На приеме у психолога

– Я не понимаю! – в который раз воскликнул Эндо. – Что мы здесь делаем?! – Наш тренер волнуется о нашем душевном здоровье... наверное, – высказал неуверенное предположение Каземару. – Но почему он послал нас именно сюда?! Это же абсурд! Я себя отлично чувствую! – не унимался капитан команды. – Словно он нам не доверяет! – Если бы плохо себя чувствовали, нас отправили бы в больницу, – разумно ответил Кидо, продолжая спокойно сидеть на стуле возле кабинета и ждать своей очереди. – Зачем ему нас туда отправлять? Переломов-то ни у кого вроде нет, – сказал Мидорикава. Он прислонился к Хирото, который увлеченно читал плакат напротив. – А тут наверняка будет быстро – нам всего-то нужно поговорить. Ничего такого. – А ты хоть знаешь, о чем нас будут спрашивать? – не на шутку разволновался Эндо. – Я ведь плохо учусь... а если это что-то из японской истории? Или того хуже – математика?! – Это всего лишь поход к психологу, – высокомерно фыркнул Фудо. – Не бойтесь, вам просто вправят мозги на место. Делов-то, на пару месяцев. Поковыряются в мозгах и выплюнут. – Со снотворным и обезболивающим наркозом? – почему-то шепотом спросил Эндо. – Ага, все вместе, – довольно кивнул Фудо, закидывая руки за голову. – Так что жди. *** – Я же говорил, что пройду! – сказал Кидо, довольно закидывая ногу за ногу через несколько минут, когда ответил на все дурацкие вопросы с картинками. Он уложился в семь минут. Справился раньше, чем планировал. – Сто из ста. – Наверное, – хмуро согласился психолог, что-то чиркая в своем блокноте. – Но вы не допускаетесь. – Почему? – Не прошли, выражаясь вашим современным языком... – психолог смерил взглядом с ног до головы фигуру Кидо, как обычно закутанного в красный плащ и с традиционными гуглами на глазах, – ...фейс-контроль. – Но я всегда так хожу! – возмутился гениальный стратег. – О, тогда это ещё хуже. – Мужчина снова сделал пометку в своём блокноте. – Но ничего, вместе мы справимся с этой проблемой, – как можно более понимающе улыбнулся он мальчику напротив. – Я не хочу ни с чем справляться, никто никогда ничего мне не говорил по поводу внешнего вида, а значит, всё в полном порядке, – Кидо нахмурился и поднялся со своего места. – Куда же вы? – Очевидно, что здесь мне делать нечего, так что можете попробовать помочь кому-нибудь другому. С этими словами мальчик с дредами удалился, напоследок пафосно взмахнув красным плащом в дверях. *** – Я был пришельцем, – сказал Нагумо. – О, неужели?.. – психолог помедлил, не вполне уверенный в том, что ему писать про нового пациента. – И что вы при этом чувствовали? – Власть! Силу! Могущество! Вы же нас видели по телеку! Мы крутые ребята были, особенно я! – А! – наконец, вспомнил доктор. – Это которые в облегающих костюмах из спандекса играли, как у Пауэр Ренджеров? – Вообще-то они были из латекса, – нахмурился Нагумо. – Не суть важно. И как оно вам? – Они все слабаки! – взмахнул рукой Харуя и запрыгнул на стул, на котором сидел до этого. – Я – истинный капитан Генезис! И только я достоин завоевать мир! "На вид нормальный, а в мозгах – комплекс завоевателя с порабощением всего, что окружает", – подумал про себя психолог и кивнул Нагумо, чтобы тот продолжал, хотя он и так не останавливался. – …Потому что все должны меня слушаться! – продолжал вещать он. – Особенно тупой Гран, которого ни за что ни про что назначили на место, которое по праву принадлежало мне! "Да к тому же еще и обиженный по жизни", – мужчина снова сделал пометку в своих записях. – Я хочу держать в своих руках планету! – не унимался мальчик напротив, опасно покачиваясь на стуле. – Хм... Ну, тут я могу вам помочь. – Правда? Вы встанете на мою сторону и завалите всех неудачников, что ждут за дверью своей очереди? Прям как я, когда жил в приюте, наказывал тех, кто был неугодным мне? – И как же вы их наказывали? – заинтересовался психолог. – Молотком и гвоздями, – засмеялся Нагумо. – К полу. Намертво! – О Господи, – только и выдохнул доктор. – Ну и ещё так, по мелочи. На меня жаловались, конечно, но малолетки заслужили то, что заслужили. Особенно когда шли против меня, будущего Властелина мира! – Ясно… – Мужчина ещё раз смерил взглядом пациента напротив, что-то написал в своих записях, и продолжил: – В общем, мой вам