WHO killed a mockingbird?

Глаза у Алекса голубые и холодные, Джесс никогда не могла в них ничего прочитать, даже когда они были вместе. Даже когда она его бросила. Алекс всегда оставался закрытым, непроницаемым, но сейчас ей кажется, что за холодными айсбергами плещется бесконечная ненависть и презрение. И она его понимает. Алекс смотрит на неё постоянно, под его взглядом ей хочется исчезнуть, раствориться, сгореть. О чем он думает, непонятно, но ей хочется, чтобы он прекратил или хоть что-нибудь сделал. Каждый раз под его взглядом Джессика вспоминает, как он держал её руку в своей руке, и она была самой счастливой девочкой на свете. Той счастливой девочки больше не будет, поэтому так больно и обидно. Она сама во всем виновата, сама всё разрушила. Удивительно, но вокруг неё бурлит жизнь, будто ничего не случилось, и на коленках у её бывшего парня Джастина — какая-то новая девчонка. Джастин уже давно прекратил попытки вернуть её, забил и вернулся под крыло к Брайсу. Он не смотрит на неё, а когда случайно они встречаются глазами, он первым отводит взгляд. Для Джастина Джесс — напоминание о прошлом, которое он хочет забыть, и Джессика подыгрывает ему. К нему она не чувствует больше ничего. Бесконечная густая темнота окружает её. И только лёд в глазах Алекса — единственное светлое пятно. Панические атаки или что-то в этом роде начались у неё пару месяцев назад, как ни странно они её почти не беспокоят. В сравнении с тем, что уже случилось, приступы страха выглядят даже уместно. После них она чувствует себя лучше. Чище. В очередной раз, предчувствуя приступ, она отпрашивается с урока в туалет, а потом сворачивает в сторону лестниц. Дышать уже тяжело, на грудь будто положили гирю, сейчас она бы могла опуститься прямо на пол, свернуться в клубочек и обнять колени, но свернув из-за угла, она налетает на Клэя. Он вечно торчит в коридоре, глазеет на всех, будто может кого-то спасти, что-то заметить. Часовой на посту. — Джессика, — он бережно придерживает её за плечи, заглядывая ей в лицо. — Всё в порядке? Клэй — безобидный, но Джессике все равно не по себе, сердце заходится в беспокойстве от того, что кто-то так бесцеремонно вторгается в личное пространство. Она резко высвобождается из его рук. Он делает шаг назад и смотрит так понимающе, что Джессику начинает подташнивать. Он ведь знает, что с ней случилось. Они все знают. — Отъебись, Клэй, — шипит она и обходит его, спускаясь по лестнице вниз. Если бы она верила в подобные художественные обороты, то могла бы поклясться, что чувствует тяжёлый взгляд Клэя, провожающий её до первого этажа. Нет нужды грубить: Клэй меньше всего виноват, но ей так плохо, внутри неё скопилось так много всякой дряни, что ненависть выплёскивается на всех вокруг без разбору. Под лестницей она курит, стараясь успокоиться, но сигарета в руках дрожит всё сильнее. Звонок с урока означает, что скоро под лестницу начнут стекаться старшекурсники, и Джесс меньше всего хотела бы кого-то из них видеть, поэтому тушит сигарету о ступеньку, на которой сидела. Выбор остаётся: уйти домой или отсидеть ещё один урок. Но до конца обдумать своё решение ей не удаётся, в коридоре около шкафчиков она сталкивается лицом к лицу с Брайсом. — Джесс, — располагающе улыбается Брайс, распахивая медвежьи объятия. И Джессика замирает, как зверёк перед опасностью. Замечая её смятение, он сам делает шаг навстречу, сгребает её в объятия и слегка сжимает. Ей противно так, что ком подкатывает к горлу. Сердце колотится так быстро, будто сейчас вылетит из груди, и ей так хочется сейчас сбежать, спрятаться, но она выдавливает улыбку. Брайс знает, что она боится, но остальным она показывать свою слабость не собирается. — Как жизнь, Джесс? — улыбается Зак