Призрак из прошлого

Догорали последние дни августа. Солнце опускалось всё ниже и пригревало уже не так сильно, как в начале лета. Листья на кустах и деревьях вздрагивали, повинуясь малейшему порыву ветерка. Ольга сидела на крыльце в просторном кресле, укутавшись в белоснежную шерстяную шаль, надетую по настоянию тетушки, и наслаждалась угасающим летним днём. В дальнем углу сада заливался звонкой трелью соловей, и слышно его было даже здесь, на старой веранде. Девушка прикрыла глаза, наслаждаясь чудной мелодией. Ветер выбил из прически несколько светлых прядей на её прелестное лицо и заставил губы расплыться в блаженной улыбке. И вдруг... Как будто кто-то прошел по садовой дорожке. Мелкие камешки захрустели под ногами, выдавая медлительность походки того, кто решил нарушить покой обитателей дачи. Затем чуть слышно скрипнули ступени, прогнулась под тяжестью входящего старая половица. Гость остановился в нескольких шагах от кресла, где сидела Ольга, по своей стеснительности не решаясь пройти дальше, словно ждал позволения приблизиться к хозяйке дома. Сердце девушки учащенно забилось, душа затрепетала от волнения и страха, руки предательски задрожали, выпустив тонкие спицы и почти законченную работу. Она резко повернула голову и пристально всмотрелась в угол дома — никого. По спине пробежал неприятный холодок. Ольга начала постепенно вспоминать тот вечер, когда Обломов впервые явился к ней с докладом о своих успехах. Он шел осторожно, неторопливо, и потом с любопытством наблюдал, опершись рукой на перила веранды, как ловкие пальцы девушки заняты вязанием. Она любила, когда он молча стоял рядом и не мешал ее занятию, как наивный ребенок, которому не позволено трогать какую-нибудь драгоценную вещь. А когда он уходил, Ольга садилась возле окна и долго смотрела ему вслед. Обломов, покидая их сад, нарочно замедлял шаг, будто знал, что она всегда провожает его взглядом. По щеке медленно скатилась слеза. На шелковом платье образовался мокрый след, затем еще один, и еще. Ольга изо всех сил постаралась подавить возникшее чувство невыносимой тоски, но оно было гораздо сильнее неё. Не выдержав, Ольга наконец дала волю эмоциям и горько заплакала. Тяжёлые воспоминания полностью овладели ей и, не в силах противостоять им, она лишь сильнее вжалась в кресло и закрыла лицо руками, чтобы никто ненароком не услышал её всхлипов. Она до сих пор ощущала свою вину перед ним, и даже супруг, любящий и верный Штольц, не мог в такие мгновения отвлечь ее от мучительного чувства одиночества. Пустоту, которая осталась после ухода Обломова, ощущали они оба, но Ольга до сих пор упрекала себя в том, что не смогла сделать ничего, чтобы спасти, уберечь его... Хотя где-то глубоко в душе все же знала — он искренне любил её и ни в чем не стал бы обвинять. Ильи Ильича давно уже нет, но Ольга так и не нашла в себе сил смириться с этой мыслью до конца.