— Милая, мы все понимаем, да, но не стоит так дрожать. Это всего лишь школа и всего лишь дети, и поверь мне, они не кусаются. Правда ведь, дорогой? Дети ведь не должны кусаться в таком возрасте? — мама Миры, очень переживала о своем чаде, и поэтому пыталась хоть как-то успокоить не на шутку разнервничавшуюся девочку, которая вот-вот переступит порог своей новой школы — Сеульской общеобразовательной начальной школы. Мира вместе с семьей только недавно переехала из Киева в столицу Кореи и еще не успела привыкнуть к здешнему менталитету, что уж говорить о языке, которого она совершенно не знала. Ей было все ново: еда, телевидение, разговорный стиль речи корейского народа. В последний раз взглянув большими темно-синими глазами на мать и отчима Джиёна, девочка махнула им рукой и вошла во двор, а за тем и в саму школу под ручку с директором, который смирно ждал, пока Мира попрощается с семьей. Директор Чон привел новенькую ученицу в класс, а затем познакомил с ребятами. Все, о чем он говорил, девочка не понимала, поэтому, просто потупив взгляд в пол, стала рассматривать свою обувь. Когда он закончил свою речь и вышел из кабинета, Мира сильнее смутилась, но добрый учитель, чье имя она, к сожалению, не поняла, проводил ее до места на предпоследней парте, чему Мун была весьма благодарна, так как она знала, что сама и шагу не сможет сделать. Она молча стала вытаскивать и рюкзака заранее приготовленные матерью тетрадь и пенал, как в дверь постучали, а в класс зашел он, ее будущий лучший друг — На Джемин. Запыхавшийся мальчишка лет десяти, с черными как смоль волосами, поклонился учителю, после начав быстро тараторить что-то на корейском: — Учитель Ван, простите, я опоздал, можно мне войти в класс? — все так же не поднимаясь, начал извиняться юноша. — На Джемин, ты постоянно опаздываешь! Ну и какая же на этот раз причина? Что, опять чай пролил на форму? — учитель вовсе не был злым, скорее ему действительно было интересно услышать причину опоздания ученика На. — Нет, учитель Ван, моя мать поручила мне отнести нашим новым соседям рисовые пирожки в знак дружбы и уважения. Просто они иностранцы, а моя мама помешана на традициях, — черноволосый, уже выпрямившись во весь рост, ответил на вопрос сонбэнима. Видимо, ответ мальца удовлетворил учителя, раз он просто потер подбородок, будто представляя картину перед глазами, а затем сказал ему сесть на свое место. Поняв, что Джемин идет в ее сторону, Мира огляделась и заметила, что пустующее место именно позади нее. Мун снова подняла глаза на мальчика, встретившись с его заинтересованным взглядом. Он быстро сел на свое место и принялся точно так же, как и Мира ранее, доставать школьные принадлежности. Весь урок девочка молча, абсолютно ничего не понимая, пыталась слушать, а главное — догнать то, о чем говорит учитель. Многое было ей не понятным, но и встречались слова, которые она знала благодаря Джиёну и матери, которая идеально знала корейский, потому что проучилась три года на факультете востоковедения. Мира неплохо владела ломанным английским, который стала изучать дополнительно еще с первого класса, и это радовало девочку, что в случае потери в этом большом городе, она может объяснить дяденьке полицейскому, где живет и как ее зовут. Звонок дал всем знать о конце урока, и все дети класса просто окружили новенькую, чему сама Мун была весьма удивлена. — У тебя такие красивые глаза, а откуда ты? — задала вопрос девочка, с пухлыми щечками и с двумя косами на голове. — Она, наверное, тебя не поминает, Юна, — подал голос высокий мальчик с тонкими губами и огромными пушистыми ресницами. — Юна, ты правда считаешь ее