***
Капли пота стекали по раскрасневшемуся лицу Зена по двум причинам. Первой служила только что законченная изнурительная тренировка, а второй являлось закрытие метро. Начинающий актёр был настолько амбициозен, что репетиции до часу ночи его совершенно не волновали, впрочем, удача была на его стороне. Владелица студии танцев была близкой знакомой юноши, поэтому не волновалась за сохранность помещения, когда в ней был ответственный за своё совершенствование и безопасность места альбинос. Но Хён Рю, потерявший счёт времени, сейчас мог беспрепятственно стереть новые кроссовки в прах с такой скоростью бега. Практически скользя по старой плитке так же, как по льду, длинноволосый приближался к заветному значку метро, который казался ему сейчас едва ли не вещью жизненной необходимости. С великолепной грациозностью притормаживая у входа, чтобы не влететь с разлёта в дверь, Зен победно усмехнулся и помчался дальше. Длинные коридоры метро были ужасающе пусты и непривычно тихи, но подобная атмосфера прошедшего апокалипсиса казалась в своём роде заманчивой и по-своему притягательной. Последний поезд должен был прибыть через семь минут, поэтому юноша сбавил темп, когда стал приближаться к месту отправки. Отдышавшись и смахнув со лба липкий пот, Зен прислонился к колонне, поглядывая на часы и дожидаясь поезда. Домой хотелось с какой-то неистовой силой, желание побыстрее оказаться в ванне, отхлебнуть немного пива и просто рухнуть в полном обессилении на кровать — всё это заставляло его слегка прикрывать глаза от утомления и невыносимой жажды обнаружить себя за пределами этого злосчастного метро, в котором он — последний пассажир. Однако его уютные мысли были прерваны какими-то шумными шорохами со стороны крайней колонны из всех имеющихся здесь. Подумав, что ему показалось, он перепроверил время на часах — до приезда поезда ещё есть несколько минут. С беспокойством, которое прицепилось к нему после этого звука, похожего на падение, но такого тихого, он вобрал в себя воздух и оглянулся. Пряди светлых волос были раскиданы по полу, а из-за колонны торчали чьи-то запястья. Хён, испугавшийся такой картины, немедленно подлетел к причине своего беспокойства и обнаружил в нём бессознательную девочку, свалившуюся с инвалидного кресла. Он приподнял тощее тело за плечи, попытавшись всмотреться в лицо, но длинные рыжеватые ресницы лишь слегка вздрагивали. — Эй! Ты в порядке? Конечно, она не была в порядке. Актёр готов был ударить себя по лицу сейчас за такой нелепый вопрос, но ощущение нарастающей в груди паники, бившей по его сердцу гораздо сильнее, чем мог бы хлопок по лбу, разрасталось в геометрической прогрессии. Но как только девочку попытались посадить на кресло, её голова лишь рухнула на грудь, а блондинистые пряди завесили впалые щёки. Зен присел на корточки, обхватив руками подлокотники кресла, и попробовал вглядеться в лицо. Услышав приближающийся поезд, он хотел было вскочить с места и повезти её в больницу, но она медленно приоткрыла глаза и слабо улыбнулась, на полувыдохе пробормотав: — Вы так восхитительны... Похоже, сам Ангел проводит меня до ворот в иной мир. Заслуживаю ли я этого... Актёр, ошеломлённый таким тленным признанием, потерял дар речи и хотел было сказать, что ей ещё не время уходить, но его прервал подъехавший поезд и потерявшая сознание девочка.***
Первым делом Зен довёз светловолосую до своего дома, затем скинул спортивный рюкзак и в панике начал соображать, что делать. Конечно, больница! Больница была выходом, в больнице ей точно помогут... Но для чего он привёз её сюда, а не сразу к специализированным врачам? Чёрт знает! — Господи... — он с ужасом выдохнул, откинув выбившиеся из хвоста волосы на спину. — А если я украл чужого ребёнка? Да нет, о чём я думаю! Ей нужна помощь! — Не... в больницу... Девочка, пребывавшая без сознания всю дорогу, внезапно откликнулась, не подняв головы. Неподвижно сидевшая в кресле, она старалась размеренно дышать, а потому держалась за сердце. Маленькие кулачки сжимали белый свитер в нежную голубую полоску, а на кремового оттенка брюках, которые должны были обтягивать стройные ноги, но вместо этого закрывали тощие бёдра и приоткрывали тончайшие щиколотки, Зен только сейчас заметил сгустки засохшей крови. — Ты в своём уме? — в красных глазах виднелось недовольство, которое девочка заметила, когда подняла голову и очень удивилась. После чего удивился и сам Зен. Бледное лицо с покрасневшими впалыми щеками, усыпленными веснушками, обрамляли блондинистые локоны, при свете ламп отливавших оранжевым блеском, и были странной длины: стрижка явно задумывалась как каре чуть ниже подбородка, но одна толстая прядь у левого уха, накрывавшая сцепленную заколкой длинную чёлку, была явно длиннее всех остальных волос и практически достигала ключиц. Светло-вишнёвые искусанные маленькие