуверенно остановилась. Он тут же выставил локоть и, встав поближе, сообщил: — Через неделю после дня рождения Насти. Дольше я ждать не согласен, — демонстративно медленно облизав губы, договорил: — Я пошел на компромисс, так что не злись на меня, пожалуйста. — А я… я не злюсь. Смахнув челку, Шура посмотрела на проезжавший мимо лимузин. «Господи, я… я… не хочу!!!» — дернулась было бежать, как над самым ухом раздалось: — И куда это ты собралась? Невольно передернувшись, Александра зажмурилась, отвечая полушепотом: — Никуда. Сейчас меня всё вполне устраивает. Два праздника в один день — не так круто, как можно подумать. Слегка развернув, Саша привлек её к себе, и, мгновенно расслабившись, она оперлась на него спиною. — Почему? — подул в ухо. Содрогнувшись от пробежавших по спине мурашек, Шура, моргая, собралась с мыслями и начала объяснять: — Я считаю, что Насте будет неприятно в день рожденья выслушивать поздравления не «с днем рождения, желаю тебе…», а, например, «поздравь с годовщиной маму и папу, я не смогу прийти». Мне бы не понравилось. — Мне бы тоже, — вдохнув аромат волос Александры, добавил вполголоса: — Я, если честно, о таких вещах почти не думал… — Ну и зря. Наслаждаясь теплом и спокойствием, она закрыла глаза, как вдруг Саша, предварительно поцеловав её в щеку, повел носом, опаляя дыханием кожу, до самого уха. Едва сдержав стон, Шура стала отстраняться, но силой прижав обратно, Александр пафосно прошептал: — Даю тебе полное право отныне и вечно направлять меня и одергивать всегда, когда я буду делать неправильные или глупые вещи. И когда он, втянув в рот, ласково прикусил мочку, Александра гневно зашипела, пытаясь вырваться: — Да хватит меня соблазнять! Удерживая рядом, глядя на идущую мимо парочку держащихся за руки студентов, Саша шепнул: — На нас между прочим смотрят. Шура мгновенно затихла, и он, едва сдерживая смех, поинтересовался: — Что такое? Язык прикусила и от собственного яду померла? — скривившись, едва не застонал от боли, когда Александра, как всегда совершенно безжалостно, надавила на ногу каблуком, и, невольно её отпустив, нахмурился. — Слушай, может, все-таки такси вызовем? — Да пошел ты вместе со своим такси! — откинув волосы, грубо отрезала она. — Я сама ходить еще пока не разучилась. — Ну вот и к чему это? — буркнул он под нос и крикнул вдогонку: — А я, по-твоему, разучился что ли? — и, оглядевшись, добавил: — Ты куда полетела так быстро? — Домой! Юркнув в тень, под деревья, Шура даже оглянуться не успела, как оказалась поймана за запястье. — Давай посидим, — мягко предложил Саша, опускаясь на скамейку рядом с какой-то бабулей. — Иди сюда, — притянув, усадил Александру к себе на колени и, положив обе ладони на её живот, вполголоса произнес: — Да не буду я больше к тебе приставать. Успокойся. — Ну, а чего ты? — обиженно надувшись, она довольно активно заерзала, пытаясь усесться поудобнее. — Тебе «хи-хи» да «ха-ха», а мне теперь что делать? — Давай машину вызову, — прикрыв веки, снова предложил он. — Пешком хочу, — посмотрев на клюющую носом старушку, вполголоса добавила: — Сказала же! — Пешком так пешком, — не желая ссориться, успокоил он шепотом Александру и, прислонившись к её голове, вздохнул, думая: «Ну ладно раньше.., но сейчас-то что мешает?» Сколько ни предлагал в ЗАГС на своей машине поехать, но… предпочтя пользоваться имеющимися в распоряжении возможностями по минимуму, Шура отказывала раз за разом, отвечая одно и то же: «Никогда не жила богато и начинать не собираюсь». А его это коробило, да так, что кошки на душе скребли с каждым днем всё сильнее. Зачем она так с ним? Ведь не чужая же: родная, любимая… Немного посидев, Александра решительно поднялась и, взяв за мизинец, потянула Сашу за собой. — Куда? — просипел он, машинально поднимаясь, даже приблизительно не представляя к чему нужно готовиться. — Тут есть один дворик, я очень давно там не была. Уловив