Уходим (пиеса)

Уходим Принудительно оконченная пиеска О том, как зима пришла, а все остальные ушли — и первыми, разумеется, зрители Разрозненные сцены из жизни и посмертия, недалеко ушедшие от абсурда, описанные чужими словами, подобранными где попало

Но ведь я не агитатор, Я потомственный кузнец… Да я к полякам в Улан-Батор Не поеду, наконец! В. С. Высоцкий

БЕЗДЕЙСТВУЮЩИЕ, по непоколебимому убеждению зрителей, ЛИЦА: Манвэ, король мира, дыхание Арды, Стихия неба, брат врага мира и народов… и так далее — регалий на сорок минут Древ. А ещё он поёт. Намо, судья, специалист по душевным болезням, руководитель бюро прогнозов (далее должны следовать многочисленные эпитеты, сочинённые нолдор, мастерами ярких идиоматических выражений). Варда, Вайре, их жёны. Эонвэ, заместитель Манвэ, пресс-секретарь метеослужбы. Бескрайне вежлив и гостеприимен. Тонко чувствует людей (а эльфов не очень). Любит играть на саксофоне на свежем воздухе. ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: Нолдор, гордый эльфийский народ. Самый многочисленный в Амане, поэтому поимённый список отсутствует (бывалые зрители знают: это к лучшему). Мастера на все руки (и, как выясняется по ходу действия, ноги). Кэлвар, представители фауны. ПРОТИВОДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: Моринготто, брат Манвэ, расхититель собственности, укравший из Амана лето, но так никуда его и не донёсший. Ну, и хватит, пожалуй.

***

(Занавес уходит в сторону. Сцена темна. Перед зрителями морозные крайне-северные пустоши Арамана. Моринготто уходит от погони Валар. Так говорит нам «Сильмариллион». Закончив говорить, «Сильмариллион» скрывается за кулисами. Он ушёл и больше не вернётся. Мы его ещё вспомним, но будет поздно.)

***

(Посреди сугробов Арамана.) Э о н в э. Позвольте мне зачитать официальное коммюнике. Мы стремимся обеспечить… Н о л д о р. Ты нам зубы не заговаривай. Лучше давай метеосводку. Когда в Амане потеплеет? Э о н в э. Локальное потепление климата ожидается… (Обведя взглядом лица нолдор и выбрав краткость.) Когда рассветёт. Н о л д о р. А когда рассветёт? Э о н в э (терпеливо). Когда я перестану вести с вами разъяснительную работу и приступлю наконец… Н о л д о р (вразнобой). Да что его слушать! В Амане сейчас такой же холод, как и здесь. Точно! Никакой разницы. Э о н в э. Да ведь… Н о л д о р. Вот начнут топить, тогда и приходи. Э о н в э (мотая головой; про себя). Ох, не накаркали бы… (Ему и без нолдор тошно. Они правы: стоит лютый мороз. На саксофоне в такую погоду можно сыграть только в травмпункт. Это положительно не его пьеса.)

***

(Куруфинвэ Фэанаро, благодаря пламени своего бодрого духа не замечая стужи, вдохновенно и яростно толкает речь. Речь падает с обледенелого утёса и разбивается вдребезги. Осколки её эха отзываются в сердцах окоченевших от холода нолдор.) (Тёмные времена настали для Деревьев и экосистемы в целом. Поэт ещё не родился, и Намо об этом знает. Поэтому на севере диком стоит одиноко на голой вершине он сам. Он немного жалеет, что собственные поэты, ваниар, хорошие и разные, остались дома, но в то же время искренне рад, что хотя бы они не ушли в последнюю осень. Напрасно всё-таки иные из нолдор называют его про себя чурбаном (а про других — занудой). Вопреки этим наветам, на скале он стоит в своём собственном облике. А это многого стоит. Ему это стоит репутации, от которой вскоре не останется ни щепки.) Н а м о (прислушиваясь к эху речи Куруфинвэ Фэанаро). Голова от него гудит, право слово. (Тихо, сам с собою.) И в кого он такой? Из матери-то слова не вытянешь. Я за все годы только и услышал от неё: «Ах оставьте, из дома я твёрдо решила уйти. Я так хочу спа…» И всё. Теперь-то я её понимаю. Отец вот сейчас тоже. Спит у меня в дальней палате; самое покойное место. И, по всему видать, долго проспит. К у р у ф и н в э Ф э а н а р о (узким жестом указывая направление). Нолдор! Прощайтесь с постылой жизнью! Мы уходим. Н а м о (устало прикрыв глаза; по осанвэ). Вайрэ, да свяжи же ему носки, пусть наконец уйдёт! В а й р э (роняя клубок; по осанвэ). Что, прости? Н а м о (по осанвэ). Извини, я снова перепутал реальность с вымыслом. Раньше времени. (Себе под нос.) А жаль. Жаль.

