Кровавые узы

      Каждая история начинается с боли и проблем.       Вот и стычки с самим собой, постепенно начали сводить Драко Люциуса Малфоя с ума. Как ему хотелось иметь сейчас кого-то рядом, кого-то такого, кто смог бы помочь запутавшемуся мальчишке, который словно под дулом пистолета принял одно из самых важных и в тоже время неправильных решений. Но таких людей у него не было.       Зато были у Поттера, и от этого почему-то становилось ещё грустнее, вокруг него вон Грейнджер бегала, носилась с ним, как с пятилетним. Хотя если честно, Драко даже завидовал ему. Грейнджер ему не нравилась, он ее не хотел, но ненавидел её всей душой, за эту заботу над Поттером, за ее поведение, искренность, за то, что она просто была живой и эмоциональной, но ещё большую ненависть вызывало ее происхождение. Грязнокровка —это клеймо на всю ее чертову жизнь. Навсегда. Но она была такой настоящей. И наверное, если часто смотреть на Поттера ненавидящим взглядом в спину, он всё-таки умрёт, но возможно ли это, Драко не знал. Поэтому и продолжал убивать его взглядом.       Пока в один момент его глаза цвета стали не столкнулись с шоколадными глазами, девушки которую он ненавидел больше всех на этом свете. И в них можно было заметить немой укор, словно он сделал что-то неправильно. Драко очень резко захотелось опустить взгляд и начать рассматривать свои начищенные до блеска ботинки, но разве он Малфой, чистокровный волшебник должен так поступать? Разве так его учили поступать? НЕТ.       И на удивление, Грейнджер упорно продолжала смотреть в его глаза уже с плохо скрываемым вызовом. А вот это ты зря, Грейнджер. Очень зря. Пялься так на своего Уизлика или Поттера, а я не позволю.       Прилив неконтролируемой злости заставил Драко сжать кулаки и посмотреть на эту девчонку так, словно вместо нее напротив него сидел обычный глупый домовой эльф, хотя если и присмотреться к ней, у неё с эльфами было много общего: такое же худое телосложение и огромные глаза. И кто как ни Драко Малфой знал, что за вызовом в этих глазах скрывается чудовищный страх. Инстинкт самосохранения у нее всё ещё присутствует и это безусловно радовало, потому что означало, что у него есть жертва, которую можно будет помучать в течении этого года.       Окатив ее взглядом полным презрения Малфой решил продолжить слушать воодушевленно вещавшего о каком — то зелье Слизнорта, но его мысли снова и снова возвращались к этому лету.       Этот год начался уже плохо. И слишком уж он будет тяжел, по крайней мере для него. Лорд дал ему задание, с которым он не справится. У него ничего не выйдет и его мать убьют. От этой мысли по позвоночнику пробежали мурашки. Нет, он во что бы это не стало справится и мать будет жить.       Мысли к зельеварению уже не возвращались и единственное, что билось в мозгу — это мысль о том, что маму нужно спасти. За тщательным планированием этапов выполнения задания Малфой толком и не заметил, как профессор окончил лекцию и оказался за его спиной. -Мистер Малфой, а вас я попрошу задержаться. Нам нужно переговорить.       Для Гермионы шестой курс начался относительно хорошо, даже несмотря на то, что весь магический мир гудел о том, что Тот-кого -Нельзя -Называть действительно вернулся. Та битва в Министерстве расставила в голове Гермионы все точки над и. Она поняла, что безумно дорожит Гарри и по уши влюблена в Рональда Уизли. Во взаимности Гермиона была уверена на все сто, ведь по- другому и быть не может. На четвертом курсе Рональд даже ревновал ее к Краму, хоть и не признавал этого.       Поток мыслей в голове прервал стук совы в окно. Приглядевшись Гермиона заметила, что на подоконнике сидела одна из сов Хогвартса и ей явно не терпелось побыстрее попасть внутрь и вручить ей письмо. Распахнув окно настежь Гермиона позволила сове влететь, а сама спустилась к родителям на кухню чтобы взять ей какое-нибудь угощение, но та не дожидаясь, поспешно скинула письмо и улетела прочь. Когда Гермиона вернулась в комнату с печеньем для совы, она заметила лишь письмо на полу. Тонкие пальчики поспешно надорвали конверт с краю и извлекли на свет пергамент: «Дорогая мисс Грейнджер, спешу вам сообщить, что вы назначены старостой Хогвартса. Ранее подобного не происходило и я необычайно горда вами. Первого сентября мы оповестим вас, о том, кто станет вторым старостой. Искренне ваша, Минерва Макгонагалл.»       Карие глаза наполнились счастьем и девушка сжимавшая письмо в руках с счастливыми криками кинулась к родителям вниз, чтобы сообщить им столь радостную новость и её совсем не волновало на тот момент, что помимо неё в школе был только один кандидат на пост старосты Хогвартса.       -Гермиона, это так круто что ты теперь староста Хогвартса! — Гарри просто светился от счастья и его, безусловно, распирало от гордости за его подругу. Рон же напротив был чернее тучи, да и поздравил он её как-то сухо. Но она была слишком в него влюблена, чтобы заметить в нем, что-то плохое. Первая любовь действительно слепа.       На зельеварении ей вдруг показалось, что кто-то за ней наблюдает и стоило ей обернуться, как она наткнулась на хорька, бросающегося на Гарри убийственные взгляды. И вдруг он посмотрел на неё, а она не придумав ничего лучше, чем просто посмотреть с вызовом ему в глаза, он же ведь ничего не сделает ей, вокруг же куча людей, да и Гарри с Роном рядом. Да и что ей сможет сделать 16-летний мальчишка?       Но почему от одного взгляда его стальных глаз ей вдруг стало так страшно? Почему от его взгляда хотелось спрятаться в самый дальний и укромный угол Хогвартса? Это дико злило Грейнджер, если учесть, что она прекрасно понимала, что он знает о том, что она его боится. Заметив ухмылку на его лице от того, что она не смогла скрыть свои эмоции Гермиона не на шутку разозлилась, но ему было все равно, она перестала его интересовать. И это как-то странно укололо.       «-Бред. Не могло меня это обидеть, просто зацепило поражение»       Занятие закончилось также быстро, как и началось. И уже выходя из кабинета среди толпы учеников, она налетела на Малфоя и готова была поклясться, что если бы никого не было он бы кинул в неё Авадой. Как же он мерзок.