в её голосе совершенно незнакомые нотки, Саша, хоть и неохотно, но всё же поплелся следом. Шура вела какими-то закоулками, молча и упрямо куда-то стремясь. Как вдруг, разжав свои, тем самым отпуская его пальцы, она ускользнула вперед, оставляя его в одиночестве. — Куда ты побежала? Стой… Но… ни разу не оглянувшись, Александра ускорила шаг. Маленькая милая Мышка в коротком бежевом платье с завышенной талией, с распущенными завитыми волосами, в которых блестела стразами небольшая черная заколка-зажим, отдалялась от него всё дальше. А он стоял, одновременно и растерянный, и завороженный волшебным видением, и жадно впитывал в себя её образ. Развивающаяся юбка соблазнительно разлеталась по ветру, обнажая затянутые в белые чулки бедра. Стопы в аккуратных желтых туфлях-лодочках мелькали так часто, что он невольно зажмурился. И вдруг откуда-то налетел ветер, поднимая пыль. Впереди раздался визг. Вырвавшись из забытья, Александр машинально отряхнул белоснежные брюки и, поправив пиджак, бросился догонять убежавшую вперед невесту, которая, наверняка запыхавшись от быстрой ходьбы, ловко юркнула во дворы. Едва поспевая следом, Саша налетел на неё со всего маху так, что она, покачнувшись от столкновения, зацепилась туфлей за что-то торчащее из земли и шумно всхлипнула — падения не миновать. Но, к счастью, почти сразу оказалась в крепком захвате, и сбившееся горячее дыхание Александра опалило её шею. Прикрыв веки, Шура так и не смогла унять дрожь — просто немного сдвинулась, прошептав: — Спасибо, — подняла руку и, указывая в центр детской площадки, с восхищением произнесла: — Саша, смотри как красиво. Пригладив растрепавшиеся волосы Александры, он осмотрелся. Посреди двора стояло цветущее дерево с очень толстым стволом. «Ого, — удивленно моргнув, Саша убрал руку, отпуская невесту, и, подойдя, коснулся коричневого ствола. — Мне, наверное, — невольно сглотнул, — не удастся даже в половину его обхватить». Отступив на пару шагов, задрал голову. Крона усыпана розовыми цветами так, что даже листьев не видно — только одни лепестки. Глубоко вдохнув исходящий от дерева аромат, Александр словно впал в легкое оцепенение, а потом у него закружилась голова, и всё поплыло перед глазами… — Эй! Откуда-то издалека донесся до него наполненный беспокойством голос. Пытаясь прийти в себя, Саша заморгал. Оседлав бедра, Шура сидела на коленях, крепко сжимая плечи. — Да-а-а не тря-яси ты ме-еня, — пробубнил он с трудом и тут же зашамкал сухими губами. — Ну наконец-то, — выдохнув с нескрываемым облегчением, она обняла его и, настойчиво отеревшись несколько раз щекой о щеку, пробубнила: — Я замерзла и кушать хочу. Саша осмотрелся, с удивлением отмечая, что на улице поздний вечер, и тут же спросил: — Что это за место? — Когда я была совсем мелкая, мама часто меня сюда приводила, — обняв покрепче, шмыгнула носом и продолжила рассказывать: — Вокруг собиралась большая компания. Жгли костер и пели песни под гитару… — облизнувшись, она кашлянула и перешла на громкий шепот: — Мне порою кажется, что это — волшебное дерево. Я постоянно впадаю тут в какой-то необъяснимый транс. Улыбнувшись, Шура немного отстранилась и, склонив голову, с любопытством заглянув в глаза, вполголоса поделилась: — Так здорово снова почувствовать себя счастливой маленькой девочкой, которой была когда-то… Кстати ты первый кто тут отключился так надолго. — Так ты сюда не только меня приводила? — Некого мне сюда кроме дочерей водить, — жестко отрезав, она отвела взгляд и, немного помолчав, добавила: — Мама как-то говорила, что когда привела меня сюда в первый раз, я просидела в ступоре всю ночь, — посмотрев на Сашу с полуулыбкой, с нежностью прошептала: — Получается, что ты такой же, как и я. — Возможно, — с придыханием зашептал он в ответ, — мы с тобой просто, — лукаво улыбнувшись, заглянул в её глаза, — две половинки целого? — Возможно, — ответила она хрипло, утопая