Чертов нахал

– Смею предположить, что тебе приходилось заниматься этим прежде. – Мы прибыли на место для кемпинга только полчаса назад, а Колтон уже развел костер и заканчивал устанавливать первую палатку. – Каждое лето с семьей. Отец ежегодно брал нас с сестрой в путешествие по бушу, и мы жили в палатках где-нибудь в дикой местности. Это лучшие воспоминания моей жизни. Разумеется, мы останавливались не в таком бутафорском лагере, как здесь. – Бутафорском? – Никаких пронумерованных площадок, туалетов, душевых кабинок и охраны. Мы разбивали настоящий лагерь посреди дикой природы. А как насчет тебя? Ты что-то имеешь против кемпингов? – Ничего. Я просто никогда не жила в них. Колтон закончил устанавливать первую палатку и отступил на несколько шагов, чтобы полюбоваться результатом. – Очень вместительная палатка. – Слышал это не однажды, – усмехнулся он. Я с сомнением покачала головой. – А зачем тебе такие большие палатки? – Вот, дьявол! – вскрикнул Колтон, прихлопнув на лице москита. Внезапный вопль испугал бедного Эсмеральду-Снежинку, он застыл на месте, повалился на землю и потерял сознание. Мы просто не смогли удержаться от хохота. Колтон подбросил дров в костер и сел. – А как быть со второй палаткой? – спросила я, разглядывая Колтона через пламя костра. Я очень надеялась, что Нахал не ожидает, что я установлю ее сама. – Какой второй палаткой? – с невинным видом спросил он. – Ты что, купил только одну? Колтон вынул упаковку «Пикси» из бокового кармана и запрокинул голову, чтобы ссыпать сладкий порошок из пакетика прямо в рот. – В палатке два отделения, разделенные перегородкой. Ты со своим подопечным будешь спать с одной стороны, а я – с другой. Что ж, я не имела права жаловаться, ведь он выполнил всю работу и за все заплатил. Поэтому на этот раз я прикусила язык – так, для разнообразия. Мы уничтожили запас еды, который означал для меня месячную норму углеводов, и уселись возле костра. Колтон карманным ножом выстрогал палочку и нанизал на ее конец зефир, потом протянул мне. Здорово же все это у него получалось! – Итак, сегодня ночью я делю с тобой одну палатку, мы завели домашнее животное, а я при всем при этом даже не знаю, чем ты зарабатываешь на жизнь? – Можешь считать, что я на пенсии. – На пенсии? В каком возрасте? Двадцать семь, двадцать восемь? – Двадцать девять, – уточнил Колтон. – Вот как? Это, конечно, многое объясняет. – Было очень темно, особенно за пределами круга, освещенного пламенем костра. Я подняла поджаренный зефир, чтобы проверить его готовность. Он хорошо подрумянился с одной стороны, а с другой остался белым. – А чем ты занимался до пенсии? – Футболом. – Ты играл в профессиональной команде? – Да, какое-то время. В Австралии. – И что случилось потом? – Порвал связку. – Это неизлечимо? – Меня оперировали несколько раз, но она снова порвалась. – Извини. А как долго ты играл, прежде чем это случилось? – Один матч. – Один матч? Ты порвал связку в первой же профессиональной игре? – Да. Моя первая и последняя профессиональная игра. И все в один день. – Сколько времени прошло с тех пор? – По контракту я оставался в реестре еще три года. Прошел через несколько операций… но так и не смог вернуться к прежней форме. Ушел в двадцать три. – Черт, это ужасно. Полный отстой. Колтон только улыбнулся. – И чем ты теперь занимаешься? – Я до сих пор получаю лицензионные выплаты, так что мне нет необходимости просиживать на работе с девяти до пяти. К тому же я увлекся созданием произведений искусства из отходов. – Из отходов? – Некоторые называют это скульптурами из вторичного сырья. – Я ходила на такую выставку в музее Гуггенхайма. Мне понравилось. Хотелось бы