Обратная сторона луны

Серебряный диск луны завис над Новым Орлеаоном, освещая и без того сверкающий неоновыми огнями и лампами город. Люди. Эти слабые существа так бояться темноты, что всячески пытаются избавиться от нее. Даже ночью они не желают отдаться на растерзание природе. Лелеют надежду, что им под силу пойти против нее. Что их новомодные игрушки помогут им уберечься от опасностей, что подстерегают их в темноте. Глупцы! Они до сих пор так и не поняли, что ночь принадлежит детям тьмы. Всегда принадлежала. И как бы они не выпендривались, не считали себя в безопасности, они по-прежнему не в состоянии противостоять своим страхам, заложенным на уровне инстинктов. Клаусом уже давно руководили другие инстинкты. Он не был жертвой. Он был хищником. Он с легкостью мог бы убить всех туристов, что расположились под его балконом в это полнолуние. Гибрид чуть потянул носом воздух (со стороны могло показаться, что он втягивает запах вина) и довольно оскалился. Он слышал биение сотни сердец, чувствовал запах крови, до краев заполненной алкоголем. Впитывал в себя их смех и жизненную энергию. Эти люди были довольны, даже счастливы. Они давно сделали из своих страхов повод для шутки. Теперь полнолуние для них повод надеть маски, устроить маскарад и порассказывать друг другу страшные сказки, которые не идут ни в какое сравнение с реальностью. Если бы эти до нелепого глупые людишки знали, что за хищник застыл над ними… Хотя они своим слабым умишком даже вообразить не могли, что совсем рядом стоит, возможно, самый страшный монстр в мире. Тысячелетний серийный убийца, количество трупов которого можно измерять сотнями… Эти люди умрут, также как и те, которых он убил, и тех, что убили другие, и даже тех, что умерли своей смертью, а он будет продолжать жить. Жить и вершить судьбы. Обвинение в убийстве смертного — нелепость. Ведь они на то и смертные, чтобы умирать. Пока бессмертные продолжают жить под серебряным серпом луны. Такой же вечной. Одной из немногих, что не изменилась за эту тысячу с лишним лет. Она все также далека от земли. И все также имеет власть над приливами и оборотнями. До чуткого слуха гибрида, помимо смеха и музыки, доносились крики и слабые завывания где-то в лесах Лузианы. Клаус довольно усмехнулся — он, к счастью, мог управлять своим телом сам и при этом не испытывал боли каждое полнолуние.  — Хорошо, что я больше не должна выламывать себе кости каждое полнолуние. Хейли появилась за спиной Майклсона совершенно неожиданно и будто бы прочла его мысли. Голоса внизу стихли и словно бы вообще перестали существовать. Клаус обернулся к девушке. Жестом предложил ей вина. Девушка кивнула, и Клаус протянул ей бокал с красным полусухим с добавлением первой отрицательной. Он заметил, что у них с Хейли совпадали вкусы в отношении алкоголя и крови. А еще жестокости. Хейли разрывала ведьм с такой яростью и одновременно наслаждением, что и Клаусу там делать было нечего. Он лишь с гордостью наблюдал за своим волчонком, который, наконец, показал зубки.  — Я хотела поблагодарить тебя, — тихо начала Хейли, отпив немного вина. Теперь она стояла на одном уровне с Клаусом, также любуясь городом с балкона. Он готов был поклясться, что даже мысли в ее хорошенькой головке похожи на его. Она тоже любит представлять, как убила бы кого-то. Полезно для тренировки разума. Всегда нужно быть начеку.  — Если за вино, то не стоит. Мне его подарил один добрый самаритянин, взамен за старую услугу. Правда, ему пришлось лишиться и своей крови, но это мелочи. Они одновременно усмехнулись. Клаус скосил глаза на Хейли.  — За то, что пошел сегодня со мной. Помог отвлечься.  — Мне и самому это было в радость, волчонок. Обожаю убивать!  — Нет, — вновь осторожно продолжила Хейли. На ее лице появилась еле заметная смущенная улыбка. Клаус про себя отметил, что давно не видел, чтобы Хейли так улыбалась. А ее улыбки ему нравились.  — Ты будто вновь вернул меня к жизни. Понял. Помог избавиться от боли. Она опустила глаза.  — Если держать в себе боль слишком долго, это рано или поздно разорвет тебя. Лучше уж сразу сменить боль на что-то другое. Например, ярость или месть. Кто сказал, что эти чувства надо держать в себе?  — Элайджа.  — Ооо, — Клаус отвернулся. Почему-то упоминание брата в устах Хейли больно кололо грудь. — Он уже и тебе успел мозги промыть.  — Не сильно, — девушка подняла глаза к небу.  — Но достаточно для того, чтобы тебе стало стыдно? Верно? — раздраженно продолжил Клаус, залпом допив вино в своем стакане.  — Нет. Мне не стало стыдно, но я…  — Что?  — Подумала о Хоуп. — Хейли впервые за весь их разговор посмотрела ему прямо в глаза. Ее темно-карие поблескивали в темноте.  — Я подумала о том, что будет с нашей дочерью, когда она вернется домой и увидит всю нашу жестокость. Сколько ей будет, когда она поймет, что ее родители монстры? Что с ней станет? — прошептала Хейли и отвернулась. — Мы не монстры, Хейли. Не для Хоуп.  — Все это знают. Мы сами это знаем, Клаус. Клаус ненадолго прикрыл глаза, крепко вцепился в перила балкона, вновь услышал гул голосом внизу.  — Люди внизу не знают. И не узнают, если мы не будем убивать на их глазах. Клаус открыл глаза и уставился на луну.  — Ты знаешь, волчонок, что мы, даже бессмертные, видим луну лишь с одной стороны?  — Да, — удивленно ответила Хейли. — Но что…  — Мы видим лишь ту, что освещена солнцем. Мы видим лишь отражение. Та, другая сторона, навечно скрыта от нас. Даже самые сильные и могучие не могут этого изменить. Аккуратно взяв девушку за подбородок, Клаус развернул ее лицо к себе. Быстро смахнул одинокую слезу возле ее глаз.  — Каждый из нас — такая же луна, волчонок. Он убрал руки от ее лица, и накрыл ее ладонь своей.  — Только у нас есть преимущество перед неподвижным небесным светилом, — пафосно продолжил гибрид. — Мы можем сами решать, какую сторону осветим в данный момент. Пусть целый мир ненавидит нас. Пусть бояться наших имен, пусть дрожат в страхе… Мы делаем это, чтобы защитить дочь, чтобы спасти своих близких. Но Хоуп будет видеть лишь наши любовь и ласку. У нее будут лучшие родители в мире, потому что она заслужила это.  — Но как же… Когда-нибудь Хоуп станет старше и все узнает.  — Мы сможем все правильно объяснить ей. Она будет верить нам, Хейли. Мы должны стать солнцем друг для друга. Как бы мы не злились на другого, наша дочь не должна знать об отце или матери что-то плохое. — Клаус сжал руку Хейли. — Поклянись мне, волчонок, что мы будем семьей. Хейли кивнула сквозь слезы.  — Вместе и навечно. Мы — обратная сторона луны друг для друга.