Aurora

Шинби просыпалась очень рано. Примерно в шесть часов утра, когда шумный мегаполис все еще мирно посапывал, досматривая один из последних возможных в будний день сон. Она обожала те редкие моменты, когда можно было услышать пение птиц, или понаблюдать за ночными путешественниками, которые возвращались домой после активно проведенного вечера. Ей нравилось наблюдать за сонным и немного ленивым городом, смотря в большое панорамное окно. Девушка действительно любила это время суток. Здесь не было всей этой ненужной суеты, что царила днем, и отталкивающей таинственности, что завладела ночью. Утром можно было быть просто собой, не получая глупых замечаний от совершенно чужих людей. В конце концов, утром она могла пожить для себя. Утренний черный кофе без сахара давно стал для нее некой традицией. Еще два года назад она бы ни за что не притронулась к этому крепкому напитку. Ей казался отвратительным горький привкус, который преследовал ее после каждого глотка. Шинби в принципе не понимала этого культа поклонения какому-то продукту питания, но смирилась. Честно, сейчас он тоже не вызывал у Хван никаких светлых чувств. Но девушка была твердо уверена в том, что со своими слабостями нужно бороться, потому и заваривала себе большую кружку, постоянно съеживаясь от резкого запаха. Каждое утро Шинби давилась ненавистным черным кофе, насмехаясь над собственным упрямством и тем, что она все же побеждала в неравной борьбе между ней и чашкой кофе. Бросить свою привычку не могла. Привыкла. Примерно в шесть с половиной Хван включала телевизор, чтобы разбавить утреннюю рутину хоть чем-то интересным. Но долго смотреть телеящик девушка не любила. Слишком много лапши на уши вешали многочисленные передачи. Для прямолинейной и честной Шинби это было настоящим кошмаром, который подстерегал ее ежечасно. Хван терпеть не могла ложь. Не держала лжецов в своей жизни и сама не лгала. Конечно, порой это выходило ей боком. Но девушка оставалась верна своим принципам. Близкие друзья, которые давно смирились с ее честностью, звали Хван Доблестным принцем, постоянно повторяя, что из Шинби вышел бы отличный супергерой, с её-то тягой к справедливости. А девушка лишь отшучивалась, мол, какие супергерои, быть честным — долг каждого человека. И люди вокруг вроде бы как соглашались, но в душе каждый понимал, что быть до конца честным просто невозможно, а у Шинби просто какой-то бзик на постоянной правде, вот и всё. Шинби была вполне себе адекватным человеком, понимающим, так сказать. Но проблему соседа, который в шесть утра начинал жутко шуметь, она принять не могла. Практически каждый день она наведывалась к нему, пытаясь договориться на тему того, чтобы тот перестал издавать все эти режущие человеческое ухо звуки. Фортепиано и Шопен, конечно, прекрасное действо, но не тогда, когда исполнитель ужасно фальшивит, тем более ранним утром. А девушка точно могла ответить за свои слова, ибо проучилась в музыкальной школе семь лет, и успела выучить все эти сонаты наизусть. Встречаясь с Хван, сосед скромно кивал, обещая прекратить свой концерт, но потом лишь продолжал с новыми силами, оставляя Шинби у разбитого корыта. В такие моменты девушка сильно жалела о том, что воспитанность Хван не давала ей смачно плюнуть горе-музыканту прямо в лицо. Обращаться в полицию девушка не спешила. В последнее время сосед значительно улучшил свои навыки. Возможно, в один прекрасный день Шинби составит ему компанию, и у них образуется свой мини-оркестр. Но пианисту до мастерства девушки еще расти и расти. Хван порой не понимала, почему просыпалась в столь ранний час. Будильник всегда был заведен на восемь утра, но она как по щелчку пальцев вставала на рассвете. Она даже не чувствовала усталости или чего-то подобного. В какой-то степени это было хорошо, ведь таким образом Шинби никогда не опаздывала. Но обратная сторона медали регулярно напоминала о том, что молодой организм девушки спал по четыре часа в день, что не было нормой. Да, если бы мама, ну или хотя бы лучшая подруга, Омджи, знали, как Хван гробит свое здоровье, то непременно бы настучали ей по голове. Но никто об этом не догадывался, поэтому Шинби до поры до времени жила свободно. Ну, почти. В семь часов Шинби все еще наблюдала за прекрасным видом утреннего неба, пасмурного или ясного, да какого угодно. Окна не были обременены шторами, лишь легкие занавески скрывали ее от людского взора. Во все времена года, так сказать. Единственное, зимняя пора не приносила ей особого счастья. Темнело рано, а рассвет приходился на часов восемь, что было довольно поздно, и Хван не могла насладиться этим