совет. – Я весь внимание. – Нагумо слез со стула и сел на него, важно сложив руки на груди. – Когда выйдете – напротив есть школьный магазин. Всего за несколько сотен сможете купить глобус Земли, может, еще и Луны у них остался. Думаю, для начала и они вам подойдут. От громкого хлопка двери висевшая над входом картина с яхтой опасно накренилась. *** Несколько долгих минут в молчании. Зашедший паренек не проронил ни слова, несмотря на все старания психолога разговорить нелюдимого юношу. – Что вы видите на этой картинке? – доктор приподнял первый плотный лист бумаги из папки, лежавшей на коленях. – Первое, что пришло в голову? – уточнил Гоенжи. – Необязательно, но для чистоты эксперимента лучше первое. – Слона. – Почему? – Переверните рисунок на девяносто градусов – поймете. – А тут? – Медведь. Мужчина покосился на картинку. Огромная клякса была похожа на обычную кляксу. – Ладно. Эта? – Енот. – Снова животное... Скажите, вам в детстве родители запрещали иметь животных? – Нет. У меня была собака. У сестры – хомячок. – А хомячка вы не называли. – Это же очевидно, потому что его нет среди ваших 3D картинок. И показали вы довольно мало – очередь не дошла. Психолог обрадовался возможности вернуться к своим записям и пометкам. Странный мальчик вел себя спокойно, но в то же время напряженно – складка между бровями наводила на мысль о его недовольстве окружающей обстановкой. О нем ходили слухи, что решать проблемы своих друзей он предпочитал с помощью мяча. Как именно – не уточнялось, но данный факт беспокоил тренера. – Хорошо, а что вы можете рассказать про себя, свои цели, каким видите будущее? – Мне главное, чтобы сестра очнулась, остальное приложится, – пробурчал парень. – А что с вашей сестрой? – В коме. – Ох, сочувствую, – как можно более понимающе кивнул доктор. – У меня уже как-то был пациент с похожей проблемой: его сестру сбила машина, чтобы отомстить ему и лишить возможности действовать. Гоенжи Шуя весь подобрался. Сузил глаза: – Откуда вы знаете? Имеете к этому какое-то отношение? – Нет-нет, что вы! – сглотнул психолог, решив умолчать про имя Такатори, а то мало ли, на него сейчас накинутся с мячом вместо катаны. – Ну так и что со мной? – Вы действительно хотите знать? – всё ещё нервничая, уточнил психолог. – Да. – Ну, похоже, у вас небольшой комплекс старшего брата. – Это ещё почему? – Гоэнжи даже вскочил со своего места от возмущения. – Ну, судя по тому, что тренер рассказал мне, вы каждый день приходите на тренировку с большим мешком мягких игрушек, – мужчина покосился как раз на один такой, стоявший сейчас у входа в кабинет. – Видимо, это для вашей сестры? – Гоэнжи в ответ сурово кивнул. – Конечно, в самих игрушках нет ничего плохого, но вот их внешний вид и количество… – Но она любит игрушки! – попытался возразить Шуя, сжимая кулаки. "Если еще и этот вскочит на стул и начнет вещать про свою сестру, откажусь принимать остальных", – пообещал себе психолог, устало потирая глаза под очками. – И всё-таки количество лучше сократить – попробуйте лучше по одной, но большой. А вам самому надо бы расслабляться почаще. А то в таком молодом возрасте у вас уже такая складка между бровями. – Доктор старательно пытался добавить как можно больше заботы в свой голос. – И не применяйте насильственные методы к своим сокомандникам. – А они жаловались? – Нет, но... – Узнаю имена предателей – не пожалею, – буркнул Гоенжи, поднимаясь и направляясь к двери. – Не забудьте про свой мешок, – напомнил психолог. – Игрушки нынче дорого стоят, особенно... такие "милые". *** – ...Во мне клокотала сила! Это такое непередаваемое чувство, я вам скажу! Вы же меня понимаете? Психолог кивал и улыбался. Такая отрада пришла к нему в кабинет, на выступление тараканов которой приятно было смотреть. – Продолжайте. – Да никакие джедаи в сравнение со мной не идут! Их световые мечи ничто против наших черных мячей, сметающих всё на своём пути! – Боевое вы создание. – Конечно! Вся жизнь – это борьба! В учебе, тестах, экзаменах, легкой атлетике, футболе. – Так что вы там говорили? – спросил психолог. – В самом начале? – Я быстрее всех в команде! – терпеливо повторил Каземару, сложив руки на коленках, словно опомнившись о своем неправильном и совсем не этичном поведении. Немножко увлекся. Но