губы были приоткрыты, а из-под рыжеватых ресниц на альбиноса смотрели удивлённые ясные голубые глаза с неазиатским разрезом. — Ты же тот Ангел... — Я бы поспорил, кто из нас ангел, — Хён едва было снизошёл до флирта, но тут же опомнился. — Ты в порядке? Уверена, что не хочешь в больницу? Но девочка тут же закусила губу и всхлипнула. Удивлённый юноша тут же засуетился в непонимании: что он сделал не так? — Милая, всё хорошо? Я могу чем-нибудь помочь? Но светловолосая лишь начинала плакать сильнее, зарываясь в рукава оттянутого свитера. и закрывалась волосами. — Я очень давно не слышала этих слов. Спасибо тебе. Дав ей немного времени, чтобы выплакаться, не забывая при этом успокаивающе поглаживать её узкие, до невозможности худые плечи, Хён Рю смотрел на неё изучающе, с болезненным интересом, с ощущением какого-то странного стыда без причины, с чувством, что к ней нельзя прикасаться — вдруг надломится сильнее прежнего? Но она позволяла гладить себя, пусть и вздрагивая время от времени — вероятно, от давно забытых тёплых ласк. — Так странно. Меня очень пугают незнакомые люди, но ты... как Ангел. Самый настоящий! — она благоговела от его черт лица, волос и глаз. Она практически сходила с ума и безропотно наблюдала за каждым его содроганием бровей в беспокойстве, находя в этом что-то умопомрачительное. — Я понимаю, это может быть тяжело для тебя, но... Ты можешь сказать, что случилось? — Я... хорошо. Давай я подступлюсь с другого ракурса. Как тебя зовут, мой Ангел? Зена часто воспринимали как Ангела или даже Бога — ему было всё равно, пусть он и несколько недоумевал, как люди доходят до таких сравнений. Однако в её произношении было что-то запредельное, другое, чужое и странное. Актёра распирали чувства изнутри, потроша его внутренности, но не подсказывая, как к этому относиться. — Хён Рю. Что насчёт тебя, юная леди? Она изменилась в лице, слегка опечалившись, что тут же было замечено Хёном. — Что-то не так? — Н-нет... Я Каролина Хизерлэй. Зен моментально понял, что она явно не азиатка: это читалось в её лице, а имя только укрепляло решимость в теории, но девочка точно наперёд знала все вопросы в голове альбиноса, поэтому нерешительно улыбнулась и продолжила. — Здесь... была моя вторая операция на ноги после одного несчастного случая, но она окончилась неудачей. Хён посмотрел на неё с жалостью, наверное, потому что иначе на неё смотреть было невозможно. Её ранимый, хрупкий образ наталкивал на странные мысли, но центральной была одна — ей нужно помочь. — Ты... не должен помогать мне. Я справлюсь, — решительно заявила она и прокрутила колёса кресла так, чтобы отъехать в сторону выхода, но Зен, не менее уверенно схватившись за ручки, развернул её к себе. — Не очень убедительно? — Каролина, тебя нельзя оставлять в таком состоянии одну. И вообще, где твои родители? — Мне уже восемнадцать, — внезапно выдала она. — Я могу сама о себе позаботиться, ведь так? Мне не нужны родители. Ровно так же, как и они не нуждаются во мне. Ошарашенный подобным заявлением, Зен присел на корточки и накрыл тыльную сторону маленьких ладоней своими, осуждающе посмотрел на неё. — Кто оставит свою дочь в таком состоянии?! — Мой Ангел, пожалуйста, давай не будем об этом. — Хорошо... хорошо. Что ты собираешься сейчас делать? — Я... хотела ночевать в метро. — Его закрывают на ночь. — Меня обычно не находят. Я не первую неделю ночую там. Возмущённый подобными обстоятельствами, Зен вскочил с места от негодования и был готов ударить кулаком в стену, но воздержался, попытавшись выпустить пар незаметно, и продолжил разговор. — И до каких пор ты будешь так делать? Пока не умрёшь с голоду? — Нет, у меня ещё есть немного денег на еду... — Каролина, это ненормально! — У меня нет другого выбора, мой Ангел. Её слова прозвучали максимально обречённо, с полным угнетением и отречением от внешнего мира, от себя. Она сидела перед ним, зная, что ей уже нечего терять, но по каким-то, чёрт возьми, причинам его возмущало это неистово! А она всё улыбалась так же просто и слабо. — Пока мы не придумаем, что с этим делать, ты останешься тут, Каролина. На её лице проскочило удивление, и она неуверенно сжала свитер в области груди. — З-зачем... Альбинос провёл её до переходящей из гостиной маленькой кухни, затем поставил чайник с водой нагреваться, а сам дотянулся до давно забитых на дальние края полок упаковок с чайными пакетиками. — Какой предпочитаешь? Или ты не пьёшь чай? Удивление, которое осветило миловидное лицо Каролины, было непередаваемым и искренним. Казалось, она совершенно забыла, что такое забота и понимание. Казалось, она забыла, что значило пить чай, а не воду из фонтанчика на улице. — Зелёный... После чего она, условно успокоившись, покорно улыбнулась и позволила за собой поухаживать. Впервые за несколько лет она почувствовала себя как дома.