Бороться.

Ягиз чувствовал себя очень плохо, и каждый взгляд, который, почему-то, летел в его сторону, а не в сторону счастливого брата, который только что сделал предложение своей девушке, вонзался в него острым кинжалом. Отец, Фазилет, Фарах — все они смотрели на него с нескрываемой смесью торжества и страха. Страха за что? Почувствовав на себе другой взгляд, Ягиз моргнул, прогоняя подступившую тяжесть, и встретился со взглядом блестящих, ставших почти черными, глаз Хазан. Ее губы задрожали. — Что… ч-что ты наделал, Синан?.. — расплакалась она и тут же начала пытаться стянуть кольцо с пальца. Неудачная попытка заставила ее увернуться от рук Фазилет и удивленного взгляда Синана и убежать ото всех. Скрыв бурю эмоций, которая поднялась из-за поступка Хазан, Ягиз невозмутимо посмотрел на отца. «Что ты теперь скажешь мне?» — Как я и говорил, у меня много работы. Фарах? Молодая женщина резко обернулась. На ее лице все еще висела улыбка, только теперь она так исказилась, что придала своей обладательнице поистине отталкивающий вид. — Прекрасно, тогда тебя заберет твой водитель. Доброй ночи, — произнес Ягиз, разворачиваясь и направляясь к выходу. — Какой же противный, — тихо пробормотала Фазилет и добавила громче: — Оф, бедняжка! Совсем растрогалась! Пойду приведу ее в чувства. Синан проводил потерянным взглядом Фазилет, искренне не понимая реакцию своей возлюбленной. Словно ища ответа на свой вопрос, он посмотрел на отца, но тот уже отвернулся, глубо впав в плен своих мыслей. — Кажется, она с утра не с той ноги встала, — попыталась разрядить обстановку Фарах, но и ей реакция Хазан не понравилась. — Дрянная девчонка, открой дверь! — прошипела Фазилет. Хазан глотала слезы и терла руку мылом. Чертово кольцо никак не хотело соскальзывать с пальца! Выдохнув, Хазан решила оставить это на потом. Синан не мог додуматься до этой низости сам. Его подтолкнули. — Зачем ты сделала это?! — крикнула в лицо матери Хазан. — Зачем ты растоптала мое сердце? В ответ ей последовала звонкая пощечина. — Сердце?! О чем ты?! Сердце! Не позволю! — задыхалась Фазилет, краснея. — Ты выйдешь за него замуж! — Нет! Хазан протиснулась между матерью и косяком, грубо скинув руку Фазилет, и побежала к другому выходу из дома. Оказавшись на улице, она успела прошмыгнуть за ворота, когда в них входила одна из домработниц Хазыма. За ее спиной раздался крик Фазилет. Хазан бежала без остановки. Ей все казалось, что Синан или мать гонятся за ней. Только убедившись, что она достаточно далеко убежала от проклятого особняка, Хазан опустилась под дерево и дала волю слезам. Как он мог подумать, что она хочет ЭТОГО? Как он не почувствовал, что между ними больше ничего не осталось? Как он мог… так слепо… Как она была наивна! И с какой болью смотрел на нее Ягиз! Что это значило? Может, ей лишь хотелось видеть в его глазах эту боль? Может это лишь было отражением ее собственной. Но сейчас она не хотела видеть ни Синана, ни Ягиза. Никого, кроме Эджи. Ее маленькая сестренка — единственная, кто знает все. Единственная, кто поддерживает ее. Поднявшись, она побрела в сторону «Плазы», искренне моля бога, чтобы Синан или ее мать не додумались поехать туда следом за ней. К счастью, ни Синан, ни Фазилет, ни даже Ягиз не появлялись в «Плазе», поэтому Хазан спокойно поднялась на лифте и без проблем добралась до квартиры. — Эдже?.. Прислушавшись, Хазан поняла, что сестры тут нет. Возможно, она уже отправилась в особняк, может даже выслушивает, что «натворила ее дурная сестра». Закрывшись на несколько замков, Хазан рухнула в кровать, накрываясь с головой одеялом. Ей жутко хотелось отрезать тот палец, на который Синан посмел надеть кольцо, которое никак не хотелось сниматься. Она закрыла глаза, проваливаясь в сон, и проснулась рано утром, уже с холодной головой, зная, что скажет. На этот раз кольцо легко соскочило с пальца и чуть не закатилось под ванну. — Господин Ягиз?.. Извините, что разбудил… — Не извиняйся, я не спал. К тому же, сегодня я твой гость, и это я должен был бы извиниться. Ягиз приехал к своему помощнику поздно ночью, и тот без всяких расспросов приготовил для господина комнату. Помня, что Фарах собиралась остаться у него, а Хазан скорее всего запрется у себя, Ягиз решил избежать встречи с лже-возлюбленной. Всю ночь он думал о вечере, который устроил их отец, и о том, как он закончился. Нет. Это начало чего-то более серьезного. И теперь до Ягиза начал доходить смысл слов, которые все время повторяла Эдже. Девушка позвонила ему полчаса назад, и они договорились встретиться здесь. — Я