когда-нибудь увидеть твои работы. Колтон кивнул, но ничего не сказал. – Могу я полюбопытствовать? – Имеется в виду – еще больше полюбопытствовать? – Ты сам сказал, что я должна получше познакомиться с тобой. Это было как раз перед тем, как я налетела на бедную Эсмеральду-Снежинку. – Ты даже не коснулась бедолаги. И его зовут не Эсмеральда-Снежинка. Мой зефир загорелся. Я дунула на него, затем сняла с палочки и откусила. Он был почти жидким и очень горячим. М-м-м. Я заметила, что Колтон внимательно наблюдал за мной. – Хочешь попробовать? Он лениво покачал головой. – Почему нет? Ты же сластена. – Для меня большее удовольствие – наблюдать за тем, как ешь ты, чем есть самому. – При этих словах он сглотнул, а меня бросило в жар, к которому костер не имел никакого отношения. – И все-таки. Как ты можешь жить на выплаты, если контракт был только на три года? Колтон отвел взгляд в сторону. – Ну, знаешь, постеры и все такое… – Постеры с твоим портретом? – Не слишком ли много мы говорим обо мне? Что-то Гарри сегодня никак не проявлялся, ты заметила? – Не получится, даже не надейся. Один раз ты меня уже продинамил, и я позволила тебе соскочить с крючка, но только не сейчас. Как выяснилось из его рассказа, не я одна находила Колтона Хейнса до обалдения горячим парнем. Даже годы спустя после того, как он покинул профессиональный спорт, легионы женщин в Австралии все еще активно покупали постеры и майки с его изображением, что приносило кое-какой доход, на который он и жил. Просидев еще несколько часов у костра, мы решили, что пора поспать. Колтон разложил мой спальный мешок и застегнул молнию на перегородке нашей двуспальной палатки. Моя одежда пропахла дымом, поэтому я скинула ее. Было что-то возбуждающее в том, что я стояла в чем мать родила, и между нами был только легкий кусок нейлоновой ткани. Постояв так с минуту, я натянула чистое белье и забралась в спальник. Когда приготовления ко сну были закончены, я немного отстегнула молнию снизу и протянула Колтону фонарь. Он лукаво улыбнулся и снова застегнул перегородку. Моя сторона палатки погрузилась во тьму. Но когда я залезла в спальник, то обнаружила, что мне видно все, что происходит на освещенной половине Колтона. Это была только тень, но с очень пикантными деталями. Он стоял лицом ко мне, совершенно неподвижно. Я не была уверена, но казалось, что он смотрит прямо на меня. На самом деле видеть меня через виниловую перегородку он не мог, и все-таки я ощущала на себе его взгляд. Колтон взялся за края рубашки и медленно стащил ее через голову. Тень его была широка в плечах и сужалась к талии. Я не различала деталей, но живо могла представить то, что видела однажды. Эффектные мускулы живота, спускающиеся вниз в форме буквы V. У меня внезапно перехватило дыхание и пересохло во рту. Постояв еще некоторое время неподвижно, Колтон стал очень медленно снимать джинсы. От звука расстегивающейся молнии волосы у меня на затылке встали дыбом. Его бедра были выразительно мускулисты, и боксерские трусы обтягивали их как вторая кожа. Я затаила дыхание, когда он потянулся к поясу и стал неторопливо стягивать трусы, словно счищал кожуру с апельсина. Колтон наклонился, чтобы снять их, и затем снова выпрямился. Мама дорогая, храни меня от всех чертовых нахалов на свете! Вот это я понимаю – мужское достоинство! Что и говорить, природа одарила его щедро. Я шумно всхлипнула, поняла, что он может услышать, и зажала рот ладонью. Так и пролежала с зажатым ртом, опасаясь не сдержать стона, пока он полностью не переоделся. Забравшись в спальник, Колтон повернулся на бок, лицом ко мне. Интересно, смотрел ли он при этом на меня. Затем он выключил свет. – Доброй