***

(Манвэ, будучи не в силах долее выдерживать неизвестность и тревожась за нолдор, в бестелесной форме появляется на скале рядом с Намо. Его репутации ничто не угрожает. О нём всё равно почти никто не помнит.) М а н в э (обращаясь к Намо по осанвэ). Уходят? Н а м о (со вздохом). Уходят. М а н в э. Как думаешь, дойдут? Н а м о (стуча зубами). Дойдут они или не дойдут, но здоровья как раньше у них уже не будет.

***

(В толпе нолдор появляются отсутствовавшие ранее Артанис и Финдарато. Они несут две доски с закруглёнными концами.) А р т а н и с. Я придумала… Ф и н д а р а т о. А я сделал. Там осталось от разбитого корабля… Вот, я вырезал. (Задумчиво глядя вдаль.) Предчувствую, что нам всем это пригодится. Не знаю, зачем. Н а м о. Пригодится. (Подумав.) Смышлёный парнишка. Он тоже пригодится. Ф и н д а р а т о (осматривая доску). Нет, что-то не так. Пожалуй… нужно ещё навострить. А р т а н и с. Пойдём навострим. Опробуем, заодно согреемся. (Тянет брата за рукав. Уходят.)

***

(Куруфинвэ Фэанаро и Нолофинвэ по привычке ссорятся, просто чтобы согреться и ненадолго почувствовать себя в знакомой обстановке. Как дома. Арафинвэ, смертельно, по меркам бессмертного, уставший мирить нолдор, смотрит на это издалека и очень хочет оказаться где-нибудь далеко от них. И мир во всём мире. И горячий отвар чего угодно. Ну, пожалуйста.)

***

(Из-за окутанных тьмой сугробов ковыляет кучка теснящихся друг к другу пингвинов.) М а н в э (по привычке витая в облаках, негромко размышляет вслух). Как называется группа пингвинов, живущих вместе? Надо посоветоваться с Йаванной… Нет, лучше с Аулэ. Он как раз составлял какой-то с-ло-ва-рь. Говорит, толковая книга. (Опомнившись, возвращается в реальность, спешно приняв облик полярной куропатки, чтобы птицы его видели, нолдор не узнавали, а пейзаж не диссонировал — ещё этого нам не хватало!) А вы здесь откуда? Вас на севере не должно быть. П и н г в и н ы. Из Амана. В Амане ведь все есть. И даже больше. Шеф. М а н в э. Ну да, ну да. А впрочем, теперь уже нет. П и н г в и н ы. Но мы уже уходим. Здесь теперь стало слишком эльфно. Шеф. М а н в э (печально). Да. Не то что в Амане. П и н г в и н ы (понимающе вздыхают и машут на прощание). Шеф.

