Пятеро в Мордхаусе, не считая ребенка

- Нет. Не-е-ет... - простонал Пиклз, приоткрывая глаза, и накрывая голову подушкой, дабы избавиться от всепоглощающего шума. - Опять ремонт? Да сколько можно, уроды?! Злой крик барабанщика никто не услышал. Визг дрели, стук молотка, и прочие атрибуты любого ремонта заглушали любые звуки. Пиклз застонал. Заснуть в таком шуме не являлось возможным. Голова, гудевшая после пьянки, случившейся накануне вечером, буквально трескалась по швам. Мужчина не терял надежды уснуть снова, и потому ворочался в постели, пытаясь найти идеальную позу для сна, в которой звуконепроницаемость была бы максимальной. Ударник перекатился набок, прижавшись одним ухом к постели, а второе закрыв подушкой. Всю свою бесхитростную конструкцию сверху он накрыл одеялом, которое оголило гладкие, как у ребенка, пятки. Но и это положение не спасло барабанщика от всепоглощающего шума. В полудреме тело мужчины решило вернуться в стандартную для себя позицию, а именно, повернуться на спину. Его кровать была большой. Но не безграничной. И сейчас, Пиклз как раз балансировал на краю. Раздавшийся неизвестно откуда звонок стал последней каплей. Накреняясь все больше и больше, ударник все-таки упал с кровати, попутно, в попытке за что-нибудь уцепиться, стянув с нее все постельное белье. - Бабушка, я опять летал во сне! - барабанщик зло процитировал строчку из навязчивой рекламы, и принялся выпутываться из одеяла. Спустя одну разорванную простыню, встать с пола все же удалось. Телефон все так же пищал, не желая замолкать. В поисках источника шума, отличного от звуков ремонта, но не менее раздражающего, Пиклз открыл тумбочку, и начал переворачивать вверх дном ее содержимое. Дэтфон нашелся прямо под кучей грязных носков, после чего, схваченный хозяином, отправился на свидание со стеной. Ударившись, гаджет дважды моргнул, уныло пискнул, и затих, похоже навеки... Пиклз поочередно моргнул обоими глазами. У него болела голова. Его тошнило. А кроме всего прочего, хотелось спать. Барабанщик накинул на себя простыню, смастерив некое подобие одеяния древних римлян, схватил подушку, и, виляя задом, торчащим из пресловутой дыры, проделанной ранее, отправился искать тихое местечко. Многочисленные коридоры были пусты. Ударник по-прежнему еле плелся, все отдаляясь от своих апартаментов. Шума становилось все меньше, и глаза стали слипаться и непроизвольно закрываться, а Пиклз шлепал своими босыми ногами все дальше и дальше. Его привела в чувство стена. Да-да, стена. Большая каменная стена, без которой не обойдется любое помещение. От удара он резко открыл глаза, перед которыми теперь плясали темные пятна, и потер ушибленный лоб. Не прекращая массировать виски, отдающие тупой болью, барабанщик осмотрелся. Он находился в противоположном крыле Мордхауса. Отзвуки шума, долетавшие сюда, были совсем ничтожны. Голову посетила неожиданная, но очень своевременная мысль - спуститься на этаж ниже, в общую комнату. Как ни крути, кругом вырисовывались одни плюсы: там было тихо; сейчас, ранним утром, там никого было быть не должно; и кроме всего прочего, ему не придется мерзнуть на полу, потому что там есть большой и теплый диван, на котором будет весьма комфортно спать. Пиклз нагнулся, чтобы поднять подушку, выпущенную из рук в момент удара, и медленно поплелся дальше по коридору, к лифту.