ведь так приятно было вспомнить то опьяняющее чувство силы, бурлящей в венах и кружащей голову. – И лучше! Вошедшая девочка очень понравилась психологу своим спокойствием и мелодичным голосом. Она как цветок выделялась после всех этих мальчишек со своими заскоками. Конечно, если опустить момент про силу. Наверное, для нее слово "сила" была спусковым механизмом, как для других слово "косметика" или "шопинг". Естественно, сила для нее важна, она же играет в команде с мальчишками, вот и заразилась от них всякими странными мыслями. – И что вы при этом чувствуете? – Ветер! – Забавно. Я бы тоже чувствовал ветер, если бы бежал стометровку. – Тут же смягчился: – Видно, вы очень любите бегать, верно? – Вы не понимаете. Бег – это скорость. Скорость – это ветер. А ветер – это сила. Ураганы и смерчи – та самая сила, которой я сейчас пытаюсь достигнуть без вспомогательных средств из космоса! Мне ее так не хватает. Я ведь ничем не выделяюсь в команде. Такой же, как все. – Такой же, да, – кивнул психолог. – Как "такой же"?! – В каком смысле? – не понял вопроса Каземару. – Ты только что сказала о себе в мужском роде. – Ну да. – Это плохо. Нужно исправлять ваш комплекс мальчика. – Но я правда парень. – Неужели? Какое-то время пациент и доктор молча смотрели друг на друга. – По-моему, вы некомпетентны. В таком случае, вы вряд ли сможете мне помочь. – С этими словами Каземару гордо удалился. "Да ни в жизнь не поверю! Обстриги свои лохмы, вот тогда поговорим. – Кипятился про себя психолог, наливая из графина свежей воды. – А то приходит ко мне – волосы набок, кокетливо глаз закрыт, аккуратный хвост на затылке, одежка в обтяжку, светлая сумка на плече. Ну какой из тебя парень? Тоже мне…" Неудачный сеанс продолжался. Настроение доктора продолжало портиться. *** – В детстве меня бросили родители. Психолог смотрел на паренька с алыми волосами. Тот сидел, понурив голову. А когда, наконец, взглянул на него, то психолог постарался отодвинуться подальше, но при этом придвинуть упаковку с носовыми платками поближе. – Бедняжка… – сочувствующе кивнул доктор. – А в приюте мне было так грустно и одиноко – мне так хотелось играть с другими детьми, но у меня не получалось. Они всегда меня сторонились. – Как вы думаете, почему? Хирото не ответил, видимо, погрузившись в печальные воспоминания. – У меня была любимая игрушка, – снова заговорил он. – Но ее кто-то постоянно прибивал к какой-либо поверхности: то к полу, то к стене, то к подушке, то к матрасу. Мне было жалко не столько мебель и стены вокруг, сколько мою куклу. И сколько я ни пытался выследить обидчика – ничего не получалось! А ведь я был первоклассным шпионом! Следил, выслеживал, караулил. И все равно мою игрушку прибивали, снова и снова! – А где вы выслеживали и искали злоумышленника? – на свою беду поинтересовался доктор. – Везде! Представляете, даже во всех шкафчиках и раздевалках искал, – доверительным шепотом пожаловался Хирото. – В душевые забегал, в комнаты к девчонкам. Да мало ли кто это мог быть! – А-а, так, может быть, после всех ваших расследований с вами и перестали общаться? – Наверное. Не знаю, – отмахнулся Хирото. – По правде, мне уже давно стало наплевать на людей. "Социофобия", – психолог записал на бумажке очередное слово. – Вы продолжайте, продолжайте. Не увидев никакой реакции на лице пациента, психолог решил направить его своим вопросом: – У вас и сейчас нет друзей? – Есть. У меня есть друзья. Очень хорошие. Сначала Эндо помог мне справиться с ураганом, бушевавшим в моей израненной душе, а потом Мидорикава стал хорошим другом. Лучшим другом. И теперь мы с ними прекрасно развлекаемся допоздна. – Лучший друг и развлечение допоздна? – Психолог судорожно вздохнул, понимая, о чем ему, возможно, сейчас рассказывают. Надо будет не забыть сообщить тренеру, пока это не стало большей проблемой, чем есть. – Конечно, – кивнул Хирото. – Я помню, как провёл с Рюдзи ту летнюю ночь под луной. Прохладный воздух, его тяжелое дыхание, пот в три ручья. Уже глядя на это, я понял, что мы не зря потратили свое время и усилия... Ручка выпала из пальцев психолога, с глухим шлепком отскочив от ножки стула и затерявшись в ворсе ковра. – В-вы что? – После этого случая мы с ним стали ближе, – кивнул Хирото. – Не понимаю