Святая горчица и другие приправы

Утро в их участке в последнее время не бывало добрым. Офицер Тина Голдштейн вздохнула и отхлебнула остывший кофе. А все из-за нового капитана. Капитана, черт бы его побрал, Персиваля Грейвса. Его перевели к ним из 26го участка два месяца назад, потому что их любимый капитан Лопес вышел на пенсию. Не то чтобы офицеру Голдштейн сильно не нравился новый капитан, как мужчина он был очень даже ничего, но вот его методы разительно отличались от работы мистера Лопеса. Первым же заявлением Грейвса стало, что он не собирается мириться с ужасно низкими показателями раскрываемости и научит всех лентяев работать. Он заставлял по десять раз переписывать отчёты, запретил есть на рабочем месте (неслыханно!), а ещё он заставил детектива Ковальски ходить в спортзал. Как ему это удалось Тина не знала, но видела каким красным и вспотевшим Ковальски однажды выбежал из кабинета Грейвса. Поэтому, мягко говоря, нового капитана не просто не любили, его ненавидели! И это вовсе не улучшало никаких показателей! Взять того же Ковальски, он так уставал в спортзале, что сил думать над новым делом у него не было. Офицеру Голдштейн тоже пришлось не сладко, капитан отчего-то постоянно старался ее задеть, сделать замечание из-за всего подряд- подумаешь, кофе капнул на форму, в первый раз что ли? Но нет! Капитан отправил ее домой переодеваться! В тот день Тина ужасно завидовала мальчику Поттеру по поводу наличия у него волшебной палочки. Вот бы взмахнуть рукой и пятно исчезло, но нет, едешь в душном автобусе и проклинаешь гадкого капитана. И вот в одно из таких, омраченных очередным собранием у Грейвса, утро сотрудники 43го полицейского участка получили от капитана приказ в обязательном порядке присутствовать на тренинге, приехавшего из Канады модного психолога. Детектив Абернетти испуганно предположил, что видимо Грейвс хочет начать увольнения, и так как не может придраться к работе, решил проверить психическое здоровье подчинённых. Тина попыталась перевести это в шутку, но никто ее не поддержал — все с мрачными лицами обдумывали слова Абернетти. Через несколько дней после семинара атмосфера в участке вдруг резко улучшилась! Все снова начали улыбаться и шутить. Что весьма озадачило капитана Грейвса. Но на его вопросы, что же такого было на семинаре, все отмалчивались, либо отвечали одинаковую фразу о тестах. Капитан особо и не настаивал на отчёте, ему было не до этого, почему-то в последние дни его начало беспокоить здоровье: то споткнется, то подскользнется, то мошка в глаз попадет. Грейвсу бы задуматься о подозрительных совпадениях, но он был слишком рад вдруг начавшейся раскрываемости дел и вообще улучшению остальных показателей работы участка. В один из дней машина капитана неожиданно отказалась заводиться, разбираться с причинами времени не было — Грейвс и так опаздывал. Пришлось вызвать такси и забежать в участок намного позже его обычного времени прихода. И то, что капитан услышал, ему совсем не понравилось. — Ребят, может хватить уже? Мне кажется, что мы все заигрались, — офицер Голдштейн стояла спиной к двери, в которую вошёл Грейвс, — боюсь, что в этом есть что-то нехорошее не только с этической точки зрения. Вы только посмотрите, как капитан осунулся, похудел и стал каким-то бледным. — Тина, ээ…замолчи, — вдруг резко произнес Ковальски, испуганно смотря на Грейвса, замершего в дверях. Голдштейн редко развернулась и шокированно уставилась на капитана. — Офицер, о чем вы тут говорите? — грозно произнес Грейвс, — что вы там прячете за спиной? — Ничего, сэр, — дрожащим от волнения голосом ответила Голдштейн. — Офицер, я приказываю вам, — Грейвс подошёл ближе. Тина, не поднимая взгляда на капитана, вынесла руки вперед. И Грейвс в изумлении взглянул на зажатую в ее ладонях маленькую тряпичную куклу, вместо лица которой было пришито его фото. — Не думал, что вы, Голдштейн, все ещё играете в куклы, — усмехнулся капитан, чувствуя, как неприятный холодок пробежал по его позвоночнику, как только он вспоминал все происшествия, случившиеся с ним,— я жду объяснений. — Но, сэр, — Тина залилась краской стыда и быстро заговорила, — вы сами нас отправили на семинар к этому Гриндевальду! Он сказал нам, что создание таких кукол с вашим портретом, поможет нам снять стресс и повысить работоспособность. И что это никак не повлияет на вас. — Так и знал, что ничего хорошего от семинара ждать не стоит, — мрачно произнес Грейвс, выхватив из рук Голдштейн куклу. — Простите, сэр, мы не знали, что это…ну…повлияет на вас, — жалобно произнесла Голдштейн. И весь участок закивал в подтверждение ее слов. — Мы их сожжем, капитан, — громко пообещал Ковальски. — Что? — Грейвс ошарашенно посмотрел на детектива, — только попробуй! Всех кукол в мой кабинет, срочно! Через час стол Грейвса был завален куклами разных цветов и размеров и со всех смотрело на него его же лицо.