красивой? Да она же страшилка, а еще и говорить не умеет, я не собираюсь с ней дружить и вам не советую, — пролезла между ребятами девочка с явно крашенными волосами рыжеватого оттенка. А на ногтях у нее красовался лак ультра-зеленого цвета, можно сказать, даже ядовитого цвета. Её внешний вид явно не соответствовал возрасту. Мира действительно ничего не понимала из всего того, что сказали ее одноклассники, но что эта последняя — «королева класса», поняла сразу. Мун никогда не любила крутится рядом с такими девицами, но в ее старой школе к ней даже такие девочки относились неплохо. Она всегда была очень умной девочкой, поэтому просто промолчала. В случае, если бы знала корейский, Мун не стала бы молчать и просто ответила бы ей, как надо, но в данном случае она поняла, что будет выглядеть очень смешно со стороны. — Страшилка тут ты, Чхве Сунми, — все повернули голову назад, именно на того мальца, что опоздал ранее. Он сидел, запрокинув одну ногу на стол, и, высунув язык, играл PSP. Картина достаточно смешная, особенно лицо Джемина, когда он в итоге проигрывает, а затем подает руку явно офигевшей Мире. — На Джемин, твой новый друг и по совместительству сосед, приятно познакомиться. Прости, что не заговорил раньше, но на уроках я предпочитаю слушать учителя, нежели разговаривать. И да, ты очень похожа на свою маму, она у тебя такая добрая и пирожки моей мамы заценила, — Мира медленно подала руку, явно не ожидая, что мальчик заговорит с ней, так еще и на английском. Но ударом по сердцу стала его очаровательная улыбка, которую Мун отчетливо помнила до сих пор. Именно с этого и началась их крепкая дружба, на таких, как казалось, долгих и одновременно коротких пять лет…
Медленно брожу по дому, подолгу задерживаясь в каждой комнате, вспоминая былое.Выпускной в Сеульской младшей школе ничем не отличался, как показалось Мире, от обычного выпускного в школах Украины. Родители с детьми сначала веселятся, а потом дружно ревут — краткое описание происходящего на данный момент в актовом зале школы. Мун всегда отличалась от сверстников какой-то аурой вокруг себя. Нет, она не была замкнутой или тихоней, скорее наоборот, очень веселой и общительной, пока не станет серьезно задумываться о чем-то важном в ее жизни. Бродя по пустым коридорам, медленно переминаясь с ноги на ногу, девочка стала задумываться от своем лучшем друге — о На Джемине, с которым они дружили уже как два года. Да-да, именно с того самого рукопожатия они всегда ходили вместе под ручку. Нана подтягивал Миру в корейском, а девочка в ответ учила его играть на фортепиано. И как бы над ними не шутили, что они «жених и невеста, тили-тили тесто», ребятам было плевать, они двое как дурачки начинали улыбаться и на зло всем хватались за руки сильней. Им было всего лишь по тринадцать лет, но мыслили они намного старше своего возраста. Мира очень часто задумывалась о Нане не как о друге, а как о ком-то большем. Ей было дико стыдно, когда она, сама того не замечая, уходила в свои мысли, представляя, как они так же, как и всегда держатся за ручку, но уже как-то по-особенному, и внезапно Джемин целует ее в щечку. Не раз мальчишке приходилось щелкать пальчиками перед ее носом, а когда все-таки «дощелкивался», то называл её космонавтом, потому что Мун часто витала в облаках. Почувствовав, что кто-то держит её за руку, Мира резко развернулась. Это был все тот же Джемин с божественной улыбкой на лице. Милый мальчик с щенячьими глазками — идеальное описание для Наны. Он смотрел на неё с нескрываемым блеском в глазах. В коридорах светил тусклый свет от одной единственной включенной лампы. — Клубничка, почему ты тут и без