Breakdown

Лиза уже который день ходила по всему зданию центра помощи, но найти Кашина, кроме как в столовой утром и вечером, она не могла. Обычно он сидел в гостиной, но в последние пару дней девушка его там не наблюдала. Она уже начала беспокоиться, однако Даша сказала ей сильно не переживать. По ее мнению, парень не хотел, чтобы кто-то видел его в не самом лучшем состоянии. Русая тут же запротестовала, говоря, что без поддержки будет сложнее восстановиться как физически, так и морально. Один день Лиза сидела в своем маленьком художественном уголке, где она любила рисовать. Туда приходили и другие девушки и женщины, которые работали вместе с ней, и выставляли свои работы на фестивале в конце каждой недели. Вдруг русая услышала, как медленно перебирались клавиши фортепиано в зале напротив. Наигрывалась легкая простенькая мелодия. Лиза тут же начала вспоминать, кто из наблюдающихся в центре играет на фортепиано. Она знала, что есть одна молодая особа, владеющая игрой на виолончели, но к этому клавишному инструменту за все время пребывания здесь прикасался лишь один человек. Лиза тут же бросила все кисти в стакан и рванула к двери на противоположной стороне комнаты. Она остановилась в коридоре, откуда чуть лучше расслышала уже не казавшуюся незнакомой мелодию. Всего пару недель назад эта композиция в более развернутой своей форме ласкала слух на титрах уже забытого всеми фильма, который девушка так любила пересматривать. А теперь… Теперь она слышала, как Кашин наигрывал эту мелодию на клавишах. «Это ли не совпадение?» — подумал бы кто-то. «Это судьба,» — подумал влюбленный человек. Он наконец-то перестал скрываться от нее. Точнее, так думала сама Лиза. Теперь-то она поговорит с ним. Теперь-то поблагодарит. Девушка тихо вошла в зал, обошла тяжелую виолончель и опустилась на небольшой пуф рядом с фортепиано. Она ещё какое-то время сидела молча, слушая музыку, а Кашин все продолжал играть. Русая и не знала, с чего начать разговор, потому что Данила явно был настроен молчать и дальше. А поговорить им надо было. — Слушай… Прости меня, — неуверенно начала Лиза. — Сколько проблем, всё из-за меня. И… Спасибо. Данила перестал играть, едва прикасаясь пальцами на клавиатуре, положил руку рядом со своей ногой и чуть повернул в сторону девушки свою опущенную голову. Лиза почувствовала ужасно-сильное волнение, будто внутри нее извергнулся огромный вулкан. Она не знала, чего ждать от этого человека, она вообще, по правде сказать, мало его знала. Когда они общались, русая послушала и про его родителей, и про ненавистную парнем школу, которую он уже как года три назад закончил, и, кажется, про что-то еще важное для их дружбы. Но в подсознании Лиза понимала, что прошло слишком мало времени, чтобы понять характер человека, особенно такого сложного, как Кашин. А парень так и не отвечал, задумавшись о чём-то своём. Только вот он хотел подняться с тумбы, на которой он сидел, как резкая боль в колене стрельнула, будто пуля, попавшая в тело, и он снова опустился на свое место. Данила хотел подняться снова, опираясь на боковые стороны фортепиано, и тут Лиза, поднявшись со своего места, подскочила к нему и схватила по-другому, придерживая парня и не давая ему упасть на прежнее место. Они медленно выползли из-за инструмента и остановились друг напротив друга. Девушка фактически обнимала парня, обвив руками его грудь, а Данила одной рукой крепко сжимал плечо русой, а второй обвил ее талию. Лиза крепко сжималась, но сам куда-то в его грудь [очень странная фраза] и в предчувствии, что все это скоро закончится, глубокими вдохами пропускала в свои легкие невозможно прекрасный запах — мужское тело в сочетании с ароматом здешнего мыла и без грамма химии. На самом деле, Данила вполне мог стоять и сам, это вот идти ему сложно, действия разные совершать, а так, на месте быть — спокойно. Но он все равно не хотел выпускать из своих объятий девушку. В последнее время перед попаданием в центр помощи дела у него шли не очень хорошо, их дело, которое он начал вместе с парнями, совсем поутихло, они находились в критическом положении. Он не раз задавался вопросом, а какой смысл вообще имеет его жизнь, зачем он все еще живет. И только, когда хуже может быть только тюрьма, в жизни парня появился человек, который способен помочь ему восстановиться морально. Рано или поздно и деньги придут, и Данила выйдет из центра помощи, но он так и чувствовал бы эту тяжесть на душе от бессмысленности своего существования. Теперь, как и много раз до этого, в компании этого яркого лучика света Кашин чувствовал, как что-то в его жизни меняется. Данила опустил голову на плечо девушки и тихо хмыкнул, прижимая ее к себе еще сильнее, отчего на ее лице расплылась широкая улыбка. Она тихонько гладила парня по спине, иногда задевая край футболки, и все думала о словах Даши. Может, брюнетка действительно права, и нет разницы, сколько ты общаешься с человеком, если ты чувствуешь свою симпатию к нему, такие же взаимные чувства… Когда не прошло от начала общения и месяца, как один фактически жизнь другому спасает, и вот стоят они в пустом от людей кабинете, обнимаются и отрываться друг от друга совсем не хотят. — В столовую пора, — тихонько произнесла Лиза, не разрывая объятий. Данила после ее слов тоже не торопился этого сделать. — Спасибо тебе… за все, — шепотом произнес Кашин прямо на ухо девушке, а потом выпрямился, задержавшись на секунду легким касанием губ у виска русой. Она, кажется, в тот миг подавилась вдыхаемым ею воздухом. Но вскоре на коже в том месте стала ощущаться лишь легкая прохлада. Лиза в глухом молчании оторвалась от тела парня и, встав рядом, повела его прочь из кабинета, все еще немного смущаясь от произошедшего и опуская голову.