ночи, Кара. К-КАРА-А Возможно, мне только почудилось, но в его хрипловатом глухом голосе прозвучало то же желание, которое терзало и меня. – Доброй ночи, Колтон. Я глубоко вздохнула и закрыла глаза, пытаясь прийти в себя. И тут меня осенило… – ведь он наблюдал за мной точно так же, как и я за ним… и я устроила ему показательные выступления со стриптизом. Уж не вернул ли он мне должок в качестве ответной любезности? * * * Где я? Это была первая мысль, посетившая меня при пробуждении. Через несколько секунд память ко мне вернулась. Солнечные лучи робко пронизывали ткань палатки. Я похлопала рукой по краю спальника, пока не почувствовала под ладонью голую землю, и тут меня словно молнией поразило. Где козленок? Я, как ошпаренная, выскочила из спального мешка. – Колтон! – Хм-м, – сонно пробормотал он из-за перегородки. – Козленок! Его нет. – Меня охватила паника. – Пропал! Я, недолго думая, рванула молнию. – Успокойся. Он здесь, со мной. – Бе-е-е. – Козленок подал голос, словно хотел подтвердить, что я зря паниковала. Я с облегчением прижала руку к груди, чувствуя, как сердце, которое только что бешено колотилось, постепенно успокаивается. – Слава Богу! Колтон сел и провел рукой по спутанным волосам. Сонно моргая, он взглянул на меня и замер, словно оцепенев. – Боже правый. Ты что, хочешь доконать меня? Я опустила взгляд и прикрыла грудь руками. Я в такой панике выскочила из спальника, что не успела подумать о том, что спала только в лифчике и трусиках. – Черт. Прости. Я так испугалась! Мне просто не пришло в голову что-нибудь накинуть на себя. Отчаянно смутившись, я перебралась на свою половину и спросила из-за перегородки, одновременно натягивая одежду: – Как получилось, что он оказался с тобой? – Ты мгновенно вырубилась. Он начал метаться, пытался прорваться на мою половину. Шельмец не успокоился, пока я не пустил его к себе. Продрых у меня под боком всю ночь. В жизни не приходилось спать с такой вонючей тварью. Я не сдержалась и прыснула от смеха. – Тебе смешно, юмористка? – На самом деле да. Полностью одевшись, я снова расстегнула молнию перегородки. Колтон стоял передо мной полуобнаженный, одетый только в облегающие боксерские трусы. Он сердито глянул на меня из-под спутанных волос. – Нарушение личного пространства? Что, если бы я вот так ввалился к тебе несколько секунд назад? Взлохмаченный после сна, с сердитым взглядом – он никогда еще не выглядел столь сексуально. Мои глаза бесстыдно скользили по его торсу, все ниже к полоске волос, выбивающейся из-под трусов, и остановились на… свидетельстве его сильнейшего возбуждения. Господи, понятно, отчего у него вдруг проснулась скромность. Несколько раз кашлянув, чтобы прочистить горло, я промямлила: – Ты… ты… – Что, возбужден? – Да. – Это называется «утренний стояк», – буркнул он. – Я не несу ответственность за то, каким просыпаюсь… особенно в таких условиях. – То есть, когда ты проснулся рядом с козлом? Это тебя так завело? – Я рассмеялась. – Я имел в виду твой недавний импровизированный стриптиз. И теперь ты снова ворвалась сюда, даже не дав мне времени успокоиться. – Ну, извини. Колтон натянул штаны и снова посмотрел на меня. Его взгляд прожег меня насквозь. Сейчас красавчик показался мне еще сексуальнее, поскольку джинсы не скрывали его возбуждения. И хотя мне было немного не по себе от того, что я поставила его в неловкую ситуацию, мысль о том, что именно я вызвала его желание, была приятна. Сказать по правде, моя способность контролировать свое влечение к нему очень быстро таяла. С каждой секундой мышцы в промежности сводило все сильнее только от одного его красноречивого взгляда. Иногда я все же была