только, как мы с ним до этого не общались? Наверное, из-за того, что у нас были очень разные позиции в Академии Элиа. Зато сейчас мы можем быть наравне. – Я уже ничего не понимаю, – сдался психолог. – Вы о чем? – Ну как о чем? Мы с Мидорикавой вместе раньше играли. Ну, пришельцы эти, игры с переодеванием... – Стоп! Хирото удивленно наблюдал, как психолог поднялся и прошел к шкафчику, налил в стакан чего-то прозрачного из бутылки с оторванной этикеткой, выпил, помотал головой, тяжело дыша. Посчитав, что этого мало, чтобы прийти в себя и не думать о развратных детях, снова налил в стакан воды и залпом его осушил. Посуда звякнула, когда дверцы шкафчика захлопнулись. – Так что вы там говорили об играх с переодеванием? – Это уже в прошлом. Раймон у нас выиграли, и мы бросили эту затею. – Теперь я точно ничего не понимаю, – беспомощно положил руку себе на лоб психолог. Взгляд выхватил одиноко валявшуюся на полу шариковую ручку. – А с виду вроде бы умный человек, – разочарованно выдохнул Хирото. – Вы точно психолог? Ну что вам непонятно из моего рассказа? – Почти все, что вы рассказали. – А, в таком случае, я могу начать с самого начала и... – Нет-нет, про игрушки я понял, – поспешил отказаться психолог. – "И даже знаю, кто их прибивал", – добавил он про себя. – Вы лучше коротко и по существу. Самые важные факты, пожалуйста. – А, ну это просто. Мы с Мидорикавой друзья. Сперва я, конечно, с Эндо сблизился, но так как Рюдзи тоже с нами играл, то я ему однажды помог тренироваться до глубокой ночи и после неё... – Так, эта часть понятна, – поспешил остановить его психолог. – После этой ночи вы сблизились, верно? – Да. Стали лучше и чаще общаться и... – А что за переодевание? – снова перебил Хирото мужчина. – А, это. Инопланетные штучки, – отмахнулся мальчик. – Вы мне лучше скажите, зачем меня к вам направили? Я ведь нормальный. – Да, конечно, нормальный, – кивнул доктор. "Тяжелое детство, игрушки, прибитые к полу, черствые пряники, лучший друг…" – бормотал про себя доктор, строча что-то в своём блокноте. – Никакое не тяжелое, а просто без родителей. Я выживал как мог. "И плюс ко всему, социофоб и аутист", – добавил пару пунктов в свои записи психолог. – Молодой человек, я думаю, нам с вами надо еще работать и работать. – Не надо. Я отказываюсь от вашей помощи. – Хирото поднялся со стула и вежливо поклонился. – Прощайте. – Может быть, "до свидания"? – попробовал поправить психолог. – Я с вами не собираюсь больше встречаться, – с этими словами странный мальчик исчез за дверью. "Ну и слава Богу", – почему-то облегчённо выдохнул психолог, одновременно читая в предоставленном досье имя и фамилию того, кто должен был следующим войти в его кабинет. *** – Ну, как там было? – тут же накинулись ребята на Хирото. – По-моему, он чокнутый, – ответил тот. – Он прямо позеленел, когда я начал говорить про нашу ночную тренировку на поле с Мидорикавой. Как подскочил к своему мини-бару, налил водки и выпил залпом. Аж два стакана! – Пока ты лидируешь, – разозлился Нагумо. – Черт, на меня он только косился и что-то чирикал у себя в записках. А я же так выступал. Никогда еще мой актерский талант не проявлялся так ярко. – Я вообще в игре не участвовал. – Кидо продолжал сидеть на месте и листать книжку. Он ждал остальных ребят, чтобы пойти на поле тренироваться. Если бы был Эндо, с ним можно было поговорить о будущей стратегии приближавшегося матча, но тот сорвался с места после неожиданного телефонного звонка, пообещав прийти только к концу сеанса. – Тебя он хоть за девчонку не принимал, – мрачнее тучи сидел возле огромного фикуса Каземару. – А игрушки для моей сестры он обозвал "страшненькими"! Козел, я ему покажу еще, где раки зимуют, – со своего места на пакетах с мягкими игрушками сказал Гоенжи. – Я отомщу за тебя, – нежным шёпотом обратился он к зелёной плюшевой пчёлке, лежавшей у него на коленях. – Я надеялся на твою помощь и фирменный удар, – выразительно посмотрел на главного нападающего команды Каземару. Все понимающе переглянулись. – Значит, на Гоенжи уже два Огненных торнадо в сторону психолога, – заключил Мегане, записав карандашом на стене счет. Мужик, в кабинет к которому они заходили по одному, продолжал набирать очки. – Игра продолжается. Кто следующий? *** – И это была