▼▼▼▼

Что не удивительно, так это то, что время тут текло очень медленно. Порой Лиза не знала, чем себя занять, потому что любое дело, к которому она имела хоть малейшую симпатию, ей уже наскучило. Именно поэтому в один из вечеров девушка сидела в гостиной, развалившись на пуфе, и смотрела телевизор, который на самом-то деле ее не интересовал, как не интересовал он и всех остальных, находящихся в этой комнате. Чуть позже появился заметно окрепнувший после драки Данила, который навалился на девушку всем весом, а после ее отчаянных хрипов скатился на соседний пуф и принялся разглядывать ее планшет, на котором было закреплено несколько изрисованных простым карандашом листов. Она не рисовала уже несколько часов и просто держала его на коленях, потому что ей было безумно лень дойти до своей комнаты и оставить его там. В отличие от остальных картинок, на последней девушка ещё использовала маркеры, которые по ее просьбе достала Даша. Именно этот рисунок заставил Данилу сильно удивиться. — А вот теперь тебе, значит, стало интересно меня нарисовать. Знаешь, ты большая лицемерка, раз только вот такое заставляет тебя творить, — усмехнулся парень и продолжал рассматривать рисунок. — Это называется «вдохновение», и это не лечится, — Лиза улыбнулась и откинула голову назад, полностью расслабляясь. На фоне, отдаленно напоминающим их класс музыки, сидел парень, и точь-в-точь он был, как Кашин, только вот кожа его полностью сине-фиолетовая, будто те самые ссадины и синяки, только по всему его телу. Руки нарисованного персонажа опускались на клавиши знакомого пианино и, кажется, вот-вот, и он заиграет знакомую мелодию. Данила смотрел и улыбался, и взгляд его не отвлекался ни на один шум. Только через минуту он посмотрел на Лизу, сначала по-дружески обняв ее, а потом перевалив ее на себя, и русая, смеясь, улеглась на его ногах, обратив взгляд на телевизор. Кто-то переключил канал, и теперь на каком-то молодежном начали показывать первую серию очень разрекламированного в интернете шоу. Лиза тут же подскочила, приглядываясь к знакомому лицу на экране. Мгновением позже она поняла, что Данила заметил ее необычное поведение. — И что же такое? — непринужденно спросил он, раскидывая руки в стороны. Лиза вновь подсела чуть ближе. — Я… хотела поинтересоваться, — неуверенно начала она, — как ты относишься вот к таким людям? — русая кивком головы указала в сторону экрана телевизора, на котором во всей своей красе перед своим очень дорогим домом стоял ее… бывший. Лиза, на самом деле, так и не разобралась, ведь как такового расставания у них и не было. — Этот хмырь? Тебе так интересно? — Мне хочется больше узнать о тебе, — девушка пожала плечами, изображая безразличие. — Что ж, я считаю несправедливым то, что люди с милой мордашкой с помощью богатых родителей сами смогли разжиться. У них растет самомнение, и к ним липнут люди, которые хотят от них лишь денег, — Лиза напряглась сильнее, уставив взгляд в пол. — Даже всякие простушки. Понимаешь, это ужасно самовлюбленные люди, и все их окружение такое же. И на всякие эмоции и чувства они не способны. Роботы, эгоистичные и безжалостные, любят пользоваться другими людьми, — русая посмотрела на Данила. Кажется, он слишком увлекся своим ужасно-глубоким размышлением. — Ты чего, у тебя все лицо покраснело… — Эээ… Ничего, может, просто объелась… — Лиза вновь отвернула от парня голову в сторону телевизора. — А, так зачем ты спрашивала? — Просто интересно. И, кажется, я даже соглашусь с тобой: такие люди искренние чувства испытывать не могут… Пойдем лучше отсюда, не хочу смотреть. — Конечно, — Данила похлопал девушку по плечу и поднялся с места. Они уже вышли из гостиной и за все это время даже не заметили, как их испепелял взглядом тот Виктор, которого к тому времени уже выпустили из его одиночной камеры.