Хватит!

Пролетела еще неделя. Нежась в общении и насыщенных сексом ночах, Саша совсем расслабился, да и Шура, разобравшись наконец со своими желаниями, выглядела вполне довольной. Дети стали вести себя более непринужденно и даже обращались к Александру за помощью. Ему всегда казалось, что со стороны они выглядят, как самая настоящая семья, а потому расположение девочек настолько льстило, что он растекался от удовольствия, а потому баловал Настю с Валей, как мог, даже сердитое выражение лица Александры не помогало. А в пятницу вечером... Саша усадил всех в машину и поехал на море. И конечно же, по возвращению назад их привычная, тихая жизнь лениво потекла дальше. Ничего не предвещало беды, но в этот день его с самого утра не покидало предчувствие потери. Невесть откуда взявшаяся апатия накрывала с головой почти так же, как тогда, когда Шуру чуть не придушил её бывший сожитель. Всё валилось из рук в буквальном смысле и, отложив все дела, Александр молча поехал с работы домой. Для спокойствия ему была необходима одна лишь Шура, которая, заперевшись на кухне, дала ему от ворот поворот, отказавшись пускать его внутрь. Слоняясь из угла в угол, то и дело обо что-нибудь запинаясь, Саша раздраженно поругивался на себя вполголоса и как ни пытался отвлечься, а в голову лезли всякие глупости. Выйдя из кухни и что-то бубня под нос, Шура свирепо пригрозила ему кулаком и куда-то убежала, а его чуть ли не буквально пришпилило к окну. Он искал в толпе её фигуру и не находил, и чем дольше Александра отсутствовала, тем сильнее его колотил непонятный мандраж. Стараясь держать себя в руках, он медленно бродил по спальне, считая вслух. И вот, подойдя к окну в очередной раз, Саша начал рассматривать двор и снующих туда-сюда людей. Шура как раз проходила мимо детской площадки, как вдруг к ней подошел довольно высокий и худой мужчина. Похолодев, Александр смял рукою ткань шторы, чуть ли не обрывая. — Какого черта?! Пронеслось эхом по комнате его глухое рычание, но Саша так и не понял, что произнес это вслух. Вперившись взглядом в чужака, едва смог сдержать порыв кинуться туда и, забрав Шуру, спрятать её от непрошеного гостя. И если бы она начала вырываться, он бы, не задумываясь, бросился её защищать, но… Она подняла руки и, обняв за шею, скорее всего поцеловала того мужчину в щеку. Не желая всё это видеть, но не смея отвести взгляда, Александр стиснул зубы, однако сдержаться так и не смог — потянув вниз, начал обрывать штору. Сорвавшись, гардина упала ему прямо на голову, вот только он почти ничего не почувствовал, неотрывно глядя на неё, на женщину, в счастье и комфорте которой заключались все его мысли и стремления. Откинув чужую руку, Шура почти бегом бросилась к подъезду. — Что же делать? — прохрипел он, нещадно хлопая себя ладонями по щекам, а потом опять выглянул в окно. Чужак стоял всё там же, и в груди Александра мгновенно расплескалось холодное раздражение, но это еще не всё. «Почему он не уходит?!» — завопил он мысленно, чувствуя, как паника ледяными клещами впивается в сердце, и передернулся. Начало знобить. Он с самого начала знал, что она… бросит его и уйдет. Знал. Потому и боялся… Хоть и пытался закрывать глаза, а всё видел. Особенно то, с каким презрением она смотрит всякий раз, когда он достает свою карточку. Да. Видел абсолютно всё, а потому на протяжении всего проведенного вместе времени прекрасно осознавал: деньгами, домом и даже хорошим нежным отношением такую женщину не пленить. Если не успела влюбиться — удерживать… бесполезно. Тело будто онемело. Как бы сильно он ни старался дать как можно больше, желая понравиться ей, возможно, даже подкупая, но не желая купить её — всё же Шура не вещь, а живой человек — а именно понравиться. Показать ей — мне ничего для тебя не жалко, а она н-и-к-о-г-д-а его не выберет. Всегда это знал… Обреченно опустив голову и стараясь унять нервную дрожь, Александр взял себя в руки — еще не свершилось, а значит можно всё изменить. Хотя бы попробовать! Медленно двинувшись навстречу, по пути сбивая негнущимися ногами стул, он чертыхнулся, готовясь к неотвратимому. Не зря, ох, не зря! не мог насытиться близостью с нею и так сильно боялся потерять, что впитывал каждое движение, каждый стон с такой жадностью, словно всё происходит в последний раз. И всё равно — всё обрывается так внезапно. Он совершенно не готов. И не удовлетворен ни на грамм. Настраиваясь на разговор, Саша внезапно вспомнил, как жил до самой первой встречи с Александрой. Постоянно пытался хоть как-то распланировать свою дальнейшую жизнь, но… Находящаяся рядом женщина не имела значения. Плевать как сильно любила, как искренно улыбалась, насколько была умела в постели и опытна… Не цепляло. Не видел никакого будущего, а потому просто плыл по течению и ждал. Так в чем же он ошибся? Он действительно никогда не стремился никого покупать, просто для него естественно заботиться и баловать тех, кто ему дорог, тех, кого он любит… Он ведь говорил ей, что любит её? Не говорил. Никогда не говорил этого вслух, хотя мысленно признавался в любви тысячи раз. Даже миллионы. Разве его чувства не очевидны? Он стоял в дверях спальни и, пытаясь вернуть себе хоть немного уверенности, мысленно прокручивал, что сказать, как обнять, поцеловать и убедить — убедить остаться! но всё равно вздрогнул, когда ключ повернулся в замке. Войдя в квартиру, Шура отвела в сторону взгляд, затем молча опустила сумку на пол и, не разуваясь, прошла мимо, при этом слегка отшатнувшись от него. Словно боялась случайно задеть. Её отчужденное поведение полоснуло по сердцу ножом, и едва трепыхающееся пламя надежды мгновенно погасло, лишая желания бороться за собственное счастье. Александра уже от всего отгородилась и снова воздвигла вокруг себя каменные стены… Шура давила своей аурой с такой силой, что аж потемнело в глазах. Хотя это было излишним — нарушаемая едва уловимыми шорохами тишина била по нервам куда сильнее непроизнесенных слов. В бессилии сжав челюсти, Саша молча наблюдал в приоткрытые двери, как Александра собирает детские вещи. И вот… низко опустив голову, она вышла из Настиной комнаты и, пройдя мимо, скрылась в спальне. Вдохнув поглубже, он попытался насладиться в последний раз пьянящим сознание ароматом… А когда Шура снова прошла мимо, даже руки не осмелился протянуть, чтоб хоть чуть-чуть почувствовать ускользающее тепло. Тепло любимого человека. Налившееся свинцом тело слушаться не желало. Прислонившись, Александр оперся о стену плечом и тихо позвал: — Са-аш… — и сразу осёкся от кинутого в его сторону взгляда. — Хватит! — рявкнула она. И у него всё оборвалось в груди. И только где-то на задворках сознания мелькнуло наполненное отчаяньем: — Не отпускай! А он даже шелохнуться не смог. Перед глазами всё, окончательно помутившись, поплыло. Вместо слов из горла вырвался лишь сдавленный хрип. Медленно оседая на пол, он не видел, как уходила Александра. Не слышал её равнодушного: «Спасибо за всё». Будто карточный, его мир рухнул в одну секунду, окружая сердце холодом, а разум и душу — беспросветной тьмой.