Карточный долг свят

Обычный вечер на затерянном в морях острове Буяне. Сумерки наполнили мир красотой, романтикой и безудержным страхом, поселившимся в сердцах несчастных, а может счастливцев, которым довелось оказаться на опустевших дорогах в это время впервые. Но те, кто привык к магии здешних мест, знают, что страх — это лишь напускное, это плёнка, скрывающая собой истинное спокойствие и умиротворение. Драконы мирно похрапывали в ангарах, медленно погружался во тьму лес, известный нам, простым смертным, из сказок Александра Сергеевича Пушкина. Уроки в школе для трудновоспитуемых волшебников уже закончились, учителя, уставшие за день от собственных знаний, давно разошлись по своим комнатам и приготовились ко сну. Кормил магических зверушек и закрывал попрочнее клетки Тарарах. Соловей О. Разбойник заканчивал разрабатывать программу усиленных тренировок для драконбольной команды, ведь скоро очередной матч. Супруги Готфрид Бульонский и Зубодериха давно лежали в постели, муж давал такого храпака, что ой-ой-ой (!) беги-спасайся кто может, простите мне некую скупость моего словарного запаса, но ничто кроме этого, кхм, высказывания не выразит всех эмоций, а жена читала сборник любимых стихов. Ягге, последний раз проведав своих пациентов, расстилала кровать собираясь предаться Морфею. А Поклеп Поклепыч сидел в засаде. Н-да, одиннадцать часов вечера, охота на нарушающих правила учеников официально открыта. Но двое членов преподавательского состава и не думали о сне. Они о нем мечтали. Академик Черноморов, как обычно, оставил квартальный отчёт на последний день и теперь пытался сделать хоть что-то толковое, что можно было бы отправить в Магщество Продрыглых Магций. Почему двое? Да просто потому, что одному Сарданапалу не справится, а у Медузии Горгоновой как ни у кого получается собирать слова в текст, так чтобы это было красиво или хотя бы адекватно. К тому же, ей просто было жаль академика с его вечной несобранностью и она просто сама вызвалась помочь. Я думаю, моему уважаемому читателю, уже не мало знакомому с миром магии, не доставит удовольствия загружение голов тем, как наши главные герои перебирают бумаги, сочиняют различного рода бред из заумных и таких нудных слов и фраз и составляют каждый свой словарь нецензурной лексики и проклятий в адрес вышеупомянутого Магщества и его членов с председателями на всех языках мира, так что предлагаю перейти сразу к самой интересной части того милого вечера. Итак, закончив с отчетом, академик Сарданапал сладко потянулся, хрустя при этом всеми своими суставами и разминая затекшие от долгого сидения на одном месте мышцы. Доцент Горгонова встала и, передернув узкими элегантными плечиками, без каких-либо заклинаний, ибо женщине захотелось хоть немного размяться, отнесла листы и свитки, заполненные рукописным текстом на подоконник, дабы не забыть завтра утром отправить их по известному уже всем адресу. — Ну что, академик? Я надеюсь, хотя бы пару недель больше никаких подобных сюрпризов не предвидится, и мы поживем спокойно? — с нотками сарказма и привычной, для её каменной маски, горькой усмешки задала женщина вопрос как будто другу, но все же куда-то в пустоту. — Меди, я конечно никогда не против критики в свой адрес, но твоя маска железной леди мне не нравится, ты же знаешь. — как всегда спокойно и терпеливо проговорил Черноморов, с небольшой паузой отвечая на полуриторический вопрос. — Нет, дорогая, честное слово, это был последний отчет который я отложил на последний день… — Вы всегда так говорите, а делаете с точностью до наоборот. -…В этом полугодии. — закончил мужчина прерванную фразу. Медузия, как всегда женственно и элегантно, вздернула свои красивые тонкие брови и с недоверием посмотрела в сторону академика. — Ладно, в этой четверти… — маг с преувеличенным недовольством покосился на женщину и уступил напору, если этот взгляд можно так назвать, подруги. Горгонова опустила одну бровь, но ее глаза все еще выражали недоверие и плохо скрываемую усмешку. — В этом месяце? — Сарданапал улыбнулся, а вот его усы грустно обвисли, они не любили, когда хозяин уступает владелице волос-змей, и тут же принялись задирать конкурентов. Женщина трижды плавно кивнула, прикрыла глаза и слегка улыбнулась уголками губ. Ведьме нравилось, когда ее слушают, особенно он, хотя она и понимала, что этот мужчина никогда не перестанет видеть в ней ребенка. Для академика это в некотором роде