в темном взгляде. Полностью зачарованная происходящим, Шура провела пальцами по сухим губам Александра и, наклонившись, выдохнула ему прямо в шею: — Возможно в-с-ё, — лизнув, слегка прикусила кожу и, проскользив языком к уху, договорила: — если в это по-настоящему верить… От её грудного голоса всё сжалось внутри и затрепетало. Он прикрыл веки и сразу же ощутил теплые пальцы на своих губах. Шура ласкала их нежно и очень аккуратно, а он сгорал от переполняющих душу желаний и чувств. И вот та слег­ка на­дави­ла… и он по­кор­но рас­крыл рот, вби­рая внутрь её паль­чики. Облизав и немного пососав, нежно прикусил подушечки пальцев, а потом вытолкнул их наружу… и, приоткрыв веки, просипел: — Иди сюда. Положив ладонь на затылок, придерживая и притягивая одновременно, неторопливо целуя, Саша по очереди посасывал, наслаждаясь мягкостью, каждую из губ. Приятными горячими волнами по телу растекалось возбуждение. Заерзав от нетерпения, он скользнул по бедру свободной рукой и вскоре забрался под платье. И, осторожно проникнув пальцами под тонкую ткань, коснулся промежности. Шура — текла. Текла так обильно, что вскоре запах её желания, одурманивая всё сильнее, смешался с ароматом цветов. Саша сдавленно застонал, позволяя Шуре не только покусывать кончик языка в ответ, но и, подливая масла в бушующее в крови пламя, довольно жестко сминать под рубашкой сосок. Вскоре то ли увлекшись, то ли, желая показать, что надоело, Александра укусила его за нижнюю губу. Разорвав поцелуй, он, облизнувшись, шепотом приказал: «При­под­ни­мись». И сразу же отстранившись, Шура привстала. Ослабив ремень и расстегнув ширинку, он, морщась, освободил член. Неотрывно наблюдая за ним, она, затаив дыхание в ожидании, задрала подол. Огладив внутреннюю сторону бедра, он, особо не церемонясь, приобнял за талию, привлекая ближе, и, отодвинув кружево в сторону, торопливо направив плоть, помог Александре опуститься. Вобрав в себя член, Шура, содрогнувшись, обняла за шею и едва сумела сдержаться, когда, крепко сжав ягодицы и приподняв, Саша грубо насадил её, проникая внутрь куда глубже, чем обычно. Разочарованно поморщившись, он захрипел: совсем не то, чего на самом деле хочется, но черт с ним. С нею всё — в удовольствие. Подняв голову, застонал, целуя кожу, желая как можно скорее найти и приникнуть к любимым губам. Желая свести с ума еще сильнее, Шура, лениво ерзая, дразня собою, тягуче отиралась об очень напряженный член, изнывая в ожидании момента, когда у Александра лопнет терпение, и он, перехватив у неё инициативу, возьмет всё в свои руки, но… Совершенно ни-че-го не видя и не слыша кроме наполненных любовью мелодичных стонов, Саша давно перестал понимать, что реально, а что нет, а потому просто наслаждался, купаясь в теплых волнах безудержной радости и удовольствия. И вдруг она — задрожала. Не сумев сдержать порыв, он ненадолго, но очень сильно впился зубами в шею, желая оставить хоть какой-нибудь след в качестве доказательства. Держа под попу, Александр встал и, подкинув, насадил на себя ставшее каким-то совершенно легким тело невесты… Ускорившись, царапая и впиваясь ногтями в нежную кожу ягодиц, он погружался в горячее лоно глубоко, насаживая остервенело до самого упора, желая насладиться близостью в полной мере именно так, как ему жизненно-необходимо. Оргазм накрыл его совершенно неожиданно, но одновременно с Александрой, а потому, ловя ртом воздух, они вцепились друг в друга изо всех сил, не в состоянии надышаться. Ослабнув от напряжения, Саша едва ли не рухнул на скамейку, по-прежнему крепко сжимая Шуру и вздрагивая от каждого её спазма. Чуть позже, более менее придя в себя, он с трудом осознал, что они только что сделали это на детской площадке — посреди многолюдного города, и не суть важно, что ночь вступила в свои права. — Как ты? — просипел, сдвигая руки с её ягодиц на поясницу. — Всё еще живая. — Везет. А я только что