моментом целиком. Несмотря на весь тот первоначальный образ «стальной леди», Шинби была очень даже приятной девушкой. Вполне живой, а не роботом, коим обозвали её еще в средней школе. Просто не считала нужным показывать все свои эмоции на людях, предпочитая сдерживать себя. Хван, как и многие, любила помечтать, совсем немного. Но делала она это не ночью, а утром, спокойным безмятежным утром, когда никто не мог прервать ее мысли. И пусть то были совсем незначительные желания, они могли сделать ее немного счастливее. И это было главным. Еще в ясельном возрасте Шинби нашла того человека, на которого могла бы положиться полностью. Лучшая подруга, все та же Омджи. Хван сильно дорожила дружбой с Ким. Они были совершенно разными, но идеально дополняли друг друга. Как-то раз Омджи даже сравнила Шинби с принцессой Авророй, той самой Спящей Красавицей. На вопрос почему именно она, Омджи лишь загадочно улыбнулась, ответив, что Шинби такой же безнадежный романтик, еще не знающий о себе всей правды. На это Хван лишь пожала плечами, замечая, что общего у них нет почти ничего, кроме того, что Шинби любила рассветы, а имя Авроры переводилось именно так. Иронично, ведь рассветы девушка любила только по картинкам, а в реальности никак не могла проснуться по утрам. Хван считала это совсем глупым сравнением, но, думая об этом сейчас, понимала, что в чем-то подруга была права. Подростком Шинби знать не знала, что когда-нибудь влюбится в кого-то настолько сильно, что перестанет быть жесткой и властной. Вот и получилось, что ее нынешний принц разбудил ее, пусть и не от столетнего сна. Он сделал нечто гораздо большее. Он научил Шинби любить, не только саму себя, но и настоящие, живые рассветы. В семь тридцать Шинби вспоминала о том, что хорошо бы перекусить перед новым днем. И так каждый раз. Все готовилось очень быстро, поэтому никаких кулинарных шедевров от девушки ожидать не стоило. И не только утром. По правде говоря, с готовкой у нее не заладилось изначально. Хван с восхищением смотрела на блюда известных поваров, понимая, что никогда не сможет повторить их. Но Шинби сильно не расстраивалась. В конце концов, главное, что хоть яичницу делать умела. Нельзя же быть идеальной во всем. Голодной не ходила, и на том спасибо. Остальное — ерунда. Хван получала некий заряд энергии, просыпаясь рано утром. Словно проспала не четыре, а двадцать четыре часа. Необъяснимо, конечно, но утро Понедельника было самой любимой ее порой. Шинби верила, что новый день приносит новые испытания, но вместе с этим и новые победы. А утро Понедельника, начало недели, так вообще настраивало ее на покорение Эвереста. Она чувствовала себя так, будто сможет покорить этот мир за считанные секунды. Позитивный настрой девушки иногда передавался и окружающим. И ведь правду говорят, что с кем поведешься, от того и наберешься. Шинби тоже не сразу полюбила утро. Просто жизнь свела с тем человеком, а там уж он открыл ей глаза. Утром она могла забыть о всех несчастьях. У неё были причины просыпаться, встречать наступающий день. И Шинби искренне радовалась этому. Рассветы делали её счастливой. Даже несмотря на то, что каждое новое утро порой приносило все больше и больше проблем.

****

По правде говоря, Шинби давно нашла одну из причин для того, чтобы просыпаться. И эта самая причина сейчас тихо посапывала в её комнате на белых шёлковых простынях. Нет, не так. В их комнате. С тех пор, как она начала жить с Юнги, Хван перестала делить вещи на свои и его, пусть и далось ей это не сразу. Девушка попросту поняла, что в отношениях нельзя быть эгоисткой, и нужно уметь отдавать частичку себя. А Мин отдавался полностью, не жалея собственных сил. Они понимали друг друга с полуслова. Но не из-за того, что идеально дополняли друг друга. Просто оба были немногословны, немного меланхоличны, но в то же время невероятно заботливы. В какой-то степени Шинби и Юнги были похожи. В этом имелись свои плюсы и минусы. С одной стороны, у них возникало не так уж и много конфликтов. Но те, что все же происходили, были невероятно крупными и приводили к не очень-то хорошим последствиям. После каждой такой ссоры Шинби надолго уходила в себя. Она не могла сказать точно, что чувствовал Мин, но знала, что и ему приходится тяжело. Спустя некоторое время скандалы сходили на нет, но осадок оставался. К тому же, недосказанность часто напоминала о своем существовании. Но оба молчали. Не хотели заново начинать все то, что должно было остаться пеплом из прошлого. Шинби бросила очередной взгляд в сторону кровати. Девушка не торопилась будить юношу. Точно знала, что тот сильно устал