игра, которую начинает он сам, прикидываясь валенком, и заканчивает она, строя из себя взрослую, умную и независимую женщину. Странные образы… Но уже так привычные и ученикам, и коллегам из других магических школ, и, в принципе, всем, кто их знал не слишком долго и не слишком глубоко. А те, кому все-таки (наверное) повезло, быть достаточно близкими друзьями нашей парочки, ну и в первую очередь, конечно, они сами друг друга знали как добродушного, с покладистым характером, но твердого и решительного мужчину, способного в любой момент защитить тех кто ему дорог, кстати без бороды, усов и придуривания, внешне ни старше сорока пяти лет и красивую, сильную, смелую, но в то же время такую слабую, хрупкую, нежную и беззащитную женщину, которая заводится с пол оборота и из-за любого пустяка и так же быстро остывает. Но что-то, перейдя в описания личностей (кому оно нужно, но кому-то нравится), мы отвлеклись от действий, происходящих в кабинете директора Тибидохса. Что там? Ах, да… Положив бумаги на подоконник, доцент Горгонова провела небольшой немой, с ее стороны, диалог с академиком, прошлась по помещению своими как всегда четкими, резкими шагами, будто вымеренными по линейке, и опустилась на пушистый персиковый ковер рядом с камином. Сарданапал, пронаблюдав за всеми действиями подруги, уподобился ее примеру и присел на пол у огня, попутно доставая из воздуха колоду карт. — Ты устала? — как бы невзначай спрашивает он, касаясь тоненькой женской руки. — Если честно, очень… А что? — взгляд Медузии падает на колоду, и лицо приобретает несколько заинтересованное выражение. — Да так, ничего. Просто хотел предложить сыграть, — мужчина уже открыто показывает ей карты. — Почему нет? Можно в дурака пару раз… А на что будем играть? — спросила ведьма, протягивая ладонь для заключения дружеского пари. — Просто так, на интерес, — Черноморов хотел пожать руку и даже занес вторую, чтобы «разбить», но как только он заканчивает последнюю фразу, его собеседница отдергивает кисть. — Нет, ну на интерес не интересно… Давайте на желание? — Сарданапал явно удивлен, но Медузию уже охватил легкий азарт. — Меди, ты чего? Зачем играть на что-то такое? — попытка ретироваться прошла… — А тебе что, слабо? — с вызовом и насмешкой спрашивает женщина. — Кому слабо? Мне?! Да легко! По желанию на три партии! — …прошла мимо академика. Быстро перетасовав колоду, мужчина сдает первую партию. Игра началась весьма скромно: шестерки-семерки, семерки-восьмерки. Подкинуть обоим было пока нечего — козыри не шли. Но после третьего «Бито!», игра приняла неожиданный оборот, дважды уходило сразу по пять-шесть пар карт! Удача переходила от Сарданапала к Медузии и обратно. Вскоре колода кончилась, у каждого из них осталось всего по одной карте. Теперь все решит фортуна. Или тонкий расчет, смотря, кто чем лучше пользовался. Напряженный момент. Хотя если заглянуть за спину только одному из них, может показаться, что исход игры очевиден, НО!.. Академик прикрикнул что-то нечленораздельное отдаленно похожее на «Ур-ря-я!» и умудрился сидя подпрыгнуть. Когда они оба вскрыли карты у Горгоновой остался червонный туз. А у Черноморова… Барабанная дробь!.. Шестерка той же масти! Возможно, сейчас уже этого нет, но друзья играли по старым правилам, где шестерка «бьет» туза. — Один-ноль. — победоносно констатировал мужчина. Медузии сделалось нехорошо. Ей необходимо было выиграть еще два раза, иначе потом от Сарданапала житья не будет. Будет ходить довольный, как кот сливками объелся: «Ну, и кому тут слабо?». Вот! Он даже еще не целиком победил, уже нарывается! Хоть тот довольный академик это всего лишь нереальная абстракция, ведьме все равно очень захотелось дать ему пинка. Последующие две партии прошли примерно так же. Вот, вот, победа была почти у Горгоновой в руках, но нет. Видимо, госпожа Удача решила, что шибко гордых и ироничных она сегодня не любит, и все три желания достались Черноморову. — Ну что, Меди? Карточный долг свят. Готова? — теперь уже академик говорил с усмешкой, но доброй усмешкой. Это его спасло, и женщина не разозлилась, а всего лишь буркнула кое-что непечатное и встала в стойку бойца: равняйсь, смирно, руки скрещены на груди. — Ну давайте ваши жела… — договорить Медузия не успела. Крепкий, сладкий, наполненный самыми нежными чувствами, с капелькой страсти поцелуй нагло заткнул ей рот. У Горгоновой перехватило дыхание, ноги подкосились, если бы Сарданапал не