меня? — в голосе мальчика скользнула легкая обида, и Мира не смогла сдержать милой улыбки. — Там слишком жарко, вот я и вышла на свежий воздух, прости, что не потащила за собой, — они, все также держась за руки, стали гулять по тому же темному коридору. — Кхм, клубничка? — после недолгого молчания решил нарушить тишину На. Девочка слегка кивнула, на секунду посмотрев в сторону Джемина. — У меня для тебя подарок, — мальчик, немного смутившись, вытащил из кармана своих классических брюк бархатную коробочку темно-синего цвета. Мира буквально на секундочку впала в ступор, после чего начала недоверчиво косится на Нану. У отца мальчика был свой ювелирный магазин, поэтому в голову Мун пришла не очень хорошая мысль о том, что Джемин мог украсть это для неё у отца. — Не бойся, я не воришка. Я сам попросил у папы этот кулон, — он открыл коробочку и достал оттуда очень красивый кулон в виде полумесяца с маленькой гравировкой в виде китайского иероглифа. Джемин быстро встал позади девочки, откинул волосы вперед и надел украшение на шею Мун. — Я часто задумывался над твоим именем и понял, что мне очень нравится твоя фамилия. Когда я увидел это в магазине отца, понял, что должен купить её у него. Но так как я мелкий, и денег у меня нет, решил выкупить правильным поведением и оценками. А это, знаешь ли, проще простого, — Мун повернулась к нему лицом и снова лицезрела улыбку, которая ни за что в жизни ей не надоест.
Поворачиваю замок двери на два оборота и выхожу из подъезда, все также медленным шагом иду в сторону машины, что стоит уже заведенная возле дома. Осматриваю двор, останавливая взгляд на песочнице. Снова воспоминания волнами нахлынули в мою и без того переполненную мыслями голову. Немного затормозив, смотрю в сторону авто, из которого на меня смотрят две пары глаз полных жалостью. Получая легкий кивок головы от мамы, меняю маршрут и иду в сторону площадки, а затем просто рухну на прохладный песок. Смотрю в хмурое небо, оно так же, как и я, грустит и вот-вот расплачется.Дети уже выросли, об этом, по крайней мере, говорит уже второй класс средней школы. Четырнадцать, пожалуй, - это та самая пора для первой любви. И Мира с Джемином далеко не исключение. С самого утра мальчик рассказывал о дне рождения Сунми, той самой девочки из далекого третьего класса начальной школы. Через два года после приезда Мун в Корею она успела конкретно потрепать нервишки Мире, а после свалила в Америку вместе с родителями. Девочка знала о том, что Чхве еще с детства была приставучей мымрой, которая никак не хотела отставать от На, постоянно предъявляя синеглазой о том, что он только её друг и все. Что Мун не достойна даже стоять с Джемином. Она не из тех, кто будет молчать в тряпочку, поэтому еще тогда умело закрывала ей рот, но На не говорила ни слова, потому что считала себя самостоятельной, да и не её это, ябедничество. Мальчик, само собой, был приглашен на вечеринку в честь дня рождения Чхве Сунми, но о Мире не было сказано ни слова, поэтому она сразу же отказалась, потому что меньше всего хотела терять гордость в глазах бывшей одноклассницы. Тот вечер Мун провела в обществе родителей. Не то чтобы она не была рада такому, но ей было грустно от одной только мысли, что На может напиться, и плюс к этому, что он будет в обществе Чхве, а этого ей хотелось меньше всего на свете. Ночью она решила позвонить другу и удостовериться, что с ним все в порядке. Но в тот момент, когда вместо сладкого голоса Джемина ей ответил писклявый голос одноклассницы, она готова была рвать волосы на голове. — Алло, Нан… — Привет, Мун Мира, а Джемина нет, он забыл свой телефон и ушел куда-то, куда