Почти всё красное

— Это что они тут забыли?! — ошарашенно выдохнул Ваня, глядя в окно, Рома подошел, заинтересовавшись, и тоже вытаращил глаза. — Мирон! Гнойный тебя преследует, блин! — Блядь, из головы совсем вылетело, — обреченно признался Мирон, идя к двери. — Что он приехать должен… — В смысле?! На вопль души Рудбоя никто не ответил. Как оказалось, и Замай, и Слава приехали сюда по приглашению Мирона, завернули по пути, можно сказать, после концерта в Ростове, обсудить деловое предложение. На “Фрешблад” нужны были гости, ну и кандидатура Гнойного, разумеется, всплыла в первую очередь. От ужина оба несколько нежданых гостя вежливо отказались, попросив только чаю. — Чайку покрепче можно? Укачало в автобусе пиздец, — Слава растер лицо ладонями. — До сих пор мутит. Чашка чая-то для нас найдется,а, Мирон Яныч? Женя при известии о том, что кто-то рядом нуждается в помощи, немедленно воспряла. — Чай? Так… У нас едва на пару чашек, а если посидеть еще захотят? Марк! — Что Марк-то сразу?! — тут же набычился Марк. После достопамятного батла Марк питал тихую, но стойкую неприязнь к Славе в частности и всему “Антихайпу” вообще. Рудбой его в этом, в общем, поддерживал. Особенно в части отношения к Славе. – Мирон, где в это время можно чай купить? — шепотом спросила Женя, пользуясь тем, что гости ушли мыть руки. Тот безрадостно пожал плечами: – Да нигде. Магазинчики все закрыты, только “Пятерочка” пока в центре станицы работает. — Марк, живо за чаем! — В “Пятерочку”?! Да там же сено, а не чай будет! — Все равно! — прошипела Женя. — Купи самый дорогой! И отправляйся же, чего ты еще ждешь? Марка еле удалось отправить в магазин, Женя торопливо разлила по чашкам жалкие остатки заварки — аккурат на две чашки и хватило. Остальные пили кофе. Поначалу беседа проходила вполне мирно, за обсуждением последних событий. Про то, что погиб Рощев, Замай и Слава уже были в курсе, но то, что Денис был убит в этом доме, оказалось для них нихуевой такой новостью и Рудбой уже начал верить в то, что бурю пронесет, Гнойный ошарашенно будет молчать весь вечер. Не пронесло. — Вообще, я ни разу не удивлен, почему вашего “арт бай Рощев” раньше никто не пришил, — заявил Слава и тут же ойкнул и негодующе уставился на Замая, который сидел с непроницаемым лицом Будды. Под столом, что ль, его пнул?.. — За базаром следи, — тут же вызверился Рома, Женя успокаивающе положила ему руку на плечо. — Наверно, по той же причине, почему вашего Фаллэна никто еще не прибил, — пожал плечами Мирон, пододвигая к себе тарелку с печеньем. У Гнойного блеснули глаза и Рудбой мысленно простонал: через минуту Мирон и Слава забрасывали друг друга оскорблениями, а окружающие делали вид, что ничего не происходит. Хотя почему делали вид? Вполне привычное, хуле, куда страннее было бы, если б вечер по-прежнему тихий был. Но вот Замай отчаянно, просто как-то судорожно зевнул, видимо, будучи не в состоянии справиться с собой. Слава тоже раззевался и ругался уже безо всякого азарта, даже неинтересно было. Тут Женя спохватилась, что Марка до сих пор нет. — Ну как я его могла отправить?! Темно, станицу знает плохо, а вдруг к нему пристанет кто? — Женя! Ну ты с ума не сходи, он взрослый мужик уже. — А вдруг потеряется? — Гугл-карты в телефоне есть, алё! Замай со Славой проявили такое равнодушие к поднятой теме, что это было даже неприлично, оба зевали просто душераздирающе, с риском вывихнуть челюсть. Что-то надо было с ними срочно делать и Мирон вытащил Ваню из кухни посоветоваться: — Слушай, а где этих мне положить спать? — Только не со мной в одну кровать, бля! А где ты их хотел разместить? — Да нигде, бля, я не думал, что они на ночь глядя приедут, не