благодарна судьбе за то, что родилась женщиной – по крайней мере, мне проще скрывать вожделение. Да, испытание не для слабонервных. Надо было срочно разрядить обстановку. Еще раз откашлявшись, я спросила: – Ну, так какие у нас планы на сегодня? Он натянул рубашку. – Нужно поесть. – Так мы идем завтракать? – Идиотский вопрос! – Естественно, завтракать. Не обедать же. Oй… – Да, конечно, – сказала я, запинаясь на каждом слове. – Позавтракать не мешает. Я проголодалась. А ты? – Голоден как волк. – Судя по его взгляду, думал он вовсе не о еде. Что ж, я тоже чертовски голодна. – Ну, тогда порядок, – брякнула я и отползла на свою половину, чтобы немного остыть. У нас ушло около часа на то, чтобы разобрать палатку и упаковать все в машину. Мы решили остановиться и позавтракать на скорую руку в забегаловке, которая как раз находилась перед выездом на автомагистраль. Колтон зашел внутрь, чтобы заказать буррито и кофе, а я, воспользовавшись случаем, достала телефон и набрала в «Гугле»: Колтон Хейнс, Австралия. Ага, вот и он. Выскочила длинная вереница фоток. Среди них была одна, на которой Колтон был изображен вполоборота, без рубашки, вернее, вообще без одежды, только белая футболка была наброшена вокруг шеи. И при этом виднелась самая соблазнительная верхняя часть его аппетитных ягодиц. На фото он демонстрировал свою фирменную сексуальную ухмылку, от которой я буквально заерзала на месте. Та самая нахальная ухмылочка. Провалиться мне на месте, если он не был потрясающе хорош собой. Эта картинка попадалась особенно часто. Именно она продавалась в виде постера почти за двадцать долларов, плюс перевозка и доставка. Была даже фотка с какой-то девицей, стоящей у постера и как бы пытающейся укусить изображение за задницу. Я подозревала, что вполне могли быть и другие извращенцы, например, желающие для прикола прилепить Колтону хвост. Зная, что он может в любую минуту вернуться, я пробегала старые статьи и сообщения на форумах так быстро, что у меня заболели глаза. Было очевидно, что Колтон прославился в роли травмированного дебютанта и красавца, а не за что-либо еще. Я невольно почувствовала гордость за то, как он сумел повернуть эту неудачу себе на пользу. Прокручивая изображения, я наткнулась на фото, где он позировал на разных мероприятиях в компании какой-то привлекательной модели с копной светлых волос. Пайпер Рэмси. Внезапная волна – да нет, не волна – целый ураганный шквал ревности ударил мне прямо поддых. Стук в окно заставил меня вздрогнуть. Я отбросила телефон, и он отлетел на водительское сиденье. Ну, ладно, сойдет. Пусть думает, что я просто кинула его туда. – Опусти окно, я подам тебе кофе, – услышала я сквозь стекло голос Колтона. Я взяла свой стаканчик, а Колтон обошел машину и сел на водительское сиденье. – Что ты там рассматривала? – М-м-м. Да ничего такого. Я просто… Черт! Кажется, я влипла. Колтон взял телефон и, не оставив мне ни единого шанса на объяснения, прокрутил большим пальцем все фото. Затем он швырнул трубку на переднюю панель. – Что ж, теперь ты видела все, не так ли? – Да… и это… очень забавно. Он сердито хмыкнул. – Забавно? – Да! – Объясни-ка мне, Кара, что забавного в том, что вкалываешь всю жизнь ради одного-единственного момента, а потом видишь, как с первой же попытки все усилия превращаются в пепел? Что забавного в том, чтобы приобрести известность благодаря провалу, а не успеху? А знаешь ли ты, что действительно приятное было в нашем с тобой путешествии до этого момента? Ты не смотрела на меня как на того самого парня, которого знает каждая собака. Или думает, что знает. Теперь и ты так думаешь. Вот черт. Я действительно расстроила его. – Прости! Мне