RDR-73: Потерянная земля

      Руки доктора упираются мне в талию. Он ошарашен.       Нет, серьезно! После всего того, что я для него сделала, что испытала, как Чон смеет говорить о корысти?! Мстительно кусаю за нижнюю губу. Сталкер вздрагивает, замирает, а потом перехватывает инициативу. Большие теплые ладони скользят выше по спине, порывисто притягивают к себе, пальцы путаются в длинных локонах. Он атакует мои губы с такой неожиданной страстью, что я невольно вскрикиваю.       Под напором отступаю и упираюсь поясницей в край рабочего стола. Его пылкость заставляет прогнуться назад, обмякая в крепких руках. Бархатные губы такие мягкие, такие ласковые, при этом настойчивые, жаркие. Они терзают, истязают, берут в плен. Одно на двоих дыхание обжигает чувствительную нежную кожу, а привкус меда лишает рассудка. Ох, это давно забытое чувство невесомости и вожделения, вызывающее головокружение! Цепляюсь пальцами за пряди жестких волос и тяну от себя, ослабляя давление на спину. Чонгук опускает руки, накрывает ладонями ягодицы и силой прижимает к своим бедрам. Дыхание моментально перехватывает. О боже! Этот парень умеет удивлять. А широкие ладони уже скользят выше, задерживаясь у подмышек. Резким движением доктор подсаживает меня прямо на стол:       — Я не собираюсь останавливаться… — хрипло шепчет, обдавая жаром.       И не давая что-либо произнести в ответ, вновь импульсивно приникает к губам. Горячий язык врывается внутрь, вынудив тоненько пискнуть. Кажется, я схожу с ума. Его бесстыжие движения рождают бурю внизу живота. Внутренние органы словно завязывает в болезненно-сладостный клубок. Кончиком он очерчивает границы зубов, касается моего языка, нахально подчиняя и вовлекая в яростный танец, прикусывает чувствительные губы. Я стискиваю в кулаках черные волосы, цепляюсь за плечи, вонзаюсь ногтями в плоть. Меня рвёт на части, раздирает на куски от эмоций.       Чон задирает мою футболку и, прервавшись на короткое мгновение, стягивает ее через голову. Потом то же самое проделывает со своей. Вжимаясь в подтянутое мускулистое тело, никак не могу унять возбужденную дрожь. В предвкушении раздвигаю ноги, и как только сталкер оказывается между ними, обхватываю ими его торс. Теплые губы спускаются к шее, оставляя чувственные поцелуи, вынуждая запрокинуть голову. Из груди рвётся сладострастный стон. Чонгук глухо, протяжно вторит, и нижнее белье моментально пропитывается теплой влагой. Чувствую, как свободно становится груди — он уже ловко отстегнул застежки у лифчика. Сильные руки медленно и осторожно укладывают меня на стол, где ворохом разбросаны кипы бумаг, карандаши, книги. Одним быстрым движением учёный сметает их на пол.       Когда сосок оказывается в плену горячего влажного рта, я вскрикиваю и в истоме выгибаюсь навстречу развратному языку. Разряды тока прошивают тело насквозь. Чонгук пальцами стискивает грудь до белых пятен и трётся пахом о промежность, которая, кажется, уже просто сочится тягучим соком. Оттянув тёмную бусинку соска, напарник с чмоканьем отпускает её и поднимает голову. Слышу его прерывистое громкое дыхание и еще больше разгораюсь. Чон ослабляет ремень на моих черных джинсах и спускает их вниз, оголяя гладкие бедра.       — У тебя белье всё насквозь мокрое, — прерывисто дышит в ухо, и я прям вижу, как довольная похотливая улыбка трогает его губы.       Длинные пальцы скользят за край резинки и касаются половых губ. Они медленно размазывают густую смазку круговыми движениями, раз за разом задевая опухший клитор.       — О боже! — вылетает надсадный возглас изнутри, и я страдальчески прикусываю зубами губу.       Парень вдруг резко проникает ими в зудящее разгорячённое лоно. Глубоко, до самого упора.       — Господи, какая ты узкая!       — Сам подумай, как давно у меня не было парня…       — Я боюсь тебя порвать… — сразу три пальца ритмично растягивают меня.       — Э нет, Чон Чонгук, не смей идти на попятную! Три года… Нет, пять лет воздержания! Совесть есть? — поднимаю голову.       — Как меня заводит твоя дерзость, — глаза напротив чернее ночи и полны страсти и желания.       Он вынимает ладонь, вынуждая жалобно заскулить от разочарования.       — Дрянная девчонка, — одаривает мучитель широкой улыбкой и, освободив от последнего кусочка ткани, вдруг закидывает щиколотки ног себе на плечи.       