Рассудок

Умение думать, рассуждать, анализировать — обычно это именно те качества, что не только красят человека в глазах окружающих, делая его возвышенным и образованным, особенно в обществе людей недалёких или не обладающих подобными знаниями и умениями, но и помогают ему продвигаться в делах, здраво смотреть на складывающиеся ситуации, не терять рассудок, попадая в неприятности. Рассудок? Рассудок как раз был тем, что редко встречалось среди людей в военные времена. Воины чаще опирались на инстинкты, рефлексы, на приказания свыше и слова «надо», а управляло ими, как правило, отчаяние. Хамбей Такенака отличался от простых земных людей наличием и разума, и рассудка. Он всегда старался размышлять здраво, рассматривать всё сразу под несколькими углами и с разных сторон, сохранять спокойствие и самообладание при любом исходе сражения или разговора. Он был стратегом не должностью, а своей натурой. Хамбей мог часами напролёт читать книги, разглядывать карты, общаться с теми, кто, по его мнению, обладал немалым интеллектом и знаниями, которые можно было бы почерпнуть. С теми, кто никогда не терял свой рассудок где-нибудь в жерле Фудзиямы. Хамбей изучал как своих противников, так и союзников, выявляя их сильные и слабые стороны, мотивы и убеждения, страхи, потому что знал, что ни один союз не вечен, и тот, кто сегодня зовётся другом, завтра может без колебаний вонзить в спину острый нож. Хамбей бы скорее сам предпочёл занять место предателя, чем быть тем, кто сломлен и повержен. И многие опасались его. Знали, что нажить себе такого врага — плохо, а быть друзьями — ещё сложнее и опасней. Было бы разумно вообще не связываться ни с Хамбеем, ни с тем, кому он служит, но время не стоит на месте — Тоетоми собирает армию, и тут уж приходится выбирать между «за» и «против», потому что не дано чего-то ещё. Однако многие живут в неведении о том, что стратег болен и в любой момент может покинуть этот мир, больше не делая никому ни добра, ни зла. И если исход битвы Хамбей всегда мог предугадать, то время, когда проклятая болезнь полностью завладеет его телом, оставалось неизвестным и этим пугало. Хамбей не боялся смерти на поле боя, ведь так он мог бы принести хоть какую-то пользу Тоетоми даже в последние мгновения своей жизни. Но он никогда не хотел, чтобы хворь подкосила его, заставила лечь в постель, сделала обузой для армии, которая нуждается лишь в сильных людях. А это произошло бы рано или поздно. Поэтому победа нужна была ему как можно быстрее. «Времени мало, — говорил рассудок, — а тех, кому можно доверять, ещё меньше!» Сначала всё было хорошо: ряды армии пополняются, Катакура Кодзюро — единственный, должно быть, способный здраво мыслить человек — пленён и не представляет угрозы, а даже напротив, может сослужить службу, Дракон и другие противники ослаблены, и лишь болезнь время от времени напоминает о том, что не всё так замечательно. Но победа близка, так чего печалиться? Хамбей уже был готов ощутить этот прекрасный и манящий вкус триумфа, взглянуть в глаза Тоетоми, ставшего величайшим правителем Японии, чтобы после со спокойной душой уйти на покой. Однако судьба определённо была пьяна, когда решала исход этой войны. Дракон не сдался. Многие пали. Многие сторонники Тоетоми. Мори Мотонари, будь он неладен, оказался умнее, чем казался, и так и не выпил яд, старательно подготовленный шпионом Хамбея. Кровь на перчатке стала появляться чаще, чем обычно, а воздух покидал лёгкие теперь уже не на мгновение, а на невыносимо долгое время, словно напоминая: «Время поджимает!» Даже делая всё в безумной спешке, Хамбей старается не допускать ошибок, ведь если силы Тоетоми окажется недостаточно, разум и рассудок Хамбея должны будут указать правильный выход из ситуации. Но и здесь появляется своё «но». Это «но» сейчас стоит перед глазами стратега и одним своим видом даёт понять: пощады не будет. Катакура, некогда бывший пленником, сейчас смотрит с угрозой, с ненавистью, с неистовым желанием отомстить… Не за себя. Отомстить за своего господина. Хамбей не боится такой смерти. Такая гибель ему по душе. Но ведь у него никогда не было желанного выбора между жизнью и смертью! Не погибнет сейчас от руки врага — будет повержен болезнью, сидящей глубоко внутри. — Теперь жизнь не так уж и дорога мне, — произносит Хамбей, прекрасно осознавая, что лжёт. Жизнь дорога ему. Он хочет жить. Хочет. Но всё равно не сможет. — Но ты не сможешь её забрать, — добавляет, вновь сомневаясь в правдивости своих слов. Слишком дурной исход. Слишком большие потери. Слишком мала вероятность того, что Тоетоми всё ещё где-то жив, ведь какой бы мощной не была его сила, её может не хватить — Масамунэ слишком упрям и, даже оставшись без рук и ног, он встанет и будет драться, пока не убьёт или не погибнет сам. Слишком. Слишком сильно хочется свалиться на колени, хватаясь за грудь и горло, царапать землю руками, позорно задыхаться и кашлять на глазах у противника. Слишком больно. Слишком невыносимо. Слишком глупо. Слишком часто Хамбея стали подводить разум и рассудок. Если бы он находился сейчас не в таком положении, то, возможно, смог бы проанализировать ситуацию, найти выход, выскользнуть, подобно змее, из лап близкой смерти, но времени уже не оставалось. Терпения и рассудка — тоже. Разум перестаёт работать, ноги, подкашиваясь, направляются всё дальше, пока не достигают конца. Не просто конца, края твёрдой земли, а конца всем переживаниям, страданиям и боли. Конца злочастной войны. Он, должно быть, только что предал Тоетоми, сам того не желая… Но почему-то сейчас это уже не заботит. Не заботит вообще ничего. И последний вздох даётся на удивление легко. Всё же рассудок его подвёл.