выгонять же! Можно было бы в маленьких комнатках уложить, но там сейчас спят Женя и Марик. Или там, где спишь ты… — Это намек на то, чтоб я на катафалк свалил, к Роме? — А ты не против? — Мирон сделал вид, что не обратил внимания на слово “катафалк”. — Во-первых, я не вижу другого выхода, а во-вторых, я вообще ничего против не имею. Я вообще могу там совсем остаться спать, Ромыч потом может в комнату свалить спать, когда от тебя эти свалят. Люблю просторные помещения. — И тебе не страшно, что оттуда дверь ведет прямо в сад? — Я там стримить смогу, никому мешать не буду. Ни игрухами, ни скайпом, — сказал Рудбой и прикусил язык, но было поздно, Мирон тут же в это вцепился: — А кому ты собираешься звонить? Тяночке? Кто такая? — Бля, Мирон, ты нашел время это обсуждать! Потом расскажу. Давай этих, — Рудбой ткнул пальцем за плечо, — уложим, а то за столом заснут. Собрав последние силы, Замай и Гнойный отправились спать. Волнение Жени достигло крайней степени, она стала просто невменяемой и рвалась на поиски Марка — в неизвестном направлении. И тут появился Марк. Он проник в дом через дверь, ведущую в сад. И выглядел при этом очень потрепанно: джинсы разодраны еще больше, чем были, в волосах листья и трава, щека расцарапана, в кармане толстовки коробка с “Краснодарским” чаем. — Я его выследил! – радостно заорал он с порога. – Кого? – спросили все хором. — Не знаю. Он затаился здесь, возле дома, а потом сбежал на машине. Женя стукнула чашкой по столу: — Ты хоть представляешь, как мы переживали?! Совести у тебя нет! Ты не ранен? Мирон между тем деловито спрашивал: — Где затаился? Рудбой и Рома пытались выяснить, какой марки машина. Марк честно попытался ответить на все вопросы сразу, вытряхивая из волос мусор, пока Женя шепотом скандалила по поводу его неосмотрительности и беспечности: – Как он выглядел – не знаю, темно ведь. Да успокойся, я понимаю – ты волновалась, но ничего же со мной не случилось! Увидел я его у дома, за деревьями, когда возвращался, и решил последить за ним. Блядь, да что он мне мог сделать? Успокойся! Что он делал? Кажется, подглядывал в окно, а потом бросился бежать через сад на улицу. Я – за ним, чуть глаз себе не выколол, напоролся на сук. Женя! Не выколол! Не надо смотреть, убери перекись, это просто царапина! Мирон, ну хоть ты ей скажи! Выскочил он на улицу и помчался через огороды к центру, я за ним, через заборы какие-то перелезал, потом он исчез из виду и я услышал шум мотора, машина отъехала, не знаю какая, я ее вообще не видел, только слышал. Легковая, конечно. Когда я выбрался на улицу, машины уже не было, а я не знал, где очутился. — И где же ты очутился? — На другом конце станицы. Возле рисового завода. В общем, он как уехал — я сюда. — Если ты еще когда-нибудь… — зловеще начала Женя, направив палец на Марка как револьверное дуло. — Постой, — нетерпеливо перебил ее Мирон, — Ты так и не знаешь, кто это был? Может, кого-нибудь тебе напомнил? — Да нет, никого не напомнил. — Такой случай представился, а ты не мог его как следует разглядеть! – горько сказал Рома. — Ведь встречались же вам по пути фонари! — Какие фонари, Рома?! Это ж Кубань, их тут для экономии не включают, только на центральной улице, а этот спецом потемнее места выбирал… Чай, который купил Марк и в самом деле оказался не лучшим, но все выразили желание немедленно его выпить, так как просто необходимо было взбодриться. За чаем попытались обсудить был ли тот человек, которого видел Марк, действительно убийцей. Мирон опять ушел в глухую отрицаловку и упорно отказывался верить в то, что человек за окном намеревался его грохнуть. Ваня решил сменить тему разговора. — Может, ты, наконец, скажешь, чего