***

А р а ф и н в э (провожая удаляющихся со сцены пингвинов взглядом; вполголоса, про себя). Вольные птицы. Куда хотят, туда и идут. (Сжав кулак, с отчаянием в голосе.) Почему эльфы не ходят, как птицы — вот так, свободно выбирая направление? Как случилось, что мы утратили эту способность? Когда это произошло с нами? Почему? Кто виноват, что делать? Ведь не рыбий же мы косяк. Зачем было брести сюда, щурясь от ледяного ветра и не видя перед собой ничего, кроме спины соседа, под перебранки братьев? Боясь отстать. Затем только, чтобы не отличаться от остальных? С каких пор эльфов стало волновать подобное? Или это нолдорское?.. (Задумывается.) Я не хочу быть таким. Не хочу ходить строем. Я всегда хотел жить среди телери. А теперь мне страшно подумать, как я вновь пройду по их улицам. Сверну на пристань. (Перед его внутренним взором встаёт, как наяву, жена — с веслом в руке. Он крепко зажмуривается и мотает головой.) Нет. Нет, я не сдамся этому страху — я пойду ему навстречу. (Решительно. Обращаясь к своим детям.) Я устал от ругани. Я ухожу. А р т а н и с (успевшая изваляться в снегу, изобрести лыжный спорт и вернуться). Папа, а как же Куйвиэнен? А р а ф и н в э. Куйвиэнен — не моя чашка мируворэ, дочка. Оно — общеэльфийское историко-культурное и природное достояние. А в двести шестьдесят шесть лет все пути открыты, теперь я точно знаю. (Говорит громко, вопреки обыкновению, поэтому нолдор с удивлением на него оборачиваются.) Сын, ты теперь за старшего. Держи кольцо. Оно символизирует, что его обладатель за всё отвечает. За всё, понял! Не забывай, ты из мультикультурной семьи. На морозе не пой. Помни о своих корнях: держись к воде поближе, от людей подальше; природу береги, животных не обижай. Гляди не перепутай. (Продолжает, обращаясь к публике.) Вот что, нолдор! Не каждый, кто ищет дорогу, потерян для общества. Пень растёт мхом на север. Балрог приближается бесшумно. Аулэ рассказывал. Патриотизм не равен шовинизму. Голова в холоде, ноги в тепле. У того, кто хочет идти в разные стороны, диссоциативное расстройство. Международным агрессорам позор. Эльвэ привет. Н а м о (восхищённо хмыкает). (Арафинвэ обнимает на прощание детей, Нолофинвэ и детей Нолофинвэ и уходит. Вслед за ним устремляется часть дома номер три с холма Туна: эльфийская модель на лебяжьих ногах.) М а н в э (обеспокоенно). Как бы им не заплутать по дороге. Аман большой! Ищи их потом в темноте с совами или в Мандосе с фонарями. Мы здесь даже северное сияние не успели развесить. (По осанвэ.) Варда, посвети, пожалуйста. (Осветитель зажигает в глубине сцены пару дополнительных прожекторов, изображающих замигавшие звёзды. Это скачет напряжение.) М а н в э (глядя вслед Арафинвэ; задумчиво). Уходит. Домой уходит. Н а м о (понимающе молчит). М а н в э. Может себе позволить. Н а м о (кивает). М а н в э. А мы не можем. (Прикрыв глаза, шёпотом.) Как же давно мы Дома не были? Там сейчас, наверное, сольфеджируют… И ёлку нарядили. Или хотя бы сосну. И тепло. Н а м о. Друг, верь, вот родится Поэт… М а н в э. Да. Да! (С жаром.) Тогда мы выберемся наконец из тесного и затхлого экзистенциального уныния постмодерна. Вырвемся из кольца бесконечных самоповторов. Сколько можно в темноте сидеть! Осветим горизонты новых смыслов. Будет наконец покончено с этой цепью грабежей! Стыдливо именуемых заимствованиями. (Горько.) Впрочем, я знаю наверняка: этой цепи ещё долго петлять. Н а м о. Ничего. Тоска уйдёт. Мы ещё устремимся к мажорной доминанте. И мы ещё споём.

***

(Уютное помещение с коврами, ковриками, пледами, шарфами, вязаными подушками и прочей зимней атрибутикой.) В а й р э (расстроенным тоном). Милочка, да куда же вы пойдёте? Вы себе не представляете, что снаружи творится. Такая темень, а уж как похолодало! Да, вот и в Аман зима пришла… М и р и э л ь. Ах, оставьте. Не удерживайте меня, я твёрдо решила. Я ухожу! В а й р э (вдогонку, растерянно). Но как же…

***

(Зимний Лосгар.) К р ы с ы (гуськом перебираются с кораблей на берег, прихватив немудрёные пожитки). К у р у ф и н в э Ф э а н а р о (единственный, кто их видит). А вы куда? М а й т и м о. Отец, с кем ты разговариваешь? К р ы с ы (не останавливаясь). Мы уходим. Мы так не договаривамши. С телерями веселей бымши. Они пемши и играмши на музыкальных инструментах. Нас к ним тянумши. А у вас только и разговоров, что о политике: «Догоним и перегоним Моринготто!», «Нам с безродными космополитами не по пути!», «Даёшь свет и нолдорификацию Эндорэ эльфийскими темпами» (знаемши мы ваши темпы; мы не доживёмши). Одна ругань да лозунги, ажно зубы сводимши. Вы только обещамши. А от вашей лампочки Финвионыча ни тепла, ни вкуса. То ли дело у телерей свечи. Один запах чего стоимши… (Мечтательно тянут носами.) К у р у ф и н в э Ф э а н а р о (сквозь зубы). Что ж, проваливайте. Все проваливайте! Убирайтесь. М а й т и м о. Папа! Что с тобой? К р ы с ы (ковыляя). Здесь холодно, а у нас лапки. Мы к такому не привыкши. К у р у ф и н в э Ф э а н а р о (с пугающим блеском в глазах). Холодно… Холодно. Сейчас вы все согреетесь, все… все… все… Кругом! Одни крысы! Одни!.. (Бредёт по берегу, запинаясь, глядя перед собой в одну точку. Вдруг резко хватает факел и бросает его сыну.) Курво, зажигай!

