Спасибо, доктор Уотсон

Никто не сомневается в том, что Майкрофт Холмс — чопорный аккуратист и опытный политикан со всеми присущими этому званию навыками, который будет улыбаться вам, даже если вы ему омерзительны — политика и честь Британской короны превыше всего. Майкрофт любит пить черный чай с лимоном, слушая потрескивание дров в камине, и хорошие книги в дорогих элитных переплетах. И если первое выглядит слишком задушевно для политика его уровня, то второе стало частью имиджа, как и неизменный зонт-трость. Холмс обожает свою коллекцию книг. Он одинаково любит аккуратно перелистывать и старые, пожелтевшие от времени листы, осторожно поддевая их пинцетом, зажатым в обтянутых перчаткой пальцах, и современные издания, где бумага глянцевая или мелованная. У Майкрофта, как и у всех, есть свои увлечения и свои странности. Он дает своим любимым книгам имена и кладет под стекло, словно священные реликвии. В каком-то смысле, это действительно реликвии, и имена у этих книг тоже особенные… Но никто не узнает, что самая любимая книга Майкрофта, лежащая в пластиковой коробке на прикроватной тумбе мужчины, — обыкновенный каталог фотографий, которые продаются в любой сувенирной лавке. Да, там глянцевые листы и хорошие, качественные иллюстрации: африканская сельва и покрытые акациями холмы, но ценность его не в этом… Глядя на каталог, Майкрофт представляет вовсе не африканские пейзажи и прайды львов, попадающиеся на фотографиях. В его воображении отрывисто стрекочет автомат, в воздух поднимаются золотистые фонтанчики песка от вошедших в него пуль, раздаются резкие крики-приказы, и люди в камуфляже, перебежками перемещаясь к полуразрушенным стенам домов, зорко оглядывают пыльные улочки… В левом верхнем углу каталога — разлохмаченное отверстие, всего на пару листов не дошедшее до сквозного, да и эта уцелевшая тонкая бумажная грань прогнулась полусферой. Именно сюда вошла пуля. И остановилась. А сердце продолжило биться… «Забавно, — думает Майкрофт, в очередной раз рассматривая книгу сквозь прозрачный пластик, — еще чуть-чуть — и непоправимо». Еще несколько миллиметров — и пришлось бы на собственной шкуре испытать, сколь хрупка человеческая жизнь. Подумать только, что могло бы произойти, если бы туристический сувенир не затесался среди деловых бумаг в кожаном портфеле… Случайность или судьба? Майкрофт не любит глупые грезы. Он дипломат, и привык идти на компромиссы, даже если это означает компромисс с самим собой. Мужчина не будет мучиться угрызениями совести, отдавая приказ о наблюдении за собственным братом — он привык все контролировать, и этого не изменить… Пусть Шерлок злится и считает его врагом — на такую мелочь можно закрыть глаза, ведь тот не перестанет быть его единственным братом. А еще Майкрофт Холмс всегда улыбается, отворачиваясь и слыша вслед очередную колкость Шерлока, улыбается, когда уже за дверью слышится недовольное ворчание его соседа по квартире: «Шерлок, неужели хоть раз нельзя не поцапаться? Он же твой брат…» «Спасибо, доктор Уотсон», — мысленно обращается он к отставному военному. Он искренне рад, что рядом с Шерлоком есть тот, кого его несносный брат считает другом, тот, кто за него готов убить и, возможно, быть убитым. Нет. Не «возможно» — точно. Возможно, Майкрофт даже немного завидует брату. Нет. Не «возможно» — точно. Возможно, поэтому каждый вечер, когда лакированные туфли стоят в прихожей, зонт висит, зацепившись деревянным завитком за вешалку, костюм убран в шифоньер с искусной резьбой по дереву, повторяется один и тот же ритуал: Майкрофт откидывает одеяло, укладывается и, перед тем, как погасить ночник, несколько долгих секунд смотрит на защищенную пластиком реликвию — теперь его, Майкрофта, очередь защищать ее — книгу с особенным именем… «Спасибо, доктор Уотсон. Спокойной ночи, Джон». 17.03.2013