Сложности жизни.

      За завтраком Карамон попросил брата: — Рейст, сходишь со мной сегодня в лес? Хочу ягод к столу набрать.       Глаза худощавого мужчины хищно блеснули, но он быстро взял себя в руки. За последние полгода Тика сумела пристрастить Рейстлина к пирожкам с ягодой, а сегодня она обещала приготовить что-то особенное. — Один заблудиться боишься, братец? — ехидно спросил он. — Рейст. Ну пожалуйста. — воин состроил просящее лицо.       В последнее время бывший маг стал несколько мягче к окружающим, и теперь лишь досадливо хмыкнул, но согласился. Карамон едва дождался окончания завтрака и практически выпихнул брата на улицу. Выйдя на порог дома, Рейстлин посмотрел на спускающуюся вниз лестницу, затем поднял глаза вверх и произнес: — Нет, я все понимаю. Но я точно столько грешил? — Не сомневайся. — посмеиваясь ответила ему сноха*.       Крисания, тихо подошедшая к остальным, лишь положила руку Рейстлину на плечо и легонько сжала, поддерживая его. Она знала, что ее любимому иногда очень тяжело выражать свои эмоции правильно и старалась помочь ему, когда он был на верном пути. Несмотря на свою слепоту, а может, и благодаря ей, жрица научилась видеть то, что было в сердцах людей. От прежней надменной Дочери Паладайна мало что осталось. Она взрастила в своей душе все самое светлое, что было, научилась смирению, а теперь учила этому и бывшего мага. — Да-да, я помню. Он мой брат, он хороший, он заботится обо мне. И поэтому мне нельзя спускать его с лестницы пинком. — проворчал Рейстлин и нежно коснулся руки жрицы. — Ой, можно подумать ты смог бы, доходяга. — засмеялась Тика. — Сколько ни кормлю тебя, да все не в коня корм.       Карамон пристроил меч за плечом, подхватил две больших корзины, стоящих около порога, и увлек брата вниз по лестнице, крикнув жене, что к обеду они вернутся. — Меч-то зачем поволок? — задала риторический вопрос Тика, вздохнула и отправилась на кухню.       Ей еще нужно было начать готовить угощения на вечер. В гости придет половина Утехи.

***

      Тика и Крисания вышли искать своих мужчин, когда обеденное время уже давно минуло. Но далеко идти не пришлось. Стоило лишь чуть углубиться в лес, как со стороны ближайшей полянки, окруженной густым кустарником, послышались звуки какой-то возни. — Рейст, не сжимай его так сильно. — голос Карамона легко дрожал. — Отпусти, я сам. — с явным неудовольствием ответил ему брат. — Не дергайся так резко. Плавнее. — уговаривал воин. — Я сказал отпусти меня. Я должен сам понять, как правильно. — упирался бывший маг. — Да как же ты поймешь, если не даешься, чтоб я показал? — Я много раз видел, как ты это делаешь. — Видеть — это не то же самое. Не вырывай руку, давай я научу, как правильно. — Карамон, ты идиот. Я тебе еще раз говорю, он велик для меня. Мне неудобно.       Тика остановилась и прислушалась, пытаясь понять, что же там происходит. Следовавшая за ней Крисания приблизилась и прошептала ей на ухо: — Не переживай, у них все нормально. Просто Карамон, видимо, наконец смог воплотить свою давнюю мечту. — К-какую мечту?       Жена воина ошалело обернулась к жрице, но та лишь загадочно улыбнулась и попросила странное: — Дай засапожный нож.       Слабо понимая, что тут происходит, женщина наклонилась и вытащила из-за голенища небольшой аккуратный нож, пригодный как для срезания грибов, так и для метания во врага. Жрица, получив требуемое, начала осторожно пробираться через кустарник. Тика молча последовала за ней. — И ничего он не велик. Твой посох был больше. — Карамон запнулся. — Извини, что напомнил.       Рейстлин рвано выдохнул. — Так. Давай еще раз. Вот так? — спросил он у брата.       Когда женщины выбрались на полянку, они застали довольно забавную ситуацию. Рейстлин неловко держал меч, в то время как Карамон, стоящий позади него, старался аккуратно направить руки брата так, чтобы получился правильный замах. — Вот. Я же сказал, нежнее. У тебя почти получилось, — порадовался Карамон. — Напомни мне, почему я на это согласился? — устало спросил Рейстлин. — Потому что у меня день рождения сегодня? — У меня тоже. — Потому что ты хороший брат? — Вряд ли. Скорее, я не хотел слушать о том, какой я плохой брат…       Повисшую было тишину нарушил приглушенный смех Тики и Крисании. — Отлично, братец. Теперь еще и они будут смеяться надо мной. — с легкой обидой в голосе сказал Рейстлин, вывернулся под локтем Карамона и впихнул ему в руки злосчастный меч.       Жрица подошла к недовольно отряхивающемуся любимому мужчине. — Хороший мой, как часто ты попадал в цель своими заклинаниями?       Бывший маг едва заметно вздрогнул и выпрямился во весь рост. Напоминание о том, что он потерял силу, было болезненным для него, поэтому окружающие его люди старались не упоминать при нем магию и все, что с ней связано. Но Крисания никогда не причиняла ему боль нарочно, поэтому он сдержал колкости, рвавшиеся с языка. — Я промахивался только если руки тряслись от кашля. И то не всегда.       Жрица вложила ему что-то в ладонь и отошла. — Ты уже давно здоров. И болезнь больше не вернется.       В его руке лежал маленький засапожный нож. Рейстлин непонимающе посмотрел на Крисанию, а потом хитро прищурился и с размаху бросил нож в дерево, стоящее за спиной его близнеца. — Знаешь, братец, то, что у меня больше нет магии, не значит, что ты сможешь вытащить меня в ближний бой.       Карамон обернулся. Он всегда мечтал, чтобы его брат владел каким-нибудь оружием, поэтому сегодня мужчина попросил, чтобы Рейст потренировался с ним. В дереве, брошенный, как выяснилось, очень меткой рукой, торчал нож, пришпиливший маленький опавший лист к стволу.