"Радости ожидания"

У сестёр Панти и Стокинг были моменты, во время которых даже сам Пресвятой Подвяз, при всем его бесстрашии, боялся подходить к ним близко. — Какого хрена, мать его?! «А вазу жалко», — меланхолично подумал заныкавшийся под алтарь священник, наблюдая за красивым переливом стеклянных осколков под лучами солнца. Но красоту пришлось наблюдать недолго – останки несчастной посудины были покрыты землистым и неровным слоем крема, в котором застряли кусочки фруктов и теста. Реакция Стокинг не заставила себя ждать: — Какого хуя, дура?! Торт-то за что?! — Заткнись, я в депрессии! Панти было не узнать: растрепанная, раскрасневшаяся, со следами поедаемых сладостей на губах – даже сладости! вот до чего могут довести девушку тяжелые удары судьбы! — Ну да, депрессия у тебя, а сладости страдают у меня! — Тебе жалко горстки конфет для сестры? Ты и так их жрешь не прекращая! — А ты-то и без них скоро гиппопотамом станешь! Бах! – и Стокинг влетел удар по виску от опечалившейся таким поворотом событий сестры. Ещё минуту, и сёстры катались по полу, мутузя друг друга подушками и попавшим под руку Зю. Подвяз на секунду впал в эйфорию, представив, что сестры дерутся обнаженными и в грязи (о да, да, да, да!), но тут же собрался с мыслями и резко вырос из-за алтаря, грозной тенью наклоняясь к дерущимся сестрам: — Ангелы, отставить панику! — Отставить панику, блять?! – Гнев Панти перекинулся на внезапного возникшего начальника. – Да ты-то сам пробовал хоть раз забеременеть, моралфаг долбанутый! — Мне без надобности, — холодно ответил Подвяз. – Но вместо того, чтобы… — Ааа, за что это мне всё?! – не слушая начальника, громко завыла Панти. – Господи, в чем я провинилась перед тобой?! Сначала из Рая, затем это…это! Аааа! Я больше… Я больше никогда не буду спать со всеми подряд, я никогда больше не буду ругаться матом, нахуй блять…я…я не хочу ребёнка! И с этими словами она окончательно расплакалась, уткнувшись лицом в подушку. Сердце у Подвяза дрогнуло (ещё бы, такую развлекуху в виде плачущей Панти не каждый увидишь), и он, покорно вздохнув, спросил лишь: — Чей он? — Да хрен его знает, — ответила Панти, хлюпая носом. — Дитя полка, — ехидно вставила Стокинг. — Да заткнись ты! – рявкнула Панти. – Чё я теперь с ним делать-то буду?! — Сплавь задроту, всё равно ему заняться нечем, — посоветовала сестра. – А так хоть сынишка будет, или кто там у тебя родится… — Очень смешно, блять! — Так, девочки, — Подвяз хлопнул по алтарю. – Вот что, вариантов иных все равно у нас нет, и никакие возражения приниматься не будут. Будем рожать, во имя Господа Бога нашего. Панти, никаких мужиков, гулянок, секса, выпивки и шмали. И да, на задания не ходить. Нет, тайком тоже нельзя, я буду следить за тобой! Стокинг, берешь в партнеры нашего заблудшего барашка и делишься конфетами с сестрой, это ей можно. Всем всё понятно, я надеюсь? Ангелы, я верю в ваше благоразумие! В церкви повисла ужасающая тишина. Сестры молча смотрели на Подвяза, не веря своим ушам от ужаса – настолько шокирующим для них было решение священника, которое нельзя было – о, несчастье! – оспорить.