умер самой сладкой смертью, какую можно вообще придумать… Тихо рассмеявшись, она потерлась о его волосы щекой, говоря: — Как же я тебя обожаю. — И когда это твое «обожаю» превратится в «люблю»? — спросил он чуть слышно, пытаясь рассмотреть её получше. Перестав улыбаться, Александра отвернулась. Шумно вздохнув, Саша уткнулся лбом в её плечо и, погладив по спине, поинтересовался вполголоса: — Может, такси? — Не против. Отстранившись, она начала очень медленно подниматься. Всё еще упругий член выскользнул из лона, и Шура скривилась — сперма почти сразу потекла по бедру. Поморщившись и достав из кармана, Саша сложил носовой платок наподобие прокладки и, протянув его ей, пробормотал: — Я искренне сожалею, что не сдержался. — Не поняла, — мгновенно вынырнув из полусонного состояния, Александра, сжав кулак, с обидой выпалила: — Это был самый прекрасный вечер в моей жизни и самый, твою мать, волшебный секс, а ты — с-о-ж-а-л-е-е-шь?! Не задумываясь, она развернулась и бросилась было прочь, но, поднявшись, он успел ухватить за руку и дернуть её на себя. — Стой! Наплевав на собственный вид, Саша впился в губы, зажимая Александру в тиски, но она успела выдернуть руку и, не сдерживаясь, ударила его по лицу. — Да успокойся ты, чокнутая, — перехватив запястье, он сжал в ладони обе её руки у неё за спиной и потер ушиб: прилетело как всегда неслабо. — Сашенька, ты всё неправильно поняла. — Как сказал, так и поняла!!! — кипя от ярости, выпалила она, пытаясь вырваться, но вскоре всхлипнула с обиды, старательно сдерживая слезы. — Успокойся, — он нежно коснулся щеки и, повернув к себе её лицо, чмокнул Шуру в надутые губы. — Я сожалею только о том, что забылся и кончил прямо в тебя, — стер мокрую дорожку со щеки и, прижав к себе невесту, пояснил: — Ты течешь и пахнешь мною. Даже вытереться толком нечем, а мы ведь на такси поедем. — Что за ханжеские замашки?! — дернулась, и то ли Саша расслабился, то ли специально отпустил, но она вырвала руку и, упершись ладонью в его грудь, громко заявила: — Я — взрослая женщина и не собираюсь стыдиться того, что пахну мужчиной, за которого выхожу замуж! Понятно?! — и раздраженно скрипнув зубами, подумала: «Ну что ты за придурок, Саша? Я давно тобой пропахла с головы до ног! Мне даже душ не помогает. Неужели ты совсем этого не чувствуешь? Или, как моя мама говорит «свое говно — не пахнет»?!» Саша шумно вздохнул, думая: «Да когда же ты уже дослушивать меня до конца научишься? Я н-е х-о-ч-у, чтоб другие видели в тебе дешевую проститутку или мою личную шлюху! Но тебе, как я посмотрю, вообще на это плевать. Ну и хрен с тобою тогда!» — прекратив удерживать, он отпустил Александру. — Ладно, закроем тему, — снова достал платок и протянул его ей. — Возьми. Поджав губы, она моргнула, а потом посмотрела на него. — Тебе не кажется такая забота несколько излишней? — Нет, не кажется, — ответил он ровно. Немного помявшись, Шура все-таки забрала платок, сунув его между ног, поправила трусики и ехидно поинтересовалась: — Доволен? Кивнув, Саша молча привел свою одежду в порядок, потом снял пиджак и накинул тот на её плечи. Шура больше не выглядела воинственно-настроенной фурией, а потому он притянул её к себе и объяснился: — Если обидел — прости, но я считаю, что мужчина обязан нести ответственность за свои поступки и должен волноваться не только о себе, но и своей женщине тоже… Ладно бы поехали в своей машине. Черт с ним — там теки и пахни сколько влезет, но не в чужой уж точно. — Да прав ты… Прав, блин, во всем! — Ну и чего тогда бузишь? — спросил, улыбнувшись. — Смущает, — глухо ответила Шура, утыкаясь носом в его грудь. — Я к такому не привыкла. Он положил подбородок на её макушку и бездумно шепнул: — Привыкай. Затем Александр вызвал такси, которое приехало почти сразу. Усадив Шуру на заднее сиденье и примостившись рядом, он назвал адрес, после чего пожилой водитель поспешил отвезти их домой.