компенсирую тебе все неудобства, друг, но не мог бы ты принести две чашки? — О чем вопрос, господин! — с искренней радостью и радушием произнес мужчина, удаляясь на кухню. — Ох, мама-мама! — причитала Эдже. Она даже не успела переодеться со вчерашнего вечера, потому что не спала всю ночь и с раннего утра решила навестить сестру и Ягиза. На мгновение Эдже забыла о своих проблемах, лишь поглаживала округлившийся живот, ища поддержки у своего ребенка. — Это ее рук дело… Только она могла провернуть такое… — Не понимаю, о чем ты, — произнес Ягиз, расхаживая из стороны в сторону. — Хазан не любит Синана, и она прекрасно это знает, в отличии от твоего братца… Как можно быть настолько слепым! — воскликнула она, но, посмотрев на Ягиза, добавила чуть мягче: — Это у вас семейное… Ягиз, пора перестать убегать. — Я не убегаю, я здесь! — снова повторил Ягиз, черпая силы из этих слов. — Сейчас, пора действовать сейчас! — продолжала Эдже, поднявшись. — У вас одна боль на двоих, Ягиз… Мужчина потер переносицу. Одна боль. На двоих. Он так хотел верить в это, но что-то мешало. «Любовь к брату, вот что». — Это нельзя контролировать. Это нельзя запереть, скрыть ото всех. Нельзя. Иначе вы сгорите, погибнете. — Эдже… — К черту все запреты, Ягиз, как долго ты будешь закапывать себя? Как долго ты будешь жить, чтобы служить другим? Все против вас, но вы нечто большее. Вместе! По одиночке они загрызут вас, они вчера пытались сделать это! Ягиз вспомнил эти острые взгляды. Голодные и хищные. Почему отец не на его стороне? — Им не сломать вас. Больше нет. Слова Эдже как спусковой механизм. Механизм погибели и спасения одновременно. Ягиз сорвался с места, хватая свой плащ. — Хазан, ты в порядке? Синан искренне беспокоиться, но все еще не понимает. Она не дает себя обнять и отступает. Он пытался разглядеть в ней что-то вчерашнее, но ничего не осталось. Она плачет, но не теми слезами, что вчера. — Забери, — ее дрожащая рука протягивает ему кольцо. — Я… я не понимаю. Разве ты не этого хотела? — Я хочу расстаться. Нам нужно расстаться. Я не смогла убежать от своего сердца. Мне очень жаль. Как только его ладонь сжала кольцо, она развернулась и направилась к машине, не давая ему возможности опомниться. Стало легче дышать, но она все равно в клетке. А Синан все еще искренне не понимает, что происходит. Он знает, где ее найти. Ягиз вошел в спортивный зал. Пусто. Но он не ошибся. Обойдя маты, он нашел ее сидящей на полу. — Нам надо поговорить, — начал он. Хазан подняла глаза. Сначала испуганный взгляд запылала огнем. Она поднялась, заставляя его отступить. — О чем вы говорили с Эдже? — А почему ты отвергла Синана? Оба вопроса как тупик. — Хватит ли у тебя смелости, госпожа Хазан, услышать мой ответ? — с болью в голосе, произнес Ягиз. Черт возьми, он ведь хотел иначе! Почему она постоянно вынуждает его? Но в это раз он все скажет. — А хватит ли у тебя храбрости, чтобы узнать, почему я это сделала? — с вызовом спросила Хазан, но, испугавшись, последствий, развернулась и почти побежала в выходу. «Сегодня!» Ягиз шагнул за ней, хватая ее за руку и разворачивая к себе. Не давая опомниться, не находя слов, он сделал то, о чем запрещал себе думать. Впиваясь в ее губы, не давая вырваться, одним поцелуем желая сказать все, что грузом лежит у него на сердце. Чувствуя, как она, сначала замерев, затем пытаясь оттолкнуть, оттаивает, поддается навстречу, отвечая с большим жаром. Кому нужны слова? Черт возьми, он каждый раз говорил ей одно и то же одним лишь взглядом. Не зная, что ей нужнее: воздух или его поцелуй; Хазан все же отрывается, делая глубокий глоток воздуха, чувствуя, как опора уходит из-под ног. Еще вчера она запрещала себе думать о нем, а сейчас не могла представить себя без него. — Я… — Я поняла, — выдохнула она, — я тоже… Ни она, ни он не почувствовали облегчения. Теперь эта боль, что они хранили внутри себя, стала вдвойне тяжелее. Ягиз крепко держал ее в объятиях, боясь, что она передумает, что разум в ней возьмет верх, потому что его разум давно сломлен. — Я не могу это скрывать… — Не могу, — эхом отозвалась Хазан в грудь мужчины. — Я не только предал брата, я предал самого себя, — тихо произнес Ягиз. — И что нам теперь делать? Хазан не интересовал ответ на этот вопрос. Она начала отдаваться чувству спокойствия рядом с ним. Что сделает ее мать? Ничего. Что сделает его отец? Ничего. Что кроме пустых слов изольют эти люди? Самое главное сделано. Она подняла голову, обхватила его лицо руками, даря еще один поцелуй, но уже более спокойный, глубокий. — Бороться.