самая высокая волна, которую я когда-либо покорял! – Цунами пытался допрыгнуть до люстры под потолком, чтобы показать свой рекорд. – Поздравляю. – Спасибо, но я ещё не закончил, – усмехнулся Джоске. – Была еще одна. Она была очень длинной, невысокой, но очень мощной! И вот, когда я пытался до нее догрести, я перевернулся на доске, даже не доплыв. Так обидно было, вы не представляете! А ведь шторм уже заканчивался, и больше таких волн не предвиделось. Они совсем не похожи на те, которые обычно бьют о берег. Ну да ладно. У меня был еще один случай, когда я оседлал волну и потом еще рыбу-меч выловил! Мы со стариком потом ели её мясо почти четыре дня... Психолог вздохнул. Уже в который раз за этот день. Очередной паренек, который вещает только на одни ему ведомые темы. А когда он произносил кодовые слова "море", "волна", "серфинг", его зрачки расширялись. Доктор всматривался в глаза пациента и понимал, что каждый новый посетитель всё хуже и запущеннее. Среди их тараканов, скелетов в шкафах и детских комплексов предстояло разбираться не один месяц. Не говоря уже о каких-то положительных отзывах в заключении для тренера. Согласился по старой дружбе, как же. Уж лучше сумасшедших слушать, они хоть... Да нет, что эти мальчишки, что сумасшедшие – все залазят на стулья в приступе озарения и вещают про какие-то космические просторы, игры в пришельцев, силу, как у джедаев, кому сестры или игрушки. "Да они издеваются, что ли?!" – Вы меня слушаете? – Цунами балансировал на спинке и сидении стула на двух ножках. Как под таким наклоном можно было удержаться и не грохнуться – психолог не представлял. Потом вспомнил, что перед ним серфингист, и решил не мешать. Но все же вежливо попросил: – Сядьте, пожалуйста, и успокойтесь. Не хватало еще, чтобы от него забрали покалеченного ребенка. – Я и без того спокоен как озеро! – Цунами махнул рукой, потерял равновесие и навернулся, грохнувшись спиной о стул. – Вы в порядке? – испуганно подскочил к нему доктор. – Да со мной уже не впервой такое. От ребят обычно больше достается. – Цунами вскочил и довольно добавил: – Я ведь защитник! А мы всегда ценой собственной жизни защищаем ворота и вратаря! – Но тут же не футбольное поле, – хмуро пробормотал психолог и тут же схватился за голову, когда Цунами снова продолжил вещать про море и какое оно бывает сильное по сравнению с людьми. – Молодой человек, – через пятнадцать минут решил-таки осадить пациента мужчина, которому надоело слушать про серфинг, море и его дары. Этот парень за всё время ни разу не повторился. Видимо, от большой и бесконечной любви к морю. – М? Вы хотите узнать подробнее, как я добился таких результатов? О, все очень просто – я даже в речках могу поймать встречную волну и плыть навстречу небу! – Молодой человек, если вы сейчас же не прекратите свои рассказы о море, я напишу о вас нелестную характеристику, и вас выгонят из команды. – Да ладно, за любовь к морю никто меня не выгонит, – отмахнулся Цунами. – Тогда я конфискую вашу доску, а вы сами будете под домашним арестом. – Не отдам я свою доску. – Цунами в мгновение ока переместился к своей доске, удобно расположившейся на журнальном столике с идеальной стеклянной поверхностью. Так считал Цунами. Психолог был иного мнения, всеми силами пытаясь сдержать свой гнев от того, как Цунами легко царапал своим куском отполированного и натертого воском дерева его столик, заказанный из самой Европы. – Она мне дорога, как вам ваш галстук! – И для убедительности своих слов показал язык. – Не хочу с вами больше болтать, вы скучный. – И с этими словами Цунами выбрался в коридор, по пути оцарапав своей проклятой доской шкаф и косяк двери. – Меньше экстази принимать надо, – тихо пробурчал психолог, снова углубляясь в свои записи. – Мальчик-амфибия. – Я не амфибия, – раздалось из-за двери, – я сын моря! И у меня очень хороший слух! *** – А что мучает вас?.. – Мужчина осмотрел вошедшего к нему длинноволосого парня... или все же девушку? Во второй раз он ошибиться не хотел. Ну кто ж знал, что парни в этой команде любят носить длинные волосы? И как они им в игре не мешают? Надо будет расспросить хотя бы у этого сомнительного субъекта с неопределенным полом. Психолог заглянул в свои бумажки: – Афуро Теруми? – Ага. – Афроди смерил