Он щекотно водит ногтями по лодыжкам, вдоль голени, по бёдрам, мучая, заставляя хныкать от изнеможения. Но как только я теряю бдительность, наглые руки вновь резким движением врываются внутрь. Почти по самую кисть они энергично вторгаются без остановки, скребут подушечками пальцев по внутренним стенкам, метко бьют в самую чувствительную точку. Неприличные стоны и жаркая отдышка наполняют комнату. Приподнимаю бедра, пытаясь поймать темп, бессознательно вращаю ими. Руки, не зная, куда себя деть, сначала судорожно цепляются за гладкую поверхность, а потом ложатся на голую грудь. Откидываю назад голову, открывая на обозрение шею. Играюсь с сосками, стоящими от возбуждения торчком, сжимая их, закручивая, больно щипая, добавляя острых ощущений.       Чонгук свободной рукой пригвоздил за плечо к столу и не отрывает от меня тёмного взгляда, наблюдая, как я верно съезжаю с катушек и становлюсь полностью невменяемой. Он плотоядно облизывает губы, разглядывая распростертое тело прямо перед собой. Нагое, разгоряченное, извивающееся и жаждущее большего.       — Всё, больше не могу. Прости, если будет больно, — кожаные штаны летят в сторону вместе с боксерами.       От вида его возбужденно топорщащегося достоинства глаза лезут на лоб. Инстинктивно цепляюсь руками за край столешницы над головой. От одной только мысли, что это сейчас окажется внутри меня, перехватывает дыхание, а огненный сгусток в животе вот-вот взорвётся. Да! Пожалуйста, да! Порвите меня на тысячу маленьких сталкерш. Облизывая пересохшие губы, развожу ноги шире.       Чон обхватывает ствол, пару раз проводит ладонью вверх-вниз, распределяя смазку. И без предупреждения резко входит до основания, заставляя подавиться воздухом. Он пару секунд терпит и не двигается, давая возможность привыкнуть к размерам, а потом начинает остервенело вколачиваться, раскачивая упругими бедрами. Как хорошо, что мы одни на корабле. Одни в заброшенном городе. Мои бесстыдные вопли никто не слышит и можно не сдерживаться. Чонгук с рыком протяжно выдыхает, громко вскрикивает, страдальчески мычит, шипит сквозь зубы похабные, грязные словечки, кусает за плечо, оставляет на бедрах и талии синяки и засосы на шее. И не останавливается. Наоборот — всё ускоряется. Сердце выпрыгивает из груди, которая подлетает к горлу от каждого толчка.       — Куги, жёстче! Еще! Да, да!       Он двигается с большой амплитудой с характерными непристойными и оглушающими шлепками. Черные пряди волос намокли, лоб покрылся испариной, на шее вздулись вены, по вискам бегут дорожки пота. Они стекают по острой челюсти и капают мне на мокрую грудь. Чонгук сейчас невероятно красив! Думаю, что выгляжу не менее развратной. Скользкие пальцы срываются с кромки, за которую держусь. Всерьез опасаюсь улететь на пол, но мужские руки держат крепко.       Узел внутри рвётся, я громко и часто вскрикиваю. И сталкер, уловив приближение пика, быстро трёт пальцами мне клитор. Я с воем выгибаюсь в состоянии аффекта, ломая ногти о стол, и его с головы до ног обдает мощной струёй теплой жидкости. В абсолютном неадеквате бьюсь в конвульсиях.       Чон с силой стучит по набухшему и болезненно вибрирующему узелку, заставляя кончать волнами. Потом хватает меня за плечи, яростно вдалбливается до упора несколько раз, разрывая к чертям собачьим. Выходит и с громким стоном бурно изливается, получая наконец разрядку. Горячее семя попадает на живот, грудь, шею и лицо. Облизываюсь и жмурюсь от удовольствия, тяжело дыша. Доктор дрожит всем телом, уперев руки в стол. Оглядывает меня, взгляд падает вниз. Он проводит пальцами по половым губам, собирая оргазмическую жидкость, и кладет их в рот:       — Ты невероятная!       Мои руки сами тянутся к мокрому животу и медленно размазывают остывающее мужское семя по телу. Приподнявшись на локтях, я проделываю те же манипуляции, поочередно облизывая пальцы:       — А ты настоящий зверь…       Чонгук усмехается. Наклоняет голову. Я дразню его, пошло вылизывая большой палец языком, всасывая его за щеку. Вынимаю изо рта, чмокая губами, и раздвигаю широко ноги. Его глаза вновь опасно темнеют. Мгновение, всё вокруг стремительно завертелось, и я внезапно оказываюсь на его плече. Взору предстает упругая голая задница. Меня крепко держат за ноги спереди. Сталкер подходит к двери и ударяет по кнопке выхода.       — Ты куда?!       — Мы еще не закончили.       — Куги, мне как-то неудобно болтаться вот так кверху каком.       