из-за плеча Брайса, и в его взгляде есть что-то хищное, ехидное. — Всё путём, Зак, — фыркает Джессика и выдавливает ещё одну фальшивую улыбку. — Но не так хорошо, как у тебя. — Ты о Йелле? — горделиво расправляет плечи Зак. — В этой долбанной школе слухи расходятся быстро. — Особенно, если делаешь массовую рассылку в инстаграме, — закатывает глаза Джессика. Брайс ржёт и ободряюще гладит её по спине. Рука слегка задерживается и скользит чуть ниже. Сердце пропускает удар. Но вместо того, чтобы оттолкнуть ненавистную руку, она лишь отводит глаза, чтобы не видеть удовлетворённый взгляд Брайса, и замирает. Алекс смотрит на неё. Он стоит чуть поодаль у своего шкафчика и даже не пытается скрыть, что смотрит. Гадкое, липкое чувство растекается внутри, она ведёт плечами, освобождаясь из объятий Брайса. Кажется, он что-то говорит ей вслед, но она не слышит. Она идёт к Алексу, и злость на Брайса и Зака прибавляет ей решимости. Алекс смотрит на её приближение, но выражение его лица не меняется. — Ну, что? — нагло выдыхает она ему в лицо. От неё до сих пор пахнет сигаретами, и он слегка морщится, отодвигаясь. Ей становиться стыдно, но что она может теперь ждать? Дело не в сигаретах, ему противно от другого. У неё внутри гниёт адское месиво воспоминаний, Алекс не может этого не знать. Но всё равно ей горько от того, что это первый их разговор с тех пор, как он вышел из больницы. Никто не говорил о том, что пытался сделать Алекс, но трудно было не заметить свежий шрам, уходящий вверх по виску к затылку. — Что? — повторяет он, с прежним равнодушием встречая её взгляд. Внутри у Джесс всё переворачивается. — Чего тебе? Алекс неопределённо пожимает плечами и молчит. Так долго смотреть друг другу в глаза и молчать уже просто неприлично, и какая-то девчонка дёргает Алекса за рукав, пытаясь обратить на себя внимание. Джессика смутно припоминает, что она тоже играет в оркестре, и понимающе фыркает: Алекс не может остаться один. Пока он на неё не смотрит, она разворачивается и уходит. Она заходит в пустой туалет — на уроках он всегда такой. Смех рвётся наружу, раздирает грудную клетку, и Джессика перестаёт его сдерживать. Она смеётся. Смеётся, как никогда раньше. Такого смеха не заслуживала ни одна самая смешная штука Джастина, ни одна тупая картинка Зака, которые он привычно рассылает через инстаграм. В истерическом припадке смеха, ей приходится опереться на раковину, чтобы не потерять равновесие. Когда она поднимает глаза, на неё смотрит чужое, незнакомое лицо. В её руке сама собой оказывается помада алая помада — самого шлюшеского цвета на свете, а из зеркала на неё смотрит самая настоящая шлюха. И рука сама собой начинает выводить самое подходящее слово. Оказывается, это не так уж просто сделать, помада то и дело хочет сломаться, и Джесс не успевает дописать слово. Дверь распахивается, и в зеркале прямо под алым WHO появляется голова мисс Спиннет — преподши испанского. Они смотрят друг на друга, а потом рука Джессики расслабляется, помада со звонким звуком падает на кафель. Они понимают друг друга без слов, Джесс молча следует за мисс Спиннет к кабинету директора. Директор отчитывает её, но она не особенно вслушивается, что ей грозит. Слово было не дописано, и все подумали, что надпись — дань уважения группе «WHO», Джесс не стала их разубеждать. Ей очень хочется сказать, что если бы они так следили за надписями в кабинках, то, может быть, Ханна Бейкер была бы жива. А может быть, нет. В конце концов, Джессике вручают тряпку и ведро. Она безропотно идёт обратно в туалет, и удивлённо замирает перед раковиной. Её фраза дописана. WHO killed a mockingbird? Она сама не замечает, как по её лицу текут влажные дорожки. Впервые за долгое время она улыбается искренне.