***

(Вновь уютное помещение. Та же зимняя атрибутика — и носки. Много носков.) (Вайрэ вяжет. Рядом с ней сидит Варда. От её присутствия в помещении словно бы делается светлее.) В а р д а. А я ему говорю: «Опять на тебе все ездят!» В а й р э (точно не слыша, захваченная собственным рассказом). «…твои пациенты о тебе и не вспомнят!» В ответ качает головой, улыбается и молчит. Ну вот что с ним будешь делать. В а р д а. А он всё своё: «Пешком им не добраться». В а й р э. Ну да теперь, когда они ушли, станет поспокойнее. В а р д а. А я говорю: «Да уйди же ты наконец в отпуск!» (Спохватывается.) Надо же, как поздно. Мне, пожалуй, пора. (Обнимает Вайрэ на прощание и уходит.) (Вайрэ продолжает вязать. Затем поднимает голову, откладывает вязание и подходит к двери.) В а й р э (впуская гостью). Милочка, это вы! О т н ы н е Ф и р и э л ь. Надо же, как вы быстро открыли! Добрый вечер. (Неуверенно.) Если теперь вечер. В темноте ведь не разберёшь. В а й р э. А я смотрю — и вижу на вашем гобелене свою дверь. Снаружи. Значит, думаю, кто-то идёт. (Обеспокоенно.) У вас что-то случилось? Ф и р и э л ь. Да… Нет… Я, знаете… шла по городу. И… он такой опустевший. И темно… И эльфы косятся. (Тряхнув головой.) В общем, я приняла решение. Я ухожу от нолдор. В а й р э. О. Ф и р и э л ь. Да… И я хотела бы остаться у вас. Здесь так покойно. И тепло. (Быстро добавляет.) Если, конечно, вы не против. В а й р э. Ну что вы. Добро пожаловать. У нас как раз уйма работы. Да, носки для ваниар. И немного для нолдор. Вы ведь сами знаете, какая теперь стужа… (На висящем за их спинами гобелене один за другим начинают пылать корабли. В комнате становится ещё более уютно: она принимает в точности такой вид, какие изображают на стандартных зимних открытках. Обернувшись к гобелену, Вайрэ и Фириэль поражённо замолкают.) (Дар речи уходит было, но, передумав, возвращается к Фириэли.) Ф и р и э л ь. Я… Мне… Кажется, мне нужно… спешить. Я сейчас же ухо… В а й р э (теряя терпение). Да сидите уже! Ф и р и э л ь (от неожиданности садится на заваленный клетчатыми шерстяными пледами диван). В а й р э. Вы их здесь скорее дождётесь… (Бросив намётанный взгляд на гобелен.) Судя по всему.

***

(Вновь декорации первой сцены.) Н а м о (увещевающе). Но у Белой скалы нет клёва! Н о л о ф и н в э (продолжает размышлять вслух). …и заодно найду экспедицию. Ушедшую искать Эльвэ. Ушедшего в гости к отцу. Ушедшему далеко вперёд. Да! Финвэ всегда впереди, каким бы Финвэ он ни был! (Оглядываясь по сторонам.) И какое бы ни выбрал направление. Н а м о (обречённо). Да послушайте же… Н о л о ф и н в э (не слушая; задумчиво обведя взглядом окрестности). А мы уйдём… через север. (Идёт к толпе окончательно продрогших нолдор.) М а н в э (вдогонку). Анданте! Не поскользнись. Н а м о (тщательно подбирает выражения; громко). Там ещё холоднее. Вас там… отметелит! Н о л о ф и н в э (сквозь плач ветра). Ничего, мы и сами… Сами мы. (Нолдор, со светильниками в руках, цепочкой уходят на только что изобретённых Артанис лыжах по сугробам в сторону вздыбленных льдов.) Н о л о ф и н в э (уже еле слышно). …и всё-таки передам привет Эльвэ. Из-под земли достану — но передам. А уж что я передам братцу — словами не передать. М а н в э (кричит). И моему передай заодно! Н о л о ф и н в э (не слышит). М а н в э (вслед, грустно). Шапку надень. Н а м о. Лучше бы ты этого не говорил. А скажут… скажут! Что мы… Эх, да что там. М а н в э. Пусть их. Решено. Мы уйдём за рамки этого опостылевшего дискурса. Н а м о (махнув рукой, уходит в свои мысли). М а н в э (уходит в себя).

***

Эпилог

(Чуть подтаявший по краям Лосгар. Хуан, зябко свернувшись и положив голову на замёрзшие лапы, смотрит на огонь. Начинает дремать, и ему снится, что когда-нибудь он тоже уйдёт. Непременно. Он уйдёт, но перед этим выскажется. О, как он выскажется! А пока ему остаётся только подбирать слова.)

До занавеса долетает свист и небрежно слепленный снежок. Занавес обиженно вздыхает и уходит.