Ночное

Еще в детстве я поняла, что нет ничего прекраснее теплой июльской ночи, наполненной головокружительными ароматами степных трав! Сейчас, сидя рядом с Миро в степи и вдыхая щекочущий ноздри запах мерно потрескивающего костра, то и дело взметвшегося к ночным небесам красноватыми искрами, я вновь вспомнила то полузабытое ощущение чуда, странной и прекрасной сказки, из-за которого в детстве так любила ходить с отцом в ночное. — Замерзла, любимая?— Миро нежно обнял меня за плечи, зарывшись носом в смолисто-черный каскад волос. — Нет, но от чая не откажусь, — улыбнулась я, заглянув в его бездонные, черные как ночь глаза. Миро усмехнулся и, достав из пакета небольшой термос и пару бутербродов с сыром, многозначительно изрек: — Рубина… Я кивнула: зная свою бабушку, удивительно, что мужу удалось уйти от нее с таким минимальным набором провизии, поскольку обычно Рубина собирала нас в ночное так, словно это какой-нибудь двухнедельный поход. Налив ароматный напиток в крышку термоса, Миро поднес ее к моим губам. Сделав пару глотков, я блаженно прикрыла глаза и промурлыкала, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло: — Все-таки так готовить травяной чай, как делает это бабушка, не умеет больше никто! — На то она и шувани, чтоб уметь чуть больше, чем простой человек, — парировал любимый, гладя меня по волосам. Я посмотрела на черный бархат неба, усеянный золотыми звездами и вдруг меня охватил ребяческий задор: почему-то до мурашек захотелось вспомнить прежние проказы. Под изумленным взглядом мужа я скинула туфли и побежала по степи, крикнув: — Догоняй! — Шальная девка, — усмехнулся Миро мне вслед и ринулся вдогонку. Степной бродяга-ветер хлестал меня по разгоряченным щекам и игрался с завитыми волосами, шелковые воланы юбки цветастыми языками пламени лизали лодыжки, обдавая их приятым холодком, а я все бежала и бежала по бескрайнему ночному полю, полной грудью до головокружения вдыхая упоительно- прохладный воздух, пропитанный цветочными ароматами и хмелея от счастья– самого пьянящего из всех вин. Уже выбиваясь из сил, я почувствовала, как сильные теплые, родные руки обняли меня за талию. — Попалась! — весело рассмеялся Миро и закружил меня, подхватив на руки. — Как дети малые, ей-богу! Услышав этот осуждающий окрик, Миро бережно поставил меня на землю и обернулся, шутливо пожав плечами: — Баро, никакого сладу с твоей дочерью! Отец окинул меня суровым взглядом и расхохотался: – Ты неисправима, дочка! Когда мы втроем вернулись к костру, я устроилась поудобнее на коленях Миро и, слушая звонкую цыганскую песню отца, рвущуюся в поднебесье, задремала. Неисправима? Ну и пусть! Но как же приятно, когда есть люди, благодаря которым можно хоть на краткий миг вернуться в детство.