не знаю, — голос, сквозящий одной желчью. — Он пил?! — Мун очень сильно надеялась, что это не так, а то кому как не ей знать, каким Нана бывает, когда выпивает. — М-м-м, дай мне вспомнить… О да, и пил даже очень много. Наверное, голова завтра сильно бо-бо делать будет. — С днем рождения, Чхве Сунми, желаю поскорее свалить обратно в свою Америку, — слишком грубо произнесла Мун, после чего сбросила вызов, схватила свою легкую куртку и помчалась на поиски своего потерявшегося друга. Холодный осенний ветер дает о себе знать, но синеглазой, мягко говоря, плевать. Она обходит три улицы прежде, чем вернуться обратно домой, и этого, как казалось ей, мало. Конечно, легче было бы пойти к нему домой, но она точно знала, если Нана пил, домой, по крайней мере, сегодня ночью он точно не вернется. Как оказалось позже, Мун была права. Почти дойдя до дома, она услышала, как кто-то тихо поет, а потом и вовсе начинает бурчать что-то непонятное на хер знает каком языке. Она, будто совсем потеряв страх перед неизвестным (ну мало ли это алкаш какой-то), побежала в сторону песочницы, откуда собственно и доносилось бурчание. Чуть приубавив шаг, Мун увидела лежащего на песке друга, который пялился в небо и вертел в руках пустую бутылку из-под шампанского. Она приблизилась в упор и взяла за руку юношу. Тот в свою очередь не понял, кто его пытается поднять. — Ну же, Нана, вставай, пойдем, пожалуйста, ты ведь замерзнешь. Ну же-е, Джеми-ин, поднимайся! Ты вообще меня слышишь, алкаш недоделанный?! — но вместо того, чтобы подняться, На просто тянет синеглазую вниз, поваливая на песок рядом с собой. Секунд двадцать они просто пялились в упор друг на друга. Но потом Джемин первым перевел взгляд на звездное небо. И снова молчание, и никто не осмеливался нарушать царившую тишину, да и зачем? Они просто лежали, каждый думая о своем. И только через минут десять после полного молчания, На все-таки заговорил. И кто же знал, что именно эти слова, сказанные в полупьяном бреду, повлияют на их дальнейшую жизнь: — Знаешь, Мун Мира, пока я тут лежал и смотрел в это звездное небо, я понял одну важную вещь, — девочка повернула голову и внимательно посмотрела в омут карих глаз, любимых глаз. Он поднял руку, все также смотря в глаза Мире, и, будто проведя рукой по звездному покрывалу, произнес, — Считая звезды, я упустил из виду луну.
Кажется, я все-таки не выдержала, и по щекам полились соленые слезы. Не позволяю им взять над собой вверх и уже буквально через секунду бегу в сторону автомобиля, сажусь на заднее сидение, и мы трогаемся. С Джемином я попрощалась еще на прошлой неделе. Он мог бы прийти и сегодня, но думаю, после моих слов на прощание, навряд ли он вообще когда-нибудь захочет меня видеть снова. ≪— То есть как улетаешь? — парень, что до этого пропустив в комнату Мун, улёгся на кровать, сначала был весьма шокирован словами девушки, — если это шутка, то она не очень удачная. — Это не шутка, Джемин, а горькая правда, — Мира, опустив взгляд на свои руки, боялась подойти к Нане и тем более посмотреть ему в глаза. И хоть она вовсе не причем, и решение было принято начальством её родителей, почему-то перед Джемином стыдно было именно Мун. — Как так? Но почему?! — парень резко принял сидячее положение, забегав глазами по комнате, будто ища ответ вокруг себя. — Понимаешь, Нана, там очень сложная ситуация… и… в общем, — девушка судорожно вздохнула, одновременно отпуская руки и поднимая взгляд полный отчаяния и слез. Не выдержав, она все-таки дает волю слезам. Ни секунды не медля, парень вмиг вырастает перед ней и подставляет свою юную грудь для девушки. Через слезы она кое-как рассказывает