ты так орал? — Когда? — Аккурат перед тем, как к нам эти завалились. — Я? Орал?! А… Ну да. — Мирон уткнулся лицом в ладони и глухо, отчаянно провыл, — тетя Соня сюда приезжает… Она сестра умершей тети Розы, когда-то, давным-давно, она тут жила. И здесь остались ее вещи, она собирается их забрать. Уже восемнадцать лет собирается. В Роме вдруг пробудилась надежда: — Ту картину, из маленькой комнаты? — Ну, если она заберет картину, я все готова для нее сделать, – оживилась Женя, которая жила в этой самой комнате. – Нет, – Мирон со вздохом разрушил все надежды. – Картины она забирать не будет. Картина представляла рыцаря на коне на фоне грозового неба, перечеркнутого зигзагом молнии, тютелька в тютельку таким, который с грозной надписью "Не влезай, убьет!" помещается на трансформаторных будках. Голова рыцаря была как пивной котел, впечатление от тупого выражения лица усиливали маленькие косящие глазки. Конь поражал рахитичными ножками и мордой, почему-то смахивающей на рыбную. Женя, переночевав одну ночь наедине с этим шедевром, перевесила его лицом к стене. — И когда же она приедет? – поинтересовалась Женя. — Не помню, — уныло сказал Мирон. — В смс было написано, а вы банку грохнули и я его случайно стер… Пойдемте спать уже, что ли. — Да, а завтра с утра надо в саду будет сухие деревья спилить, — оживилась Женя. Парни мрачно переглянулись. Утром все позволили себе немного поспать, только Мирон встал раньше всех и уехал в Краснодар по делам. Женя подняла всех, выдала найденные в сарае пилу и топор, и отправила спиливать засохшую грушу. Слава и Замай еще спали. Спилив пару нижних веток, Рудбой твердо заявил, что ему срочно требуется покурить и пошел на веранду за оставленными там вчера сигаретами. На веранде Женя рыдала навзрыд на груди у Марка. Ваня подумал было, что Женя, наконец, решила выплакать напряжение последних дней, но тут до него дошел смысл ее задыхающихся всхлипов: — Трупы! Опять трупы! Андрей и Слава! Я больше не могу! Я этого не вынесу! Я хочу домой! Марк гладил ее по голове и пытался ее успокоить: — Домой тебе сейчас нельзя, ну как ты не понимаешь? А вдруг уедешь, и трупы закончатся, и все на тебя подумают: вот, Женька свалила и убийства прекратились. Разве можно так рисковать? — О чем вы? — спросил Рудбой, чувствуя нарастающую панику. – Что случилось? — Замай и Слава! Оба мертвы! И я это обнаружила! Раздался шорох — Рома оставил садовые работы и поспешил на шум. — Как это? Как мертвы? — Совсем! — Блядь, да ясно, что не наполовину. Но почему? От чего они погибли? — Не знаю! Непонятно от чего! Никаких следов нет! Ничего нет! — Ну, трупы все-таки есть, – желая утешить Женю, сказал Марик. Женя отпрянула от него, отвесила звучный подзатыльник: — Оба мертвы! Я пришла разбудить их на завтрак, а они мертвы! Набравшись мужества, Рудбой подошел к дверям роковой комнаты и заглянул в нее. Достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться: эти двое и впрямь мертвее мертвого. — Оба сразу! “Антихайп” осиротел! — Жаль, что не весь “Антихайп” тут ночевал, решили бы проблему, — буркнул Локи и получил от Жени подзатыльник. — Ты проверила, они действительно мертвы? Женя закатила глаза: — Да и так видно, о господи! Вы пятна на них видели? Их, наверное, отравили…. Вань, позвони Мирону. Только поделикатнее, пожалуйста. Мирон ответил на звонок после первого же гудка. — Сейчас я не могу говорить, позвони часа через два, не раньше. Замай со Славой пусть делают, что хотят, могут валить, могут подождать. — Мирон, тут проблемки. — Вань, у меня нет времени. — Но Слава… — Бля, ну займите их чем-нибудь, чего вы как маленькие? Трава у тебя осталась еще? — Но они… — Я всё