поддержал ее, то она наверняка бы упала. Все произошло настолько быстро, что женщина даже не успела понять, как она вообще такое допустила, не то что закрыть глаза и насладиться моментом. — Да я… Да ты… Да вы что?!!! — задыхаясь от возмущения, проговорила Медузия. Ее щеки пылали алым огнем. Нельзя сказать, что ей совсем не понравилось, но этот поцелуй так ее смутил, что две змейки у нее на затылке завязались в узел. — Это было мое первое желание, милая. — убийственно спокойно ответил мужчина, чуть улыбаясь. — Маньяк, черт тебя дери… — уже намного тише проворчала Горгонова, — Предупреждать надо, в следующий раз по морде получишь… — женщина прикусила язык. Сказав раньше, чем успела подумать, она надеялась, эту мысль академик не услышит или пропустит мимо ушей. — А у нас будет следующий раз? Я рад, — Черноморов поймал ее на слове, сверкнув лукавыми искорками в глазах. — САРДАНАПАЛ. — Ладно, хорошо, я так больше не буду, довольна? Готова ко второму желанию? — Нет. — в этот раз ответ был достаточно коротким. — Что конкретно «нет»? — с улыбкой уточнил мужчина. — Нет, не довольна, но сочту за извинение. Нет, не готова, но давайте скорее свое желание, чем быстрее я отстреляюсь, тем лучше. Так пойдет? — Ну, Меди, не обижайся. Та-ак… Второе желание… — с полминуты Черноморов упорно делал вид, что напряженно думает. Он оглядел подругу (хотя, какая она подруга-то после такого первого желания?) с ног до головы, усмехнулся собственным мыслям и наконец сказал. — Раздевайся. — Что?! Ты.?! — давайте пропустим линию семиэтажного мата. — Ты вообще соображаешь, что говоришь? Я не буду это делать! — Не шуми, — все так же спокойно отвечал академик. — Ну вот, ты хоть выкать перестала. Да соображаю, и да, дорогая, будешь. Карточный долг… — Знаю, свят, но ведь… — Раздевайся. — мужчина растянул слово, будто пробуя его на вкус. Затем, выслушав очередную линейку чисто русских высказываний, стал с огромнейшим удовольствием наблюдать, как милые, такие лишние сейчас предметы женского гардероба по очереди опускаются на кресло, освобождая хозяйку от своей тяжести и открывая для взора Сарданапала обнаженный наконец-то предмет его мечтаний и вожделений. Черноморов спокойно смотрел как аккуратно эта женщина последовательно складывает свои вещи: сначала белая шелковая блузка, затем классические темные брюки, дорогие украшения, привычные лодочки… — Все. Доволен? — Чрезвычайно. Но еще не все. Маг чувствовал всем что у него только было, Медузия хочет испепелить его взглядом, что в ее случае, вероятно, не было бы метафорой, но пока еще держит себя в руках. Скорчив крайне недовольную мордочку, Медузия снимает с себя и складывает на остальные свои вещи: белый бюстгальтер и маленькие черные трусики. — Ну что?! Что ты молчишь?! Или не нравится?! Что ты теперь попросишь? Провести с тобой ночь?! — она сама не поняла, что с ней случилось, но все это вопросы она выкрикнула мужчине прямо в лицо, при этом не смотря ему в глаза, понимая, что глаза уже начали наполняться слезами от беспомощности положения, в котором оказалась женщина. — Да, Меди. Ночь. Ты как всегда проницательна… А? Ты чего? — Сарданапал подошел к ней и обнял настолько крепко, насколько хватило сил, но так чтобы не сделать ей больно. — Ну что ты, родная? Не плачь. Все же хорошо. Милая, не думал, что это тебя так заденет. — он поцеловал ее в макушку, вдохнул чарующий запах ее волос и улыбнулся. — Я люблю тебя, Меди. Возможно, женщина, повинуясь первому порыву, удивилась, оттолкнула бы его, но у нее просто не хватило на это сил. Медузия только всхлипнула и носиком уткнулась в широкую, теплую мужскую грудь, но весь ее вид говорил о взаимности этого прекрасного чувства и крайнем недовольстве тем, как в нем признались. В объятиях сильных, крепких, таких любимых рук она впервые за долгие годы приняла себя слабой и беззащитной женщиной, почувствовала себя в полной безопасности. Им обоим было безмерно хорошо сейчас. Они любили друг друга и больше им ничего не было нужно. — Если хочешь, можешь не ночевать сегодня у меня. — Карточный долг свят. Да и кто сказал, что я не хочу? Он улыбнулся, она засмеялась, он вытер с ее личика последнюю слезинку, она поцеловала его в уголок губ. Как все-таки кардинально случай может изменить чью-то жизнь. Эту ночь два влюбленных мага наполнили до краев теплом, безграничной нежностью, взаимными ласками, любовью только для двоих. Эту, и следующую, и еще много-много ночей потом…