о том, что её родителей снова переводят жить в Украину и вряд ли она вообще вернется когда-нибудь обратно. А Джемин, лишь тихо гладя её по волосам, успокаивал, говоря, что все будет нормально. Когда Мира все-таки более или менее притихла, он аккуратно положил её на кровать и сел рядом, вдумчиво глядя на свои пальцы. — Клубничка, обещаю, если ты не приедешь обратно, то я, если даже не сейчас и не сразу, обязательно прилечу к тебе. Возможно, даже не просто Наной, а уже мембером популярнейшей группы NCT. Пока мы еще Рукисы, но в дальнейшем… — Джемин, — Мира внезапно перебила На, — я действительно буду очень рада за тебя, если ты дебютируешь, но ты ведь понимаешь, что, скорее всего, вы вообще не полетите в Украину. Да и не верю я в любовь на расстоянии, — Мун поднимается, садясь и так же, как На, опускает усталый взгляд. Весь тот день, считая всю ночь, они пролежали в обнимку на той же кровати На и долго долго говорили. Вспоминая прошлое и представляя будущее. Какое оно было, если Мун все-таки осталась бы в Сеуле, рядом с Джемином. Именно в ту ночь Мира подарила юноше долгожданный первый и настоящий поцелуй. Но именно их последнюю встречу Мун не простит себе никогда. Спустя три дня после их разговора Мира пыталась всячески избегать парня. На улицу она не выходила, а документы со школы были уже забраны. Целыми днями она валялась в постели, думая только о Нане. Что с ними будет после того, как синеглазая вернется к себе на родину? Знает один Бог. Долго обдумывая всю эту ситуацию, Мира приняла, по её мнению, самое правильное решение: отпустить Джемина жить дальше, пусть и без неё. В этот день Мун осталась одна дома, а за окном лил холодный осенний дождь. Она посмотрела в окно и увидела, что в беседке, которая находилась у них во дворе, стоит и мерзнет любимый пёс Джемина. Скорее всего, парень в школе, а родители что парня, что Мун на работе. Делать нечего, и она просто выбегает в ливень на улицу, к беседке. До убежища Мона (пса парня) почти сто метров, если не больше. Но не успевает Мун добежать, как две крепкие руки обхватывают её вокруг талии, а чье-то тяжелое дыхание опаляет шею. Джемин, сомнений нет, она сама подарила ему эти духи с запахом зеленого чая. — Я так скучал, почему ты меня игнорируешь? — и в этот момент у Миры началась истерика. Она резко повернулась к нему лицом и сбросила его руки с себя. — Но… — Не надо, Джемин, — она стояла по дождем, а по её щекам, смешиваясь с солеными слезами, капали струйки холодной воды. — Я рада, что ты, Нана, появился в моей жизни, но, пожалуй, именно сейчас наши пути должны разойтись. Я не верю в любовь на расстоянии и думаю, ты тоже меня понимаешь в данный момент. — Что ты несешь?! — парень, выставив руки вперед, сузил глаза, из-за попадающей в глаза воды. — Пожа-алуйста, Нана, я очень тебя люблю и очень сильно дорожу тобой, но… — Нет, Мира, я тебя совершенно не поминаю и понимать отказываюсь, — он потянулся к ней, но она, будто брезгая, отошла назад. — Джеми-ин, пожалуйста, уходи, я не хочу держать тебя. Живи дальше без меня, прошу тебя. Я очень надеюсь на нашу дальнейшую встречу, но я правда не верю во все это. А сейчас просто уходи, На Джемин. Секунды три он смотрел на неё ошарашенным взглядом, после чего развернулся и перед уходом произнес слова, которые будут преследовать её следующие полтора года: — А я верю, Мун Мира. Верю в любовь на расстоянии. А еще я безумно люблю тебя, клубничка. Прощай. Пока силуэт парня не скрылся за дверью подъезда, она стояла и просто дрожала под ливнем, прокручивая вновь, и вновь, и вновь слова Джемина, после чего шепотом произнесла: — Я тоже люблю тебя, Нана, но не верю≫.