***
Савада Цунаеши с ужасом смотрел, как пленников утаскивают за собой стражи Виндиче. Это было отвратительное потрясение, которое будет тревожить его по ночам в кошмарах и долгих бессонницах, которое не даст ему покоя и навсегда переменит всю его сущность, переломает и прогнёт так, как угодно кольцу Вонголы. Так полагал Реборн, во всяком случае. Саваду действительно тревожили плохие сны, но, казалось, что это событие не стало для него настолько волнующим, как стоило опасаться — или надеяться. Он стал молчаливее на некоторое время, в его лице поселилась задумчивость, но потом спала. Череда будней закрутила его и отвлекла с той лёгкостью, которую и следует предполагать, имея в виду пятнадцатилетнего школьника. Впрочем, теперь он стал отвлекаться не просто так, а по одной определённой причине. Реборн ничего не говорил и ничего не делал: хандра наследника не давала повода для беспокойства. Однажды наследник спросил: — Разве это справедливо? — спросил словно бы в пустоту, но вздрогнул от звука своего голоса, замялся. — То есть, я знаю, что они преступники, знаю, но... Но они ведь не плохие люди! Реборн позволил себе неочевидную ухмылку. — Почему ты так думаешь? Ты не знаешь, кто такой Рокудо Мукуро, ты знаком с ним не больше получаса — и всё это время он пытался тебя победить. Навредить твоей Семье. Савада, однако, на его слова никак не отреагировал, не прислушался и не проникся, — отвернулся в окно и произнёс задумчиво: — Думаешь? Реборн не просто думал, он знал это до предела точно, и сомнение подопечного почти рассердило — и рассердило бы, вздумай Реборн растрачивать силы на такую мелочь. Наследник продолжил тем временем: — Я вот не знаю. Я понимаю, что ты хочешь мне сказать, Реборн, и, наверно, ты прав, но... Но я всё равно считаю по-другому. Считаю, что это неправильно. Реборн покачал головой. — Забудь. Ты ничего не можешь с этим поделать. Савада кивнул: — Да. И это... это тоже несправедливо.***
— Хранитель наследника. Каких неожиданных гостей вынужден встречать этот дом, — Талбот улыбнулся, и Рокудо Мукуро ответил ему такой же улыбкой, доброжелательной настолько, насколько не может быть доброжелательной по-настоящему искренняя улыбка. — К сожалению, я здесь не по желанию Вонголы. — Неужели? Зачем же ты здесь? — Профессор Верде попросил передать тебе кое-что. Он надеется на твою помощь, но просит относиться к его подарку очень бережно, — Рокудо достал из внутреннего кармана маленькую коробочку. Талбот взял коробочку из его рук и осмотрел её, медленно поворачивая в пальцах. — Как интересно, — сказал он. Рокудо удовлетворённо кивнул. — Полагаю, в разъяснениях нет нужды. Верде сказал, что это одна из разработок, которая непременно требует твоего внимания. Но, раз он не посчитал нужным связываться с тобой напрямую, значит, это без надобности. — Разумеется. — Тогда я откланяюсь, — Рокудо повернулся к выходу, когда его взгляд наткнулся на лежащие на столе карты. — Таро? — спросил он с весёлым любопытством. — Да, — ответил Талбот, не глядя, и отошёл к старому серванту. — Сложи их, пожалуйста. Сам он тем временем поставил коробочку Верде на полку серванта. Рокудо без слов сложил карты в ровную колоду. — Какой картой ты себя представляешь? — внезапно спросил Талбот, закрывая дверцу. — Дьявол, — с ощутимой иронией ответил Рокудо, и Талбот коротко засмеялся, а потом покачал головой. Рокудо ушёл, не прощаясь. Талбот подошёл к столу и взял верхнюю карту в колоде. Это был не Дьявол, конечно, — это был Маг.***
— Ты называешь себя Десятым Вонголой? — спросил Хибари Кея с презрением, и Савада сжался под его высокомерным взглядом, в котором не было даже капли снисхождения. — Жалкое зрелище. Больше Хибари не говорил, только атаковал, и Саваде приходилось сжимать зубы и кулаки и просто пытаться не расплакаться от своего бессилия, от ощущения, что он ничего не стоит, — что он ничем не сможет помочь этому несчастному миру. Что они — из-за его бессилия — никогда не смогут вернуться домой, назад в настоящее. Это было насилие, и в нём не было ничего большего, чем насилие — ни попытки помочь, ни желания наставить или подсказать. Хибари методично нападал, подмечая слабые стороны и незамедлительно атакуя. Это было слишком жестоко. — Ты слаб, — сказал он, и кольцо Неба отозвалось на слова Хибари. Потеплело, будто бы ответило: «Да, но это ненадолго». А потом Хибари заключил его в сферу, в которую не проникал воздух. Это было не справедливо. Задыхаясь в сфере из пламени Облака, Савада едва ли мог о чём-то думать, однако сами собой в голову пришли мысли о справедливости. Правильно ли они поступают? В ответ на его тревожные размышления отозвалось кольцо Вонголы. Отозвалось теплом — и холодом. Нежным «ты пришёл» — и жёстким «ты опоздал». — ...Я доверяю Вонголу тебе, наследник, — говорил мягкий голос Примо. — Не сбейся с пути. Потом он улыбнулся и добавил: — А если собьёшься, твои друзья непременно вернут тебя обратно. ...Первым, что увидел Савада, придя в себя, была спина уходящего Хибари.***
Особняк Вонголы казался большим и как будто не обжитым. Рокудо Мукуро широким шагом шел по пустынным коридорам, но, заметив приоткрытую дверь, он остановился, а затем зашел в комнату. — Какая неожиданная встреча, мастер Талбот, — сказал Рокудо, хитро прищурившись. — Хранитель, — кивнул Талбот. — И не один, — добавил он, заметив появившегося в проёме вслед за ним Хибари Кею. Впрочем, тот всего лишь прислонился к дверному косяку, пока Рокудо направился к Талботу. — Мы только что были у Девятого, мастер, он сказал, что вы обронили, — и подал колоду карт. — В самом деле, — протянул Талбот. — Как же я мог их забыть. Рокудо улыбался с нарочитой акульей беспечностью, и Талбот только вздохнул, когда он, распрощавшись, направился к выходу. — Таро, — услышал он Хранителя Облака, — Что за нелепость. Рокудо рассмеялся на эти слова. — Как грубо. — Ни за что не поверю, что ты воспринимаешь всю эту чушь всерьёз. — Ну, кто знает, кто знает. Хранители, переговариваясь, шли дальше по коридору, и Талбот ещё несколько мгновений слушал их приглушённые шаги. Затем он вытащил из колоды карту — Справедливость — и повертел между пальцами. «Действительно, какая глупость», — подумал он и рассмеялся. Карта, впрочем, прекрасно этим двоим подходила.