после ночной смены. После того, как Юнги нашел себе новое место работы, они стали видеться гораздо реже. Днём девушка убегала на занятия в университет, а парень оставался в их небольшой съемной квартире отсыпаться. Не сказать, что все было слишком уж плохо. Жилье было вполне чистым и уютным, общего бюджета на проживание было вполне достаточно, да и того, что Юнги жив-здоров, Хван вполне хватало. Ей не нужны были огромные букеты цветов и дорогие подарки для того, чтобы понять, что он любит её. Шинби была уверена, что смысл любви далеко не в этом. Время от времени Шинби невольно вспоминала о том, как же познакомилась с Юнги. Их первая встреча была невероятно банальной, но произвела на девушку большое впечатление. Тогда ей, неловкой первокурснице, старшекурсник Юнги, проводивший ее до нужной аудитории, казался как минимум рыцарем. А чуть позже этот самый рыцарь начал оказывать знаки внимания Шинби. Совсем не так, как это делали незрелые сверстники. Мин был гораздо взрослее и умнее. Не ставил перед собой нереальных целей и доводил все до конца. Порой слишком правильный, да. Хван точно знала, что он любил ее. И она его. Глупо, наверное, было надеяться на «долго и счастливо», но почему бы и нет? Обычно девушка тихо уходила, стараясь не тревожить Мина лишними движениями. Во-первых, ей было жалко будить его, а во-вторых проснувшийся Мин просто бы оставил ее рядом с собой, советуя сегодня остаться с ним. Оно и правильно, пропущенную лекцию можно переписать, а драгоценными моментами с любимым человеком нужно дорожить, особенно тогда, когда они стали крайне редким явлением. Неосторожность Шинби привела к тому, что та все-таки заставила ресницы Мина затрепетать, а самого парня проснуться. Девушка уже настроилась на то, что весь день проведет не делая ничего. Но Юнги не спешил остановить её. Скорее, делал вид, что не замечает. Мин лежал неподвижно, уставившись в потолок. Шинби тихо присела рядом и обхватила его руку своими ладонями. На хвановское «доброе утро» ответа не последовало. Впрочем, как и на остальные реплики девушки. Юнги лишь пробормотал что-то себе под нос, что хотел бы серьезно поговорить с девушкой. Не сейчас, немного позже. Шинби растерянно кивнула, не зная, чего вообще можно и нужно было ожидать. Шинби точно и не помнила, когда они нормально разговаривали в последний раз. Возможно, месяц назад? А то и больше. График не давал Хван и Мину видеться чаще. Лишь несколько раз в день, либо когда Шинби собиралась на учебу, либо когда Юнги уходил на ночную смену. И все. Выходные, если их можно было назвать таковыми, пролетали за горами предстоящей работы. Вот и все. В неделе семь дней, в каждом дне по двадцать четыре часа. И этого было чертовски мало. Хван, уже вышедшая из своей обители, прижималась лбом к стеклу в наполовину пустом автобусе. Некая тревога разливалась внутри, не давая девушке собраться. Впервые за несколько лет Шинби чувствовала себя настолько уставшей. Маленький колокольчик в голове постоянно звенел, дескать, голуба, упускаешь ты что-то действительно важное. Только вот что, Хван понять никак не могла. Шинби, вероятно, не успела заметить, какими напряженными стали отношения между ними. Они просто испарились. Будто не было тех неловких признаний и проведенных вместе моментов. Словно никто не ждет ее в уютной квартирке, дабы заварить вместе любимый зеленый чай с жасмином и вместе помолчать. Просто пусто. Шинби никогда не чувствовала себя настолько опустошенно. Девушка закрыла глаза. Ей хотелось просто испариться, перестать существовать на некоторое время. Она не могла объяснить самой себе, что именно беспокоило ее больше всего. Сплетни в университете, взявшиеся из ниоткуда, злая молодая преподавательница одного из основных предметов, которая придиралась искючительно к Шинби, либо же предстоящий серьезный разговор с Юнги, который приведет неизвестно к чему. Все навалилось так спонтанно, и Хван не была готова к этому. В этот момент ей хотелось самолично придушить одну из главных трещёток университета, Ёсон, которая жить не могла без сплетен. Про все новые слухи Шинби узнавала от Омджи, которая училась на другом факультете, но все же часто пересекалась с подругой. Новая весть не обошла Шинби стороной. Но в центре находилась не она, а Юнги, которого, якобы, недавно заметили в обществе с красивой женщиной, высокой брюнеткой с модельной походкой, коей являлась вовсе не Хван. Так, мельком, поздней ночью около дорогого ресторана. Шинби попросту не верила в это. В первую очередь, Юнги всегда был честен с ней. Да и девушка привыкла думать на холодную голову. Мало ли в мире похожих людей. В