Он игриво шлепает по мокрой попе, оставляя красный след:       — У тебя изумительно шикарный вид! Не стесняйся.       Понимаю, что вновь разгоряченный любовник направляется прямиком в душевую комнату. Мышцы на его спине перекатываются. На задницу стараюсь вообще не смотреть, но получается плохо. У меня краснеет лицо от нахлынувшей крови, голое тело покрывается мурашками от прохлады, ноги начинают затекать. Чонгуку, по-моему, вообще всё нипочём. Он и правда кровожадный похотливый зверь! Перенёс переливание, остановку сердца, бешеный сексуальный марафон и готов опять продолжать. Как же меня это заводит, кто бы знал!       В душевой он наконец ставит меня на ноги. Всё вокруг кружится, шатается. Встряхиваю головой, опираясь на заботливо подставленные руки. Прижавшись ко лбу, парень выдыхает:       — Детка, так нельзя провоцировать. Что будешь теперь с этим делать? — кивком указывает на призывно покачивающийся возбужденный орган.       — Мальчику нужна помощь? — опускаюсь перед ним на колени.       Мягко касаюсь губами мошонки. Слышу, как Чон с шипением вбирает воздух сквозь зубы. Пятерня ложится на макушку, приглаживает волосы, словно поощряя «умничка, продолжай». Провожу языком снизу вверх по выступающим набухшим венам, слегка сдвигаю крайнюю плоть ладонью и облизываю покрасневшую головку. На язык попадают капли смазки и я, обхватывая ртом конец, с шумом всасываю их.       Надо мной раздается мучительный рык, вздох, а затем протяжный мелодичный стон. Этот голос звучит словно песня. Не спеша двигаю головой, скользя губами по пульсирующему стволу, дразню вершинку языком, помогаю рукой, меняя темп и скорость. Медленно, но верно превращаю сурового мужчину в стонущий расплывшийся кисель. Чонгук поворачивает вентиль у крана, и на нас обрушиваются потоки горячей воды. От неожиданности слегка царапаю зубами чувствительную кожу. Сталкер тихонько вскрикивает, его бедра приходят в движение. Прерывисто дыша, он бессознательно имеет меня в рот. Расслабляю горло, позволяя проникать глубже.       Парень убирает намокшие спутанные волосы с лица, впивается в меня глазами. Хочет видеть, хочет смотреть, как я пристально гляжу в ответ, как принимаю его. Как давлюсь, когда конец упирается в заднюю стенку гортани, как помогаю и себе, массируя другой рукой клитор. Вода стекает по груди, по бедрам, льется между раздвинутых ног.       — Сури-я… Я сейчас… Чёрт!       Вязкая струя брызнула, затекая в горло. Срабатывает глотательный рефлекс. Чон, тяжело дыша, вынимает член изо рта. Тонкая нить слюны и семени тянется за ним. Облизываю губы. Меня поднимают с пола за локоть и крепко прижимают к натренированной груди.       — Теперь твоя очередь, — низкий голос вздыбливает волосы на теле, аж мурашки разбегаются.       Чонгук снимает с крепежа душевую лейку, переключает на ней режим с щадящего на гидромассажный. Вырвавшаяся под давлением сильная струя воды заставляет вздрогнуть. На мой заинтересованный взгляд горячий мачо улыбается:       — Хочу кое-что попробовать. Не посодействуешь?       Обнимает меня за талию, прочно фиксируя, и прислоняет душ прямо к промежности. Удушливая волна поднимается к горлу, вынуждая хватать ртом воздух. Я впиваюсь ногтями в мускулистые руки, запрокидываю голову. Потом силой сдвигаю лейку немного в сторону. Так, чтобы вода била в нужную чувствительную точку. Непередаваемые ощущения! Похлеще вибратора.       Чонгук прижимает душ плотнее. Так, чтобы ребристая поверхность лейки касалась клитора. И водит им по кругу. Перед глазами скачут звезды. Громко стону от наслаждения. Сталкер склоняется к груди и втягивает сосок в рот. Он играется языком с горошинкой, слегка прикусывая и доводя до умопомрачения. В какой-то момент понимаю, что не выдерживаю нарастающее болезненно-сладкое напряжение и судорожно пытаюсь убрать орудие пытки от себя. Бесполезно. В следующую секунду внутри происходит настоящий ядерный взрыв:       — Чонгука!       Ноги дрожат и не держат. Обессилев, я практически повисаю на руке сталкера, задыхаясь, цепляясь за скользкие плечи. Тот, бросив душ, подхватывает меня второй рукой и аккуратно опускается на пол. Обнимает и успокаивающе гладит по голове:       — Это было чертовски горячо… Ты молодец, — и нежно коснувшись ладонью щеки, ласково целует в губы.       Из последних сил мы смываем с себя все следы безудержной страсти.       Этой ночью Чон Чонгук не ушел в свою каюту.