сказал, пусть Гнойный и Замай… — Блядь, мертвы они! Оба! — заорал Ваня в голос. Деликатно как-то не получилось. — Скажи Гнойному, чтоб не валял дурака, и отъебитесь от меня, мы в студии сидим. Рудбой невольно засомневался. Не заглянуть ли еще раз в комнату гостей, может, Гнойный и в самом деле отмочил назло Мирону какую-нибудь глупую шутку? По лицу Жени было видно, какого она мнения о деликатности и тактичности Рудбоя. — Это ты перестань валять дурака! В твоем доме трупы опять! Полицию вызывать надо! Мирон помолчал, переваривая новость, потом неуверенно спросил: — Ты шутишь? — Ага. Мы тут одни шутники собрались. Первым Рощев начал. — А что случилось-то?! — Умерли, а от чего – не знаем. Похоже, их отравили. Как вечером легли, так до сих пор и лежат. Только уже мертвые. Мирон взвыл в трубку и, судя по звукам, стукнулся башкой об стенку: — О боже! Этого нам только не хватало! Я приеду сейчас. — Я приготовила завтрак, – мрачно объявила Женя. – Не знаю, как вы, а я ни к чему не притронусь. Рома неуверенно сказал: — А я бы притронулся. Есть охота… Марик! Ты там кошки не видишь? — Да отъебитесь вы от котов! – Есть крысы, – сказал Марк, входя в дом. – Раз уж вам жаль кошек… — Где крысы?! – взвизгнула Женя. – Если здесь еще и крысы, я немедленно уезжаю! Рома задумчиво покивал: — А можно еще белых мышек в магазине купить. Марк возразил: — Белых мышек мне жалко. Я их когда-то держал, с ними можно подружиться. Женю охватила паника: — Вы что, с ума посходили? — Нет, просто рассматриваем возможности приобрести подопытных животных. Хочется есть, но предварительно не мешает проверить, насколько безопасен завтрак. Подумав, решили позавтракать свежезаваренными “Дошираком” и чаем. У Рудбоя зазвонил мобильник. Храмов. — Ты в студию можешь приехать сегодня? Помощь нужна. — Не могу, — признался Рудбой. — У нас тут трупы новые. — Что, опять?! Бля, у Мирона дома вечно валяется что-нибудь, вечно какие-то трупы, то в саду, то в комнатах. А кто на этот раз? — Сразу двое. Гнойный и Замай. И по саду вчера убийца шлялся. Рудбой коротко пересказал вчерашние приключения Марка, а потом пообещал перезвонить, если будут новости. Честно говоря, из всей компании разве что Женя была настолько удручена новым убийством, что лишилась аппетита. Марк и Локи Гнойного не выносили, а Замая вообще не знали особо. Ваня же исходил из того, что если терять аппетит при каждом новом преступлении, можно и с голоду помереть. Мирон приехал на машине вместе со следователем Трущевым. Тут же приехала вызванная Мироном на всякий случай машина «Скорой помощи». Судмедэксперт и врач «Скорой помощи» приступили к осмотру потерпевших. Все были так глубоко уверены в окончательной и бесповоротной смерти Славы и Андрея, что неожиданное воодушевление обоих эскулапов потрясло не меньше, чем накануне оживший Карма. — Они живы! — заорал Мирон первым. — Слышите, они живы! Их можно спасти! То же самое, что с Кармой! — Счастье-то какое… — пробурчал Рома. — Как это? — в радостном недоумении простонала Женя. — Живы? И так выглядят? Чудо, не иначе чудо! —Какое там чудо, просто этот убийца дебил, берется травить, а в ядах не разбирается. Мирон вспылил: — Сами вы дебилы! Какого хуя мне сначала звонили? Надо было сперва “Скорую”! Прежде чем увезти жертв покушения, оба врача единодушно сказали, что жертвы выживут, однако они, врачи, имеют основания полагать, что для этого понадобится длительное интенсивное лечение. Им, врачам, трудно было сказать, каким ядом воспользовался преступник, ясно только, что в его состав входило сильнодействующее снотворное. Что еще входило, кроме снотворного, – очень трудно определить, ведь вскрытие исключалось по уважительным причинам.