случае с Мином можно вообще пятую часть планеты взять — подойдут под описание. С придирчивой преподавательницей дела обстояли значительно хуже. Сон Лина, кажется, с самого начала невзлюбила Шинби. И не понятно за что, со всеми остальными она была добра и внимательна. Пожалуй, украдкой Шинби понимала, что Сон не нравилось то, что внешне Шинби была похожа на нее. Не целиком, конечно, но парой черт уж точно. Совершенно глупая причина, но она имела место быть. Как иначе объяснить то, что еще на первом курсе, когда Хван шла рядом с Юнги и Омджи, Лина очень мило улыбалась Мину и здоровалась Ким, а в Шинби стрелы взглядом метала. Как казалось Хван, такой красивой женщине, как Сон Лина, вовсе не в преподаватели нужно было идти, а в подиумные модели. И рост позволял, и внешние данные были отличными. А любимая красная помада Сон лишь придавала яркости ее образу. Но преподавательница сама выбрала свой путь, и Шинби не имела права осуждать ту хотя бы за это. А вот с несправедливо поставленным незачетом за идеально выполненную работу Шинби могла ой как поспорить. Масла в огонь подливал и сам Мин Юнги. Последний их серьезный разговор привел к тому, что их отношения находились на грани расставания. И повторять это все совершенно не хотелось. Натянутые отношения с любимым человеком, ненужные сплетни, проблемы с учебой и постоянная усталость. Четыре главные проблемы Шинби. Не особо сильные по отдельности, но довольно мощные вместе. Хван даже начала думать, что все ее проблемы связаны между собой, хоть и быть такого не могло. Или могло? Слухи о новой девушке Юнги, неприязнь со стороны Сон Лины и предстоящий серьезный разговор. Ночные подработки Мина. Недавно найденная красная губная помада в их спальне. Шинби собрала этот пазл. Девушка выбежала на первой попавшейся остановке.

***

Шинби сидела на полу, плотно прижав колени к груди и склонив голову вниз. Стрелки настенных часов указывали на то, что время уж вовсе не детское. Но уже который день Хван не могла справиться с бессонницей, которая отказывалась покидать девушку. В новой обстановке все казалось таким непривычным. Бежевый письменный стол, небольшой платяной шкаф, высокий потолок и тяжелые увесистые шторы, не пропускающие солнечный свет. Совсем не то, к чему ранее привыкла Шинби. Но теперь она жила в другом месте, и нужно было привыкать играть по новым правилам. В тот день Шинби так и не дошла до университета. У неё появились гораздо более важные дела. Хван не засыпала Юнги различными ненужными вопросами. Она даже не повысила голос. Просто спросила, как долго Мин крутил роман с Сон Линой. В лоб, так сказать, прямо и по делу. А Юнги и не пытался юлить. С присущей ему усмешкой сказал, что Шинби всегда была умной девушкой. Честно ответил, что никаких ночных подработок и не было. Отношения с Линой у них завязались еще тогда, когда Сон впервые пришла туда в качестве преподавателя, а Юнги учился на втором курсе. Потом, по правде, влюбился в Шинби. Но даже спустя несколько лет смог забыть эффектную Лину. Оплаченную им на месяц вперед квартиру Юнги оставил Шинби. На немой вопрос девушки Мин ответил, что его здесь ничего больше не держит. А после своего подлого поступка это меньшее, что он мог бы сделать для Хван. Стены старого жилья давили на Шинби с титанической силой. Каждая вещь напоминала о том, о чем вспоминать не следовало. Оставаться здесь она не могла. Один звонок арендодателю, и Хван опять ушла в свободное плавание. Шинби не осталась одна. Еще несколько лет назад, когда две юные девушки уезжали из родного города, Омджи пообещала родителям Шинби, что присмотрит за Хван. И наоборот. Семьи Ким и Хван крепко дружили, потому и решились отпустить двух подруг в объятия взрослой жизни. Омджи переехала из общежития и теперь Ким и Хван вместе снимали квартиру. Разумеется, Омджи делала это все от чистого сердца. Нельзя было оставлять Шинби в таком потерянном состоянии одну. Хван не посещала университет уже третью неделю. Силком провожала Омджи утром, обещая, что не наделает глупостей. От однокурсницы Хван узнала, что на днях Юнги заходил в университет, только непонятно зачем. По вторникам Сон Лина лекций не вела, это знал каждый студент. Шинби привыкла бороться со своими слабостями. Девушка твердо решила пойти в университет завтра. От того, что она тянула кота за хвост, толку было мало. Хван еще раз задернула шторы, чтоб ни один лучик не смог проникнуть в ее комнату утром. Завтра предстоял тяжелый день. У Шинби все еще оставались причины просыпаться. Много причин. Но теперь девушка сильно сомневалась, что рассветы смогут осчастливить ее так, как раньше.