очень жаль, но я вовсе об этом не думала. – О чем же ты тогда думала? – Я думала, как замечательно, что ты смог так достойно держаться перед лицом невзгод и до сих пор продолжаешь делать себе имя благодаря своей внешности. Я думала о том, какой ты потрясающий, если тебя это действительно интересует. Колтон тяжело вздохнул и тихо сказал: – Давай просто поедем. Я чувствовала себя ужасно из-за того, что обидела и расстроила его. Несмотря на общедоступность Интернета, мне казалось, что я вторглась в его частную жизнь. Больше всего я переживала, что причинила Колтону боль, и эта боль отзывалась в моем сердце, хотела я признавать это или нет. А еще я понимала, что запала на него, и это меня пугало. Неловкое молчание повисло в воздухе, и так продолжалось около часа. Колтон убирал руки с руля только для того, чтобы покормить Эсмеральду-Снежинку темно-коричневой котлеткой из гамбургера, смоченной в «петушином» соусе. Даже козленку пришелся по душе этот соус. В конце концов Колтон нарушил молчание первым. – Извини, что наехал на тебя. – Все нормально. Мне правда очень жаль, что я так расстроила тебя. – Возможно, на твоем месте я поступил бы так же. Просто… все это дерьмо в Интернете… полная ерунда. Так ты никогда не узнаешь, каков я на самом деле. Если тебя что-то интересует, просто спроси меня. Люди, которые размещают весь этот фотохлам, совершенно меня не знают. – Мне кажется, что я знаю тебя настоящего. – Возможно, ты действительно знаешь обо мне больше, чем многие другие. Я был самим собой с самого первого момента нашего знакомства. Даже если я веду себя мерзко, мне все равно очень комфортно рядом с тобой, а для меня это редкость. И снова меня пронзило то самое, знакомое уже чувство. – Я чувствую рядом с тобой то же самое и не понимаю почему. Просто я, действительно, рада, что наши пути пересеклись. Он постучал пальцем по голове кивающей фигурки, прилепленной возле лобового стекла. – Только представь… если бы ты никогда не взяла в руки мистера Трампа, кто знает, где бы мы оба были в данный момент? – Он указал на заднее сиденье. – А где бы сейчас был этот бедолага? – Вероятно, валялся бы в обмороке на краю дороги. Колтон оглянулся на козленка. – А вместо этого он уничтожает наши припасы и спит с нами в палатке. И я тут ни при чем. Это все твоя заслуга. – Колтон искоса бросил на меня недвусмысленный взгляд и положил руку на мое колено, заставив вздрогнуть от пронзившего меня желания. – Знаешь, ты просто прелесть. У тебя доброе сердце. Этот придурок Гаррисон еще пожалеет когда-нибудь. Когда он убрал руку, мне захотелось только одного – чтобы он сделал это снова. От его слов по спине побежали мурашки. Непередаваемое, неожиданное чувство ошеломило меня. Я не знала, как реагировать, поэтому включила радио. Группа «Бич Бойз» исполняла песню «Прекрасные вибрации». – Послушай-ка! Они поют о тебе и твоей волшебной палочке, Принцесса. Я прыснула, прикрыв рот рукой, и мы оба расхохотались. Наконец-то мы окончательно преодолели возникшее между нами напряжение, и на душе стало легче. Несколько часов спустя после того, как мы отъехали от придорожного кафе, где останавливались на обед, Колтон спросил: – Ты спешишь попасть в Темекулу к определенному времени? – Вообще-то я начну работать на новом месте не раньше следующей недели, а дом, который я сняла, уже полностью обставлен, так что мне нет особой нужды спешить. А что? – Не возражаешь, если мы немного изменим маршрут и заедем до темноты в одно место? – Конечно. Я полностью за. А что ты задумал? Куда мы едем? – Туда, где есть отвесные скалы и глубокие пропасти. – Он подмигнул мне. Ну что ж, ему удалось возбудить мое любопытство.