Ведьма на моем этаже

Читатель, верно, догадывается, в каком состоянии пребывали герои наши после неожиданного развития событий, описанного в прошлой главе и наверняка ждет стремительного хода дела и дальше. Что ж, придется вас разочаровать. С тех пор, как потрёпанный клерк в мокрых носках и с неподдающимся описанию выражением на лице вышаркал из соседской двери и, преодолев менее двух метров оказался за своей, на лестничной клетке воцарилась будничная тишина. Двери открывались, закрывались, звякали замки и связки ключей, где-то вдалеке гавкали собаки, смеялись и рыдали дети. Но никаких сверхъестественных событий более не случалось с обитателями правого отсека 5-го этажа. Клерк жил как прежде. Каждый день его начинался, протекал и заканчивался в соответствии с устанавливавшимся годами распорядком. Встав по противному будильнику, он умывался, чистил зубы, внимательно уставившись на собственное отражение в маленьком зеркале над раковиной, шел на кухню, выпивал чашку крепкого кофе, плотно завтракал, одевался, не забыв прихватить пакет с офисными туфлями, и, натянув кроссовки, выходил из квартиры. Уместив кожаный портфель и сменную обувь на багажнике, клерк бодро, но не слишком торопясь минут 15-20 крутил педали в направлении офиса. Обычно, в эти моменты он немного растерянно, даже слегка туповато осматривал давно знакомые улицы, дома, их жителей, подмечал мелкие изменения, происходившие с районом со сменой времен года и думал о пространных, далеких вещах. Или же время в поездке он мог потратить с пользой (что случалось, к стати сказать, даже чаще), планируя бюджет на следующий месяц или может даже год, размышляя над домашними хлопотами, над недавно напечатанной книгой, над новыми витаминами, выписанными доктором во время последнего ежеполугодового осмотра, над тем, не пора ли сменить резину на велосипеде, в конце концов. Однако же в последние дни ни одну из привычных линий размышления не мог он ухватить за хвост, а если и хватал - она тут же вырывалась, юркая и неуловимая, словно солнечный зайчик. Голова была странным образом пуста и в тоже время переполнена непонятно чем. Теперь, перепутанные между собой чувства, сомнения, непонятности роились там, неизвестно с какой целью. Результатом этой неразберихи была странна дымка потягивающая весь пейзаж вокруг Клерка, смешивая родные окрестности в одну неразличимую полосу пятен. В этой же дымке где-то на подкорке, где-то на самых задворках его сознания возникали образы без формы, очертаний, без цвета и запаха, - что-то неописуемо, непередаваемо легкое и непостижимо абстрактное. Это-то что-то тихонько покусывало и подгрызало клерка, непонятным неспокойствием. Это была не тревога, не страх. Он не знал, что это было. У этого неприятного чувства нет достаточно емкого, односложного и общеизвестного названия, которое не потребовало бы слов уточнения. По крайней мере, автору, как и героям, оно не известно. До смешного дурацкие и нелепые происшествия и неловкости сошли на нет, тапки больше не терялись, ночные кошмары тоже прекратились. Хотя, сном Клерк все еще не наслаждался. Теперь то самое странное неприятное зудящее чувство преследовало его ночью. Во сне оно усиливалось, будто жужжание комаров, жалило больнее, глубже, чаще, практически без перерыва пилило нервы. Чуть чаще он стал просто отвлекаться в никуда. Если кто-то спрашивал внезапно замолчавшего, застывшего, будто фотокарточка, клерка, о чем тот задумался, герою не оставалось ничего, кроме как честно признаться: "ни о чем". Потому что он и вправду думал "ни о чем". "Ничего" вообще стало как-то слишком много в его жизни.