***

Ожидания оправдались. Комната действительно была пустой и совершенно тихой. Барабанщик зевнул, вдохнул воздух полной грудью и потянулся, предчувствуя долгий и спокойный сон, и, бросив подушку на знакомый шипастый диван, повидавший многое, приземлился на него и сам. Пиклз сразу почувствовал что-то неладное. Сидеть было не комфортно, словно что-то мирно покоилось под его задницей. И кроме всего прочего, это что-то вдруг засопело и залилось плачем. Ударник испугался настолько, что вскочил, и резко рванул в сторону. Многострадальная простыня не выдержала и дыра значительно увеличилась в размерах. На диване, распластавшись на маленьком одеяльце, лежал ребенок, нескольких месяцев от роду. Заметив барабанщика, малыш замахал ручками. Его лицо стремительно начало краснеть, а глаза - наливаться слезами. - О черт! - выругался Пиклз.- Нет, нет, нет! Тсс! Ударник слишком хорошо знал что за этим последует. Когда еще он жил у родителей, у них слишком часто пребывала его тетушка, вместе со своей маленькой дочерью. Плач и вправду не заставил себя ждать. - Ш-ш-ш! - пытался успокоить ребенка Пиклз. - У меня трещит башка и ты меня раздражаешь, спиногрыз! Где твоя мамаша? Малыш и не думал замолкать. Казалось, с каждым вздохом он набирал все больше воздуха и с каждым разом кричал все пронзительнее. - Да успокойся ты! Я случайно. Извини! - барабанщик негромко взвыл, и схватился руками за голову, буквально разрывающуюся на части от пронзительного детского крика. - Нет, ну вы там что, совсем обнаглели? Я же, мать вашу, сплю! - из-за кресла показалось недовольное лицо сонного Мердерфейса, которое, увидев ударника, добродушно просияло, и вновь скрылось за креслом. - Давно по щам не получал? - А я тут причем? - удивился Пиклз. - Подними свою жирную задницу с пола и тащи ее сюда! Живо! - Знай, дредастый, ты сам нарвался! - процедил Уильям. Барабанщик задел его больную точку. Вообще, Дэтклоковцы свято чтили правило о неприкосновенности частной жизни, и беспрекословно следовали принципу "не лезь в мою жизнь, и я не полезу в твою". Но так или иначе, порой парням приходилось копаться в личной жизни друг друга. Басист мог бы унижать Пиклза до его полного морального уничтожения, но к счастью (или к сожалению?) он предпочитал силовые методы урегулирования конфликтов. Поднявшись с пола и похрустывая на ходу суставами пальцев, Мердерфейс направился в сторону обидчика. Обидчик молча вытянул руку вперед. Проследив за указанным направлением, Уильям удивился настолько, что опустил кулаки и напрочь забыл о своих намерениях набить кое-кому морду лица. - Вот дерьмо! - выругался он. - Это еще что? - Ребенок, тупая твоя башка! Совсем что ли ослеп? Может тебе очки стоит надеть? - Я вижу, что не бультерьер! - пытаясь перекричать детский плач, огрызнулся басист. - Какого черта он тут делает? - Понятия не имею! - Крикнул в ответ ударник. - Сделай что-нибудь, у меня от его криков сейчас мозг взорвется! - Эй. Мелкий. Привет. Чего орешь? - с притворной улыбкой Мердерфейс наклонился над малышом. Дитятко немного утихло и с удивлением уставилось на огромное и отнюдь не эстетично выглядящее небритое лицо, которое всем своим видом выражало средней тяжести похмельный синдром.- Ага. Сам не знаешь. Как мужик мужика прошу, чувак, полежи тихонечко, пока я разберусь с тем вон пид... - Эй-эй, полегче с выражениями! Ты чему его учишь? Вот сейчас как разгонятся его родственнички, а этот маленький червяк знает то, чего ему в таком возрасте знать не положено,- рассмеялся Пиклз.- И еще, можно узнать, как ты пол определил? Может это баба! - Проверим? - ухмыльнулся Уильям. В этот момент барабанщик ясно почувствовал, что этим займется человек, проявивший эту инициативу, а у него на это не было совершенно никакого желания. - Я не полезу к нему в подгузник! И точка! - Не хочешь - не лезь, - пожал плечами Мердерфейс. - Будем считать, что я прав. Он - мужик. - Мужик он, или не мужик, меня сейчас больше интересует то, как он здесь оказался, и зачем. - Как оказался? А как здесь постоянно кто-то оказывается? Они просто пользуются тем, что мы в доску бухие и прячутся у нас в машине. Так и его суч… - Ш-ш-ш! -… так и его мамаша, просто залезла к нам в машину. Спорю на штуку баксов, что этот говнюк от кого-то из нас. Иначе, зачем ей скрываться? – в кои-то веки, басист выдал поистине логичную мысль. - Просто отлично! – поспешил выразить свое неудовольствие Пиклз. – И чей же он? Оба мужчины недоуменно склонились над малышом. Ребенок, уже готовый снова разрыдаться, заметил неподдельное внимание к своей персоне, и плакать передумал. По крайней мере, в ближайшие несколько минут. - Как думаешь, на кого из нас он похож? – подал голос Мердерфейс. - Я не знаю. Честно, не знаю. Он же совсем маленький, сейчас сложно с точностью определить на кого он похож… - растерянно ответил барабанщик. - Э-э-эй! Ребят! Есть кто живой? – из коридора раздался оглушительный крик Нейтана, который, по-видимому, только что проснулся, и теперь пытался соединить все свои мысли в кучу. Что-что, а кричать вокалист, согласно своему призванию, умел. - Знаешь, мне кажется это ребенок Эксплоужена, - засмеялся Уильям. – По крайней мере, орет он ничуть не хуже. Эксплоужен не заставил себя ждать. Через пару минут опухшее лицо вокалиста торчало из дверного проема, и довольно улыбалось, от того, что лица товарищей выглядели отнюдь не лучше. - Привет, чуваки, - заговорил он, шагая по направлению к шипастому дивану. – Неплохо мы вчера посидели, а? - Ага. - Это точно… - Что за хрень? – опешил вокалист, обнаружив на диване младенца, который, завидев брутального брюнета с не самым приятным для детского уха голосом, громко и протяжно заплакал. - Я же говорил! – гоготнул Мердерфейс, локтем толкнув барабанщика в бок, и пытаясь как можно скорее закрыть уши руками. - А это последствия наших вчерашних посиделок! – следуя примеру коллеги, кричал зажавший руками уши Пиклз. – Познакомься, Нейт, это наш сын!