психолога надменным взглядом, прошел к стулу, кивнул на него: – Это мне сюда садиться? – Да, – психолог осторожно вздохнул. Пациент не приблизил его к разгадке своего пола, но при этом вел себя пока осмотрительно и не предпринимал никаких попыток залезть на стул. – Он мне не подходит. – Афроди прошел мимо психолога и удобно устроился на мягком диване, закинув ноги на спинку, а голову положив на подлокотник. Его длинные волосы свесились волной к самому полу. – Так будет лучше. Психолог развернулся на стуле к пациенту и проглотил ругательства. Пациент мало того, что уселся на его любимый диван, так еще и ноги в грязных бутсах закинул на спинку. А диван, который он так долго выбирал в ИКЕЕ, теперь был заляпан следами от обуви мальчишки, наплевавшего на все правила приличия. Определенно, это будет последний раз, когда он в качестве пациентов принимает детей. Афроди прикрыл глаза и улыбнулся: – Так о чем вы там хотели мне рассказать? – Это вы мне должны рассказать, как так получилось, что вы лишены элементарных правил вежливости? – кипятился мужчина. – Я их не лишался. Их у меня никогда и не было. Это ко мне все должны относиться вежливо, и вы – в том числе, – надменно выгнул бровь несостоявшийся Бог. – Оставьте все свои привычки за порогом, будьте добры. Тут вы всего лишь пациент, который должен со мной поговорить о себе и рассказать, чем живет и что делает, что его беспокоит. В общем, чем дышит и что ест. Бровь Теруми дернулась. Он повернул голову и пронзил психолога таким взглядом, что сердце у того екнуло. – Во-первых, я никогда не буду пациентом у такого слабонервного смертного, как вы. Во-вторых, – поднял Теруми палец, перекрывая тем самым готовые вот-вот вылиться гневные потоки слов в его сторону, – я вам ничего не должен. Это вы что-то задолжали кому-то, вот теперь и вынуждены с нами разбираться. Вижу по вашей недовольной физиономии, что так и есть. В-третьих, я не хочу с вами разговаривать о себе. Но раз надо, то надо. Вам в подробностях? – Для начала, расскажите о своем детстве, – выдохнул психолог, понимая, что с каждым новым пациентом, вошедшим к нему в кабинет, становится все сложнее общаться. Словно они выстроились за дверью в порядке увеличения комплексов на одну голову и теперь топят его, как на экзамене. Чем дальше в лес, тем толще становились их тараканы. – Детство как детство, – пожал плечами Афроди. – Все было как у всех, пока меня не отдали в школу Зеус. Там меня научили, что смертные – всего лишь отбросы, которые ни на что не годны. А мы – великие боги, которые могут вершить их судьбы. – Простите, вы на какие занятия ходили? – Психолог пытался вспомнить, где и на каких предметах обучают самомнению. У него племянница поступила в прошлом году в школу Зеус, однако такого зашкаливающего самомнения у нее не наблюдалось. – Вам-то какая разница? Хотите пойти по моим стопам? – фыркнул Афроди. – А не высоко ли метите? Мне такие, как вы, не нужны. Вы даже не предложили снизошедшему до вас Богу испить вина и откушать яств. – Ваш комплекс Бога я, кажется, просил оставить за дверьми, – сдерживая раздражение, попытался быть все еще вежливым психолог. Если взять и как следует отшлепать мальчишку по заднице, – а он уже не сомневался, что перед ним мальчишка, – то его засудят по всем надлежащим статьям, да еще и накинут парочку сверху. – Я вам не кажусь, – отмахнулся Афроди и наконец сел. – Неудобные у вас тут перины. Ладно. Дайте мне маркер. Психолог поблагодарил небо уже за то, что мальчишка сел нормально. А маркер – не такая уж и проблема. – Значит, школа Зеус вас так разительно изменила, – заключил психолог. – И как вы себя при этом чувствуете? Не жалеете о прошлом? На всякий случай доктор решил снова наведаться к шкафу и мини-бару, чтобы запить свое горе от свалившихся на его голову пациентов. – А чего мне жалеть? Я прекрасно себя чувствую. У меня есть та сила, которую я давно хотел. – Афроди открыл колпачок маркера и, встав на колени перед диваном, крупными буквами что-то написал. – По-моему, – психолог вытер рукавом губы и захлопнул дверцу, вновь оборачиваясь к сидевшему на диване парнишке, – вы слишком принижаете остальных. – Вовсе нет. И потом, мне уже пора, задержался я у вас. – Афроди поднялся и направился к выходу, по пути вернув маркер на стол. Хлопнула дверь, и психолог тяжело выдохнул. Он обернулся к дивану и заметил надпись на его спинке, сделанную крупными буквами: "ТуТ оТдЫхАл БоГ!" – Божественная задница, твою… – в сердцах выругался мужчина. *** – Ну а вы на что жалуетесь? – выдохнул психолог уже пятому пациенту после мальчишки с комплексом бога. После него был один вроде нормальный с виду парень, но слишком уж холодный и необщительный. Отвечая на вопросы, руководствовался известной истиной "Краткость – сестра таланта", но, видимо, на этом парне краткость явно решила свои родственные связи оборвать. Еще один едва смог протиснуться к нему в кабинет – такой он был крупный. Несмотря на свои внушительные габариты, он оказался хозяином целой кучи фобий. Боялся он всего и вся, начиная от приведений и заканчивая высотой. Он даже от упоминания о тараканах весь сжимался на стульчике, явно не рассчитанном на его размеры, и его начинала бить крупная дрожь. Психолог тогда еще пытался придержать на столе самые хрупкие вещи, потому как вышеназванный предмет мебели от нервной дрожи Кабеямы ходил ходуном. Как этот мальчик умудрился попасть в футбольную команду, доктор даже думать боялся, представляя нечто ну совсем сверхъестественное. Это не считая того, что Кабеяма раз десять бегал во время приема в туалет. Чего он так испугался, психолог понять не смог. Был и ещё один пациент. С повязкой на глазу. Доктор тогда подумал, что тот учится на биолога – так много он говорил о пингвинах, их расцветках, путях миграции и естественных врагах. Хорошо, что время подошло к концу и не пришлось слушать про размножение арктических птиц. – Почему нам не разрешают переодеваться с мальчиками? – Простите? – не понял психолог, возвращаясь из воспоминаний в настоящее. – Я спрашиваю, по каким таким правилам девочки переодеваются отдельно от мальчиков? Мужчина внимательно осмотрел пациента... Точнее, пациентку. – Как вас зовут? – Я дочь мэра, Токо, – представилась девушка и поднялась со стула. – Вы представляете, мне не разрешили переодеваться вместе с Эндо, когда мы были на горячих источниках! – По-моему, вы должны... – Ладно, я это стерпела, – не обращая на попытки психолога что-то сказать, продолжила говорить юная Зайзен. – Но когда мне не разрешили спать с ним в автобусе – это перешло всякие границы! А все эта Нацуми! Я знаю, это ее проделки! Потому что ей самой нравится Эндо, но она не признается в этом! Иногда как стрельнет в него глазками, так и зальется вся краской! Да мало ли что она говорит! Все ее оправдания... – Уважаемая мисс... – предпринял еще одну попытку психолог. Все же с дочкой мэра следовало говорить как можно вежливее, а то мало ли что. – …Это ложь! Уж я-то знаю, – продолжала Токо. Она села на стол и взяла ближайший к ней предмет, по несчастливой случайности оказавшийся визитницей. – Ладно, Аки, она сохнет по Ичиносе. Нет, она, конечно, бросает в сторону Эндо заинтересованные взгляды. По ней же сразу видно, что она сравнивает их, и при этом Ичиносе для нее остается лучшим. Но Нацуми – эта "воспринимайте мои слова как слова директора" – надоела уже своими метаниями. Определилась бы уже! А лучше бы вообще свалила в школу, проверять другие клубы, но нет – она пристала именно к футбольному. А сама даже приготовить ничего нормально не может. Ну не гадость ли, а? – Думаю, вы все воспринимаете... – И тем не менее! – не дослушав мнения незаинтересованного лица, продолжала Токо. Психолог страдальчески смотрел на нее, мысленно уже прощаясь с визитницей, из которой девочка методично и с особым остервенением вырывала заполненные кармашки. – Вы представляете, какая она наглая! Думает, что раз она дочка директора, то ей все можно и все ей рады? А вот нифига! И между тем, она не разрешает мне быть вместе с Эндо! Нет, ну что такого в переодевании, я вас спрашиваю? Мы же не сексом заниматься будем! На последней фразе психолог чуть не подавился. Он поблагодарил свою предусмотрительность за то, что не выпил воды из стакана, как собирался. – У меня такое ощущение, словно она специально всё это делает, прикрываясь всякими там «правилами приличия». Она моя соперница, и я должна завоевать Эндо раньше! Психолог проводил взглядом очередную пару кармашков с визитками. Они, как осенние листья, ложились на ковер в произвольном порядке. "Ничего, главное, что пациент – дочка мэра, и если с ней поговорить, то она познакомит меня со своим отцом, а там уже можно устраиваться на нормальную работу и больше ни о чем не думать. Надо всего лишь выслушать бред этой юной влюбленной девушки", – убеждал себя психолог. – Только до рукоприкладства не доводите, – вслух посоветовал он. Папка с досье команды лежала на коленях. Оставался только один файл, тогда как человек, изображенный на маленькой фотографии в уголке, так и не появлялся. Вместо него посещали кабинет какие-то сомнительные личности, вовсе членами команды не являвшиеся. Выгнать их было нельзя, иначе опять же будут проблемы. Поэтому приходилось выслушивать нытье дочки мэра и других подозрительных личностей. Например, был еще один, чью прическу венчали лосиные рога. Проскользнула мысль: "Сколько же времени он тратит утром перед зеркалом, и какое использует количество лака с гелем для того, чтобы эта конструкция держалась и не падала". А ещё пациент всё время ходил с расческой и постоянно причесывался. Без зеркала. Этому умению можно было и позавидовать, однако психолог был уверен, что такими темпами парень скоро облысеет. – Да я ее за волосы оттаскаю! – Токо вскочила на стол, который под ней опасно прогнулся. Девушка тыкала пальцем на дверь и продолжала выплёскивать давно сдерживаемые эмоции. – Это же надо! Как она себя ведет! Высокомерная дура! Чтоб у нее все волосы повылазили!.. Дверь тихонько заскрипела, открываясь. Токо замолкла и замерла на столе, психолог обернулся: – Вы что-то... Мяч влетел в комнату стремительно, аккурат в лицо психолога, сбивая его со стула. Токо непонимающе перевела взгляд с двери на мяч и захихикала. – Поздравляю, вы только что получили смс-сообщение от нашего нападающего. – Она спрыгнула на пол. – Мне стало лучше, спасибо. Вы хоть и не супер-профессионал, но тоже сойдете. – К-какое… сообщение? – прохрипел, поднимаясь с пола, доктор. – Судя по тому, какими от вас выходят мальчики, этот мяч был скорее злым смайликом. – Будь добра, – зажимая нос рукой, попросил психолог, – позови Эндо ко мне. – А его нет. – Как нет? – Он не мог усидеть на месте и дождаться своей очереди, поэтому сбежал на тренировку. А ведь точно. Мужчина взглянул на часы. Он разбирался с футбольной командой уже полдня. Точнее, не только с футбольной командой, которую тренировал его старый друг Хибики. Скорее всего, сюда притащились и игроки других команд, просто так, поболтать. – Почему не задержали? – Пусть тренируется. Он как раз изучает новую технику, а в такое время я бы не советовала его беспокоить. Перечить влюбленной девушке психолог даже не думал – себе дороже. – Ну и его дело. –Тогда, – Токо подобрала мячик и замялась на пороге, – я пойду уже? Передать что-то ребятам? "Передай им, чтоб они в своих комплексах жили всю оставшуюся жизнь!" – хотелось крикнуть девочке, но вслух пришлось сказать, протирая разбитые очки: – Надеюсь, я с вами больше не увижусь. У вас отличная команда. – Спасибо, я так и знала! – просияла Токо и выскочила из кабинета. Едва она скрылась за дверью, психолог устало вздохнул и улегся на диван, где до этого побывала задница мальчишки с комплексом бога. Кармашки с визитками хаотично валялись на полу, а три мешка игрушек каким-то чудом снова оказались у двери, несмотря на то, что Гоенжи Шуя вроде бы забирал их с собой. Пожалуй, это была сама дурацкая взятка за всё время его работы. Нужно постараться найти среди всего этого вороха свой сотовый, который упал на пол и затерялся среди бумаг, когда на свои страхи ему жаловался Кабеяма. – Ну, как там моя команда. Жива? – Команда жива, – ответил психолог. – Но ни один из них для игры в футбол не годится. – Тогда отлично. Раз не годятся, значит, самое оно. Спасибо за работу. "Спасибо" одним Хибики мог и не отделаться. Психолог вздохнул, а потом набрал еще один номер. Звонил он своему психоаналитку – пожаловаться на сегодняшних пациентов, которые весь день трепали ему нервы и, кажется, заразили комплексом Бога, разрешившего мальчишкам переодеваться вместе с девчонками, а в случае отказа прибивать их игрушки к полу, чтобы они стали антисоциальными замкнутыми извращенцами